Деревня ряженых. Что разочаровывает в спектакле Театра имени В.Ф. Комиссаржевской «Матренин двор»

Постановка получилась карикатурой на произведение Солженицына.

Фото: Театр им. В.Ф. Комиссаржевской

Солженицын знал русскую душу. А еще он знал русскую деревню, потому что сам, своими глазами, ее видел. Ту деревню, которая давно ушла вместе с эпохой: помнившую царя и обрядовые похоронные песни, пережившую две войны с Германией и одну гражданскую – всех против всех. Работавшую бесплатно в колхозах за «палки»-трудодни и вынужденную воровать у государства торф, чтобы зимой протопить избу. Нищую, но опрятную. Голодную, но щедрую к любому приезжему. Несгибаемую.

Солженицын в «Матренином дворе» с любовью и в мельчайших подробностях описывает детали быта этого ушедшего мира. Под пятислойной «шкурой» обоев мыши делают «ходы» и нагло ползают по стенам бревенчатой избы, дразня кошку. Деревенские женщины тащат на своих спинах десятикилограммовые мешки, а с ними – всю семью, да и всю деревню. Не жалуются и не стонут. Встав в четыре утра, топят русскую печь, чтобы приготовить в чугунке ячневую кашу – другой еды в деревне нет. Но люди живут.

Спектакль «Матренин двор» появился в репертуаре Театра им. В.Ф. Комиссаржевской в конце минувшего года – к 100-летию писателя. Сценическую версию сочинил главный режиссер театра Леонид Алимов, он же поставил и музыкально оформил свою работу. Сценография Анвара Гумарова предельно проста: на сцене перед зрителем лежат две перекрещенные шпалы. По ходу постановки они «играют» разные роли: то это бесконечные русские дороги с пригорками да ухабами, то недавно возведенные деревенские дома, то бескрайнее поле. То кирпичная печь, на которой лечила свою больную спину Матрена Васильевна Григорьева.

Фото: Театр им. В.Ф. Комиссаржевской

Спектакль начинается сценой похорон Матрены, трагически погибшей на местной железной дороге. Крикливо и некрасиво причитают деревенские женщины. Приемная дочь умершей Кира (актриса Ангелина Столярова) не причитает, но и плачет неестественно, гротескно. И периодически получает тычки в бок от стоящего рядом парня – то ли ее брата, то ли мужа. Над героями царит зловещий могильный мрак.

Игнатьича, приезжего учителя математики (прототипом которого был сам Солженицын), в спектакле сразу два. Один – в старости, его роль в разных составах исполняют Георгий Корольчук и Анатолий Худолеев. Второй Игнатьич – молодой, возраста героя рассказа. Этот образ воплотил актер Богдан Гудыменко. Наблюдая за суетливостью и каким-то заискиванием его персонажа перед жителями деревни, сложно представить, что это тот человек, которого описал в своем рассказе Александр Исаевич. Прошедший войну и десять лет лагерей. Впрочем, созданный молодым актером образ – самый живой во всем спектакле.

Женщина, которую встретил Игнатьич на местном базаре, у Солженицына «не говорила, а напевала умильно». И эта чудная родная речь сразу же примирила его с реальностью: и отношением местных чиновниц, не желавших устраивать бывшего осужденного на работу, и с самим местом работы – поселком под названием «Торфопродукт». В спектакле Алимова эта женщина говорит развязно и грубо. Грубыми и неприглядными получились почти все герои постановки. Оттого, наверное, режиссер и «экономит» на актерах – многие играют сразу несколько ролей. Ведь жители села здесь все как один – прижимистые, склочные, пьяные, глуповатые. На них смотришь со смехом и смущением.

Фото: Театр им. В.Ф. Комиссаржевской

Это не гротеск. Скорее, карикатура. И самая некрасивая карикатура, к великому сожалению, получилась на образ главной героини. Жительница деревни Тальново Матрена Григорьева в исполнении Нелли Поповой – диковатая, странная, нелюдимая. Порой громкая, как и другие деревенские бабы. Разве это та Матрена, что была описана Солженицыным – робкая и тихая женщина, душевную теплоту и доброжелательность которой не убили ни тяжелая жизнь, ни смерть всех шестерых ее детей?

Матрена у Солженицына – деликатная и вежливая. Она не звала гостей в избу, чтобы не помешать своему постояльцу проверять тетради учеников. Тихонько готовила завтрак, чтобы не разбудить его раньше времени. Даже молиться перед ним стеснялась.

А еще Матрена грустно и растерянно улыбалась, когда ей было стыдно за других. Как далек этот образ от созданного в спектакле! Здесь героиня не праведник, на котором стоит каждое село, а юродивая в самом искаженном смысле этого слова. Потому в рассказе Солженицына смерть Матрены воспринимается как страшная трагедия, но после боли в душе остается свет. В спектакле ее гибель – черная пропасть в никуда. И ведь поет во время похорон герой Евгения Ганелина пасхальное «Христос Воскресе»... Поет, но кажется, что никто, в том числе и сам режиссер, его не слышит.

Фото: Театр им. В.Ф. Комиссаржевской

Конечно, нельзя обвинять создателей спектакля, которые своими глазами не видели ту самую русскую деревню середины прошлого века. Они не застали этих удивительных стариков и старух с морщинистыми руками и теплыми сердцами. Но нельзя и не признать, что самое лучшее и самое честное в спектакле – это текст Александра Исаевича Солженицына, который зачитывает со сцены пожилой Игнатьич.

В одном из интервью Леонид Алимов говорил, что никогда «не ломает» пьесы и авторов. Но рассказ Солженицына оказался сломан не меньше, чем тело Матрены Григорьевой. Обидно, если зрители, особенно молодые, действительно станут думать, что эти ряженые на сцене и составляли «соль» земли русской. Разочарование от просмотра спектакля компенсировал лишь один факт – полупустой зал театра.