Дело майорши Елагиной. Как история Салтычихи повторилась под Лугой
Печально известная история помещицы, замучившей в своем подмосковном имении Троицкое сотни крепостных крестьян, многим памятна со школьной скамьи. Скорее всего, никто бы об этом злодействе просто не узнал, если бы двое пострадавших не нашли в себе смелости пожаловаться на Дарью Салтыкову. Они написали челобитную только что вступившей на трон императрице Екатерине II, которая пообещала, что будет справедливой государыней и не допустит произвола.
ФОТО Pixabay
Процесс по делу Салтычихи, начавшийся в 1762 году, закончился ее публичным наказанием. Решением Сената и самой Екатерины II в 1768 году помещицу лишили достоинства столбовой дворянки и приговорили к пожизненному заключению в Иоанно-Предтеченском женском монастыре в Москве, где она и умерла в 1801 году.
Документы Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга свидетельствуют, что императрица придавала этому делу особое значение. Она издала указ «о бесчеловечных и мучительных вдовы Дарьи Николаевой дочери (Салтыкову лишили фамилии, поэтому ее стали именовать таким образом. – А. Р.) к собственным людям поступках и смертных обстоятельствах», а Святейший синод велел распространить его по всем церквам Российской империи. По указу Духовной консистории для почти 40 храмов и соборов Петербурга, а также для храмов и монастырей петербургской епархии напечатали экземпляры высочайшего указа, в котором Салтычиху именовали «мучительницей и душегубицей».
Увы, в большинстве своем факты истязательств и убийств крепостных помещиками оставались нерасследованными, а в тех случаях, когда пострадавшим удавалось подать жалобы в судебные органы, дело заканчивалось либо наказанием челобитчиков, либо увещеванием сторон. В последнем случае судебные органы напоминали крестьянам о необходимости повиновения господину, а помещикам в свою очередь предписывали вести себя с крестьянами согласно христианским добродетелям...
Однако история с Дарьей Салтыковой, которая все-таки дошла до суда, вовсе не была единственной, как это нередко принято считать. В ЦГИА СПб удалось найти документы, повествующие о подобном процессе над лужской помещицей Маврой Марковной Елагиной, вдовой майора.
Началось все с рапорта старосты Бутковского погоста Федора Маркова Лужскому земскому суду. Он сообщал, что 28 апреля 1788 года в реке Оредеж местные крестьяне обнаружили женское тело. Свидетели опознали крепостную Степаниду Анисимову – крестьянку усадища (то есть помещичьей усадьбы) Надбелье, принадлежавшего помещице Елагиной.
Началось расследование. На теле убитой были обнаружены «боевые знаки», свидетельствовавшие о насильственной смерти. Некоторые из крепостных после духовного увещевания признались в том, что знали об убийстве, а главной подозреваемой стала их владелица.
Лужский уездный суд признал виновными саму майоршу Елагину «и соучаствующих с нею дворовую девку ее Меланью Тимофееву, незаконнорожденного дворового человека Ивана Богданова», а также «крестьянскую женку» Мавру Федорову. Крепостные признались, что хотя и не участвовали в убийстве, но «тело мертвое отвозили ночным временем обще с госпожой своей в озеро и опустили в пролубь». Поскольку самих показаний в деле нет, можно с немалой долей вероятности предположить, что помещица запорола крепостную насмерть, после чего избавилась от тела.
Приговор был оглашен 13 июня 1788 года. Помещицу Елагину лишили дворянского достоинства и фамилии, приговорили к ссылке в монастырь, а ее имение должно было отойти наследникам. Меланью Тимофееву «за вспомоществование тела вести в озеро» на основании Воинского и Морского уставов полагалось наказать кнутом, а незаконнорожденного Богданова «по малолетству» – отправить в Совестный суд (губернский суд, созданный при Екатерине II для дополнительной защиты гражданских прав по отдельным категориям дел, в том числе по делам о малолетних), а затем отдать в рекруты.
Кстати, тремя годами ранее императрица подписала «Жалованную грамоту на права, вольности и преимущества благородного Российского дворянства». И хотя юридически оно было оформлено как привилегированное сословие (освобождалось от обязательной военной и гражданской служб, уплаты податей, также утверждалось в праве на владение крепостными крестьянами и земельными недрами в своих имениях), это не давало ему абсолютной власти над крестьянами. Дворянин мог быть лишен своего статуса в случае уголовного преступления, в частности убийства крепостного.
Окончательный приговор помещице Елагиной немного смягчили: монастырь заменили на вечное поселение, что предполагало отправку до конца жизни в отдаленные районы Российской империи, к примеру в Сибирь. Однако исполнить приговор не удалось: пока шел процесс, находившаяся под стражей майорша Елагина умерла. Имение отошло к ее сестре, жене коллежского асессора Марье Марковой Белеутовой, также периодически третировавшей своих крепостных.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 217 (7054) от 19.11.2021 под заголовком «Дело майорши Елагиной».
Комментарии