Дерзнули и победили

Поставить балет «Ромео и Джульетта» на музыку Сергея Прокофьева – дело рискованное. Ведь зритель воспринимает версию Леонида Лавровского, идущую на сцене Кировского/Мариинского театра с 1940 года, как канон, менять или переосмысливать который – дерзость. Но Театр балета имени Леонида Якобсона дерзнул и показал свое интересное прочтение печальной повести, созданной Шекспиром.

ФОТО Ирины ТУМИНЕНЕ/предоставлено пресс-службой Театра им. Леонида Якобсона

За дело взялись режиссер Игорь Коняев (он же автор либретто) и молодой хореограф танцовщик Мариинского театра Антон Пимонов. В работе сошлись опыт старшего и творческая смелость младшего.

Игорь Коняев перенес действие балета в мир театра с его амбициями, завистью, конкуренцией, борьбой за зрителя. Художник Вячеслав Окунев великолепно подчеркнул идею спектакля: сцена разделена на две части, вот они – два театра-соперника, на фронтоне каждого красуется своего рода кредо – «Классический балет Капулетти» и «Театр современного танца» Монтекки. Они расположены на одной площади, у каждого свои поклонники и недоброжелатели, свой репертуар и представление о том, как должно развиваться искусство балета. Хореограф тонко показал, в чем отличие двух трупп, представив зрителю образцы спектаклей классиков и модернистов. Противостояние неизбежно: уж очень различны по стилю и манере исполнения эти два «балетных дома».

Шекспировские отцы семейств, синьоры Монтекки и Капулетти, превратились в директоров театров, Джульетта – в выпускницу хореографического училища, Ромео – в солиста балета, а толстушка Кормилица – в концертмейстера.

В роли Ромео выступил опытный танцовщик Максим Зюзин, в его танце главенствует отточенная в своей выразительности хореографическая форма. Его дуэты с Джульеттой проникнуты трепетными, зыбкими интонациями, словно на грани сна и пробуждения. Обретая любимую, герой, кажется, не верит своему счастью, внося в драматургическую ткань образа предчувствие будущей разлуки.

Мария Меньшикова создала многоплановый характер юной Джульетты. В первых сценах она легкомысленна, шаловлива, живет лишь сегодняшним днем. Ее танец на пуантах льется единым неудержимым потоком. Ощущение счастья – естественное ее состояние. Встречу с Ромео актриса проводит с драматической силой, для ее Джульетты это наваждение. Медленно проводя ладонью перед глазами, она словно снимает невидимую пелену, сознавая, как постепенно истаивает безмятежность ее прежней жизни. Вариации Джульетты – Меньшиковой воспринимаются как живой монолог, где каждый жест, батман, туры звучат как короткая реплика – недоуменный вопрос или исполненное радости восклицание.

Марат Нафиков сблизил образ весельчака Меркуцио с темой города, пребывающего в состоянии ликующего танца. Танец Меркуцио полон элементов гротеска и эксцентрики.

Необузданным и мстительным предстает в ярком исполнении Андрея Гудымы солист Театра Капулетти Тибальд. Он элегантен, этот гений гнева и мести, но танец его подобен истерическим крикам, с характерными взмахами рук, словно подстегивающими собственное тело для очередного прыжка-нападения.

Огромную роль играет в спектакле свет: Евгений Гинзбург мастерски придает каждой сцене настроение – ликование солнечного дня, блики ночного сада, мрачные всполохи огня в склепе.

Балетный театр всегда искал союза с литературой. Такова одна из самых давних его традиций. Новый спектакль, являясь, в сущности, самостоятельным произведением, сохранил дух и атмосферу шекспировской трагедии: высокую эмоциональность ее чувств, открытую страстность ее хореографической «речи» и ее главную мысль – о созидательном начале любви, преображающей мир и судьбу человека.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 240 (5366) от 22.12.2014.