Две свадьбы и одно расставание. Чем закончились вечера на Кирочной
Что молодой человек в Петербурге может подарить на Рождество девушке, которая ему нравится? Однажды (дело было в 1883 году) такой вопрос решали три подающих надежды ученика Академии художеств, три друга – Михаил Врубель, Валентин Серов и Владимир Дервиз.
Молодые люди и девушки сидят именно в том порядке, в каком кавалеры ухаживали за барышнями. Слева направо: Михаил Врубель, Владимир Дервиз, Валентин Серов, фото 1883 – 1884 гг. Маша и Надя Симонович, Ольга Трубникова, фото 1879 г. / РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТО
Друзья вместе работали в мастерской на 10-й линии Васильевского острова в доме № 9, писали акварелью «Натурщицу в обстановке Ренессанса», портреты друг друга, создавали собственные композиции, не расставались с кистью по двенадцать часов, иногда к ним присоединялись их знаменитые учителя – Илья Репин и Павел Чистяков.
Однако друзья все-таки нашли время, чтобы заказать в ателье свою фотографию, вложить в альбом и преподнести как подарок на Рождество трем барышням в семье доктора Якова Мироновича Симоновича, в которых они были влюблены, – сестрам Маше и Наде, а также приемной дочери, сироте Ольге Трубниковой. Каждую субботу после упорной работы в совместной мастерской друзья приходили в гости к Симоновичам, жившим на Кирочной улице, 23, в квартире с балконом на третьем этаже.
Отец Маши и Нади, известный врач, бесплатно лечил бедных, а мать, Аделаида Семеновна, открыла один из первых детских садов в Петербурге, руководила созданной ею же Элементарной школой, где преподавали дочери и их друзья, в том числе Дервиз и Серов. Последнему Аделаида Семеновна приходилась родной теткой. Она фактически заменила ему мать, которая мало занималась сыном. Не случайно Антон, как близкие называли Валентина Серова, считал ее дом «нравственным термометром».
Сохранились воспоминания кузины Серова, Нины Яковлевны Симонович-Ефимовой, которая впоследствии вместе с мужем в Париже помогла художнику написать грандиозный занавес к балету «Шехеразада» у Дягилева, оставила интересные воспоминания о том, как талантливая задорная молодежь отдыхала, развлекалась, творила в гостеприимном доме на Кирочной, в том числе и накануне Рождества.
РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
Собираться начинали к шести часам вечера. В семье Симоновичей больших доходов не было, угощение предлагали скромное: чай, ситный хлеб, колбаса. «Но как же были дороги нам эти незабвенные субботы, – вспоминала Симонович-Ефимова. – Атмосфера чистая и свежая как будто окутывала золотистой тканью их светлое существование, какой-то особенный, нежный, неуловимо деликатный колорит просвечивал сквозь тусклую петербургскую мглу, тонкий аромат молодости бодрил и очаровывал. Вкус, изобретательность талантливых жрецов искусства чудесно сплелись с молодостью, красотою их юных поклонниц».
Конечно, прежде всего много рисовали, друг другу позировали, сидя на круглом столе в центре большой залы, использовали даже обрывки бумаги. Врубель комментировал и тут же чертил византийские лики. Хозяйская дочка Маша лепила из воска горельеф матери, а потом садилась за инструмент и вместе с Надей играла в четыре руки Бетховена. Владимир Дервиз исполнял романсы, а Врубель – «Санта Лючию» и тут же изображал Красную Шапочку. Не отставал от друга Серов: выкрикивал прибаутки балаганного деда, прыгал по партам, сдвинутым у стен, изображая шимпанзе...
Разыгрывали веселые шарады, Серов в костюме Пьеро кричал с балкона петухом, да так натурально, что дворник начинал искать птицу. На Масленицу и Рождество складывали скудные средства, нанимали сани, кучера, и тогда три художника и три девицы отправлялись на прогулку на острова...
Но вся эта идиллия довольно скоро закончилась. В 1884 году покинул Академию художеств Врубель: он уехал работать в Киев по рекомендации своего учителя Чистякова. В следующем году учебное заведение покинул Дервиз: оно раздражало его своей рутиной, к тому же Владимир Дмитриевич, человек левых убеждений, тяготел к общественной деятельности. Серова исключили из списка учеников академии в 1886 году по болезни. Правда, он уже и прежде манкировал занятиями, просил о дополнительных каникулах и отпусках... Дружная троица молодых живописцев распалась.
Роман Врубеля с Машей Симонович, облик которой угадывается в героине его полотна «Гамлет и Офелия», созданного в 1884 году, ничем не окончился. Маша вышла замуж в 1890-е годы за политического эмигранта врача-психиатра Соломона Львова, поселилась в Париже, ее сын стал лауреатом Нобелевской премии по биологии.
Зато две другие девушки, с которыми художники общались на Кирочной, стали их женами. Ольга вышла замуж за Валентина Александровича Серова, заслужив репутацию надежного спутника его жизни и неиссякаемого источника доброты для родных и друзей. А Надя стала женой Владимира Дмитриевича Дервиза – будущего земского деятеля, хозяина знаменитой усадьбы «Домотканово», известной как приют художников. Ныне там находится Мемориальный музей Валентина Серова.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 1 (7084) от 10.01.2022 под заголовком «Две свадьбы и одно расставание».
Комментарии