Женский вопрос. Эксперт – об использовании феминитивов в юридическом языке
В некоторых кругах женщину-лектора настойчиво называют «лекторкой», руководительницу учреждения - «директоркой» и так далее. Эти метаморфозы изучают не только языковеды. Научно-исследовательский институт проблем государственного русского языка СПбГУ проанализировал правовую базу «Консультант+». Целью было - понять, просочились ли феминитивы (или феминативы; цитируем по словарю: «слова женского рода, альтернативные или парные аналогичным понятиям мужского рода») в самую консервативную сферу, в тексты документов. Там, согласно федеральному закону, обязательно соблюдение норм современного русского литературного языка. У директора НИИ декана юридического факультета Университета Сергея БЕЛОВА мы узнали, что «истица» жизнеспособнее «юристки» и что язык документов не обязан быть канцелярско-нечеловеческим.
ФОТО предоставлено СПбГУ
- Сергей Александрович, а что вообще подвигло юристов исследовать документы на предмет феминитивов?
- Это было скорее реакцией на то, что такие существительные все чаще становятся предметом общественного обсуждения. Мы, юристы, тоже изучаем язык, но сосредотачиваемся на юридическом срезе. Условно говоря, последовательность такая. Носители языка (в том числе мы с вами) формируют практику: используют слова так или иначе. Специалисты в лексикографии анализируют эту практику и фиксируют в словарях «статус» слов (отклонение от нормы, вариант нормы, норма). А государственный язык - это то, что устоялось и стало общепринятым и потому может отражаться в том числе в документах. Вот мы и изучали, появились ли феминитивы в нормативных актах, в судебных решениях.
Выяснилось, в частности, что суды активно используют слова «истица» (упомянуто более миллиона раз) и «заявительница» (полтора миллиона), а слово «юристка» встречается лишь однажды, и то в цитате из судебного слушания.
- А «адвокаток» и «прокуророк» нет и подавно. То есть до внедрения феминитивов в документы далеко?
- Да как сказать... В языке немало феминитивов старых: например, «летчица». Но их, судя по общественным дискуссиям, недостаточно. Этот посыл можно расценивать как борьбу с дискриминацией: некоторые видят несправедливость в том, что множество названий профессий и занятий остаются мужского рода, тогда как представители этих профессий и занятий не в меньшей, а иногда и в большей степени - женщины.
Несколько лет назад одну даму не взяли в пароходство в качестве моториста-рулевого: профессия в списке вредных работ, «неженская». Дама обратилась в Европейский суд, и тот счел, что была допущена дискриминация. Истица добилась приема на работу, но термин-то, которым обозначается профессия, грамматически остался мужского рода. В принципе женщина могла бы потребовать, чтобы и в ее трудовой книжке написали «мотористка-рулевая». Правда, думаю, суд бы встал на формальную позицию: в перечне профессий и в нормативных документах фигурирует мужской вариант.
- Это пока. В вашем исследовании упомянуто, что во Франции, например, уже предусмотрен штраф за обращение не в том роде.
- По регламенту французского парламента, уже несколько лет к его председателю надо обращаться сообразно тому, мужчина или женщина занимает этот пост. Соответственно, если председательствует дама, надо обращаться la presidente. Хотя словарь французского языка дает нам только мужской род, le president. Лишь пару месяцев назад Французская академия, очень консервативное научное учреждение, сдалась: признала женский вариант.
- А есть противоположное движение... как назвать... к маскулинативам? «Нянь Федор», «швей Сергей»...
- Нет, хотя еще лет 30 назад в документах не было слова «медбрат». Мне кажется, движения за, как вы сказали, «маскулинативы» нет, потому что нет нехватки в мужских названиях профессий. Повторю: тут дело в ощущении дисбаланса - профессии и занятия остаются по названиям мужскими, что реальности не соответствует.
Мы в исследовании консультировались с университетскими лингвистами. Они отметили обстоятельство, которое я, признаться, себе объяснить не смог: феминитивы в принципе можно образовывать с помощью разных суффиксов, но сейчас используется в основном один: «к». Видимо, «доцентка» кажется благозвучнее «доцентессы», «доцентши», «доцентихи»... Хотя с непривычки все они имеют оттенок... какой-то пренебрежительный. Или просторечный. Но, если понимать эту инициативу как борьбу за справедливость, вероятно, решено, что благозвучностью можно и поступиться.
- На одной лекции ради эксперимента зачитали строчку из энциклопедии: «математик, профессор, педагог О. Н. Цубербиллер». Все представили себе седобородого ученого. Оказалось, что «О. Н.» - Ольга Николаевна. Такие непонятности могут стать юридическим казусом?
- Если возможна двусмысленность, неопределенность - то да. Однажды при анализе судебной практики нам попалось дело об оформлении раздела имущества. У супругов нерусские фамилии, причем, по правилам русского языка, фамилия мужчины склоняется, женщины - нет. А нотариус в документе не просклонял и мужскую фамилию. И это дало истице повод заявить: если фамилия написана так, то речь обо мне и имущество мое. К счастью для мужчины, все-таки было установлено, что нотариус допустил грамматическую ошибку.
Тут есть еще одна сложность: юридический язык стремится к максимальной нейтральности. Вероятно, и в силу этого новые феминитивы в него если проникнут, то нескоро.
Хотя эта погоня за нейтральностью нередко обедняет язык. Например, в нормативных документах до недавнего времени полагалось писать только «студент», «аспирант», даже если речь шла о девушке. «Студент Мария Ивановна Петрова» - по-моему, звучит дико. Потом законодательство об образовании навязало требование: употреблять в документах слово «обучающиеся». И я каждый раз вздрагиваю: «обучающийся» - тот, кто обучает, но с нелепо пристегнутым к нему возвратным «-ся», то есть «себя»...
- Ваши коллеги обычно, наоборот, говорят: да, язык документов нечеловеческий, канцелярский, но это единственный способ избежать разночтений.
- Ничего подобного. Юристам просто удобно такими мотивами прикрываться: проще вставить в документ формулировку из закона, чем думать, как изложить доступнее и при этом не исказить.
То, что юридический язык оторвался от языка живого, - проблема национального масштаба. Потому что это касается правовой культуры. Мне доктор филологических наук профессор (вот я сказал в мужском роде, а речь о даме) призналась: была у нотариуса, даже не стала читать документ, под которым подписывалась, - «все равно не пойму!». Это очень плохо, если люди подписываются под содержанием документа, не понимая его сути.
Несколько лет назад президент Путин на встрече Ассоциации юристов России обратился к собравшимся с призывом: пишите проще. И он говорил не как юрист по образованию, а как президент страны.
- Вот есть движение за феминитивы - может, зреет и движение за человеческое изложение законов?
- Зреет. Еще как. Есть несколько общественных инициатив. В Перми, например, проводилась общественная экспертиза городских нормативных актов, выбирались непонятные тексты и давались рекомендации, как их переписать.
За рубежом тоже очевидно движение к plain language, простому юридическому языку. Есть международная ассоциация, которая борется за это, есть национальные представители ассоциации, мы с ними на связи. Недавно получили грант Российского научного фонда на исследование, связанное как раз с тем, как обеспечить понятность юридическим документам.
- А если сформулировать итоги уже прошедшего исследования, какие они?
- Мы констатировали, что движение за новые феминитивы очень молодое, эти слова пока точно не стали частью общего языка. «Отбор» произведут уже все носители языка - примут эту инициативу либо она со временем угаснет. Как, например, было со словом «депутатка»: оно употреблялось в газетах в первые годы советской власти, но не прижилось.
Другое дело, что в любом языке есть социальные диалекты - и феминитивы могут остаться вариантом для интеллектуальной элиты, людей творческих профессий. Как говорят лингвисты: языком невозможно управлять, это речевая деятельность огромного количества людей, и нельзя всем навязать, как именно говорить. Только время покажет. Причем это время может занять и десять лет, и сто.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 113 (6466) от 25.06.2019 под заголовком «Женский вопрос».
Комментарии