Поймать радугу над мостами
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Готь редакции - фотожурналист Сергей Компанийченко.
Наш сегодняшний собеседник – один из самых ярких мастеров фотографического цеха не только Петербурга, но и всей страны, лауреат множества престижных премий (в том числе высшей национальной «Золотой глаз России»). Только что Фондом исторической фотографии имени Карла Буллы издан его новый альбом «Санкт-Петербург в ожерелье мостов», над которым Компанийченко работал... 34 года.
– Сергей Алексеевич, а что нового можно сегодня сказать о питерских мостах? Это один из самых известных брендов города, их снимали-переснимали тысячи раз... Вы как-то учитывали опыт предшественников?
– Каждый серьезный фотожурналист постоянно учится, просматривая огромное количество фотографий своих коллег. Благодаря этой насмотренности в сочетании с многими другими факторами начинающий фотограф превращается в профессионала – опыт мастеров откладывается в подкорке и потом срабатывает на уровне интуиции. Что касается работ моих коллег по мостам – я, конечно, их тщательно изучил. Некоторые помню до деталей. Лучший из них – альбом «Мосты повисли над водами» – выдержал два издания 1975 и 1976 гг. Автор фотографий Евгений Плюхин в этом альбоме выступил и автором макета. Сопроводительный текст писал известный специалист по мостам профессор Андрей Пунин. Все остальные альбомы о мостах – это плод коллективного творчества, там авторская индивидуальность размыта, дизайном занимались приглашенные художники. В моем же альбоме все, включая текстовую часть и макет, принадлежит одному автору. В прошлом году, в период карантинной изоляции, я несколько месяцев просидел дома и тщательно прорисовал – по старинке, на бумажных листах – компоновку каждого разворота, всех 532 страниц. Это исключило обычный в таких случаях конфликт между фотографом и дизайнером и дало возможность реализовать единую концепцию, в которой явно виден авторский стиль.
– А что, в творчестве можно так сформулировать: вот тут, мол, мое ноу-хау, этого до меня никто не делал?..
– Конечно, таких четких градаций нет. Когда я начал снимать мосты – а самый ранний снимок в альбоме датируется 1987 годом – мне никакие мысли о «принципиальной новизне» и в голову не приходили. Я просто любовался городом, наслаждался самим процессом съемки. Разумеется, качество тех снимков далеко от сегодняшних стандартов – фотоаппарат был заряжен пленкой производства ГДР, не отличающейся высоким качеством, другой просто было не достать. В 1990-е, когда я уже работал в агентстве печати «Новости» (АПН) и получил возможность снимать на «Кодаке», многие старые снимки пришлось «положить в стол», а объекты переснимать. Но что-то переснять уже было невозможно – например, проводку «Авроры» на реставрацию через разведенный Дворцовый мост...
– Но мысль о том, что все это когда-то сложится в альбом, уже была тогда?
– Она появилась еще раньше, в 1970-е, когда я учился в ЛИСИ по специальности «Мосты и тоннели». Андрей Львович Пунин, который нам читал курс архитектуры мостов, подписал мне тот самый, мною упомянутый альбом: «Сергею Компанийченко, будущему коллеге». О моих занятиях фотографией он понятия не имел, называя меня коллегой, думал о моем инженерном предназначении. Но я для себя решил, что завет мэтра выполню, только по-своему. Тогда я еще не знал, как издаются книги, но мосты как фотографический проект уже стали моей мечтой. Последующие 14 лет я работал в сфере строительного производства, но все свободное время посвящал фотографии. В числе прочего постоянно снимал мосты: в разных ракурсах, в любую погоду, в разное время суток и время года. К одному и тому же объекту возвращался много раз. В альбоме – два редких снимка, когда удалось поймать над мостами радугу...
– Сколько же снимков у вас в копилке этого проекта?
– За прошедшие годы сделаны тысячи фотографий мостов – с колоколен, высотных зданий, с борта вертолета, воздушного шара и баржи, идущей по Неве. Я стал всерьез задумываться об альбоме и вдруг обнаружил стратегический просчет. Большую часть времени я снимал традиционные объекты – те, что находятся в центре города. Пошел «по окраинам» – и мне буквально открылся целый мир.
Например, Обводный канал. Казалось бы, что там может быть интересного? Но я пришел рано утром, забрался на колокольню храма Воскресения у Варшавского вокзала, и моим глазам открылась потрясающая панорама! А потом благодаря помощи моего друга Викентия Масалкина, неустанно работавшего веслом, мы проплыли по Обводному на байдарке и мне удалось снять мосты с воды.
– Неужели такого ракурса еще ни у кого не было?
– Я не ставил задачу кого-то обогнать. Хотелось снять как можно больше мостов – по крайней мере таких, которые имело смысл снимать. Ведь сколько всего этих сооружений в Петербурге, точно неизвестно. Есть мосты на кладбищах, на предприятиях, в новостройках. Вот Лесопильный мост через речку Волковку – мощное сооружение с пролетным строением из четырех двутавровых балок, выдерживающее вес вагона с лесом. Но он нигде не зарегистрирован, о нем мало кто знает. Зайти на него нельзя, он не эксплуатируется уже несколько десятилетий. Всего в альбоме – 265 мостов. Каждая фотография снабжена историческим комментарием и параметрами сооружения.
Поскольку процесс затянулся на три десятилетия, можно легко проследить, как менялся город. Вот Аничков мост в 1987 году – Невский еще полупустой. А вот Крюков канал с котлованом на месте строительства Мариинки-2... Эволюция бывшего моста Лейтенанта Шмидта – ныне Благовещенского. Перед войной его реконструировали, ликвидировав великолепные чугунные арки Станислава Кербедза. Вот этот изуродованный мост – на снимке 2005 года. А на фотографии 2012-го арки снова появились! Их создали заново «под Кербедза» по требованию архитектурной общественности.
– История города – через фотографии мостов! Прямая перекличка с двумя вашими предыдущими альбомами, где виды современного Петербурга сняты с тех точек, с которых 100 лет назад их снимал Карл Булла...
– Идея пришла тогда, когда я рассматривал старые фотографии с видами Петербурга и задался мыслью: а что там сейчас? И началось увлекательное путешествие «по следам Буллы». Разумеется, за эти годы город менялся – что-то разрушалось, что-то строилось. В одних местах возникали зеленые зоны, в других, наоборот, исчезали. Найти точки, с которых снимал «король репортажа», было несложно. Но попасть туда порой оказывалось очень трудно или даже вовсе невозможно. На этом месте могло стоять какое-нибудь коммерческое здание или жилой дом. Далеко не все согласятся пустить в свою квартиру какого-то незнакомого фотографа. А порой бывало – где-то с огромным трудом договоришься, придешь, а снимать нечего: весь вид заслонили деревья или какие-то новые объекты.
– Интересно ваше общее впечатление: стал ли город за последние 100 лет выглядеть лучше?
– Мой главный вывод утешительный: Петербург сумел сохранить свое лицо. Да, есть и совершенно чудовищные градостроительные ошибки – например, дом на Шпалерной, 60, построенный около десяти лет назад и при взгляде вдоль улицы перекрывающий перспективу Смольного собора...
Однако мне как специалисту-строителю, много лет внимательно наблюдающему за изменением городской среды, некоторые околоархитектурные баталии кажутся странными. Не пойму, за что так ополчились на «Галерею», построенную на месте известной ямы около Московского вокзала? Здание идеально вписалось в окружающую среду, как будто оно всегда там и стояло. Кому-то не нравится воссозданная Новая Голландия. А на мой взгляд, блестящее решение – сохранена прежняя архитектурная среда, но она наполнена новым функциональным содержанием...
Вообще сегодня к реставрационным работам относятся гораздо тщательнее, чем, скажем, 10 – 15 лет назад. Вместе с тем, увы, пришлось наблюдать примеры какого-то чудовищного равнодушия к исторической застройке. Вот грустная история, которая почти завершилась только что. На 13-й линии Васильевского острова было здание приюта и богадельни французского благотворительного общества. Построил его знаменитый архитектор Сюзор в 1885 – 1886 годах. До нашего времени оно дошло в состоянии весьма ветхом. В 2002-м я его сфотографировал и снимок поместил в свой первый альбом «Петербург сквозь столетие». Он вышел в 2008-м, а за два года до этого городское правительство лишило здание статуса памятника и приговорило к сносу. На этом месте запланировали построить гостиничный комплекс. Строительство началось, но грянул кризис, и оно притормозилось. В 2012-м я сфотографировал недостроенное здание – авторы проекта пытались воспроизвести фасад Сюзора, но месторасположение изменили, и оригинал уже мало что напоминало. Снимок опубликован в моем втором альбоме «Санкт-Петербург столетие спустя», изданном в 2014 году. Однако стройка так и не возобновилась, а в конце нынешней весны недострой просто снесли. Ни Сюзора, ни гостиницы! Остались, как говорится, только обличающие фотодокументы...
– А ведь вы по происхождению не петербуржец...
– Да, родился на Украине, судьба забросила на Дальний Восток, в вуз поступил в Хабаровске, после третьего курса перевелся в ЛИСИ. В первый раз на ленинградскую землю ступил в августе 1974 года. Было раннее утро – я оставил чемодан в отделе кадров института и попросил таксиста отвезти меня на Невский. Полюбовался конями Клодта, дошел до Казанского собора – и дух перехватило! Таких сооружений я не видел никогда. Но когда я потом оказался перед Исаакиевским, то стоял в полном трансе и не верил своим глазам: как можно построить такое чудо?! Размах, простор, свобода... В общем, город меня ошеломил, я влюбился в него бесповоротно и понял, что никогда отсюда не уеду. Окончив институт, отказался от научной карьеры и пошел на стройку. Только в 1987-м, уже работая на строительстве дамбы, получил квартиру и наконец стал полноценным ленинградцем. И вот тут-то, когда моя мечта, казалось бы, осуществилась, и началось самое тяжелое...
– Вхождение в профессиональный фотографический мир?
– Да, надо решиться перейти из любителей в профессионалы... Мне уже хорошо за тридцать, а я, как мальчик, обиваю пороги редакций, предлагая свои снимки. А там не только свои штатные фотографы, но и масса внештатников. С такими, как я, бильд-редакторы особенно не церемонились. Иногда это было в довольно унизительной форме. С одной редакцией пришлось просто прекратить сотрудничество по этой причине. При этом уже ушел и со стройки, которая меня надежно кормила...
Спасением стала работа в АПН, куда меня пригласили в 1990-м. Агентство занималось тем, что показывало всему миру, как хорошо жить в Советском Союзе. У каждого фотокора была своя тема, которую он разрабатывал и знал «от и до». Как раз тогда на острове Валаам возродился монастырь. Я съездил туда буквально через несколько месяцев после того, как там появились первые монахи, и понял, что это моей темой и будет. Поехал еще раз, и еще... Очерки о становлении монастырской жизни пошли на ура.
– Как удалось проникнуть в эту закрытую для посторонних взглядов среду?
– Конечно, для начала необходимо было благословение наместника монастыря. А потом пришлось постепенно, шаг за шагом, выстраивать отношения и со всей братией. Разумеется, всем мил не будешь – с одними монахами удалось наладить контакт, другие так и разговаривали со мной сквозь зубы. Приезжал туда не на один день, а порой на несколько недель, присматривался, старался вникнуть в подробности этой непростой жизни. Наконец, добился эффекта «привычной камеры», когда меня уже как будто не замечали. Так появился взгляд изнутри.
Я наблюдал жизнь монахов зимой и летом, в праздники и в будни, на службе и на различных работах. При этом четко обозначил свой статус: я человек крещеный, но не воцерковленный – просто журналист, снимающий возрождение монастыря и интересующийся историей православия. Один монах так и назвал меня – «православный безбожник». Кому-то это, конечно, не нравилось, но я по крайней мере ни перед кем не притворялся – в отличие от тех, кто изображал из себя «глубоко верующих», жертвовал «на Божье дело» огромные деньги, надеясь, что получит отпущение своих грехов...
Через несколько лет я понял, что накопился материал для альбома. Издать его помог тогдашний глава Карелии Виктор Степанов. Но спустя некоторое время пришло понимание, что тема недоисследована, надо копать глубже. Прошли годы, когда родился второй альбом, более основательный. Вся работа над валаамской темой заняла полтора десятилетия. За это время монастырь не только возродился, но и стал «местом силы», привлекающим тысячи людей. И весь этот исторический процесс я не только, что называется, пропустил через себя, но и смог запечатлеть.
– Не надоело столько времени долбить в одну точку?
– А иначе ничего не добьешься. Большинство фотографов, когда хотят издать альбом, поступают просто: берут свои лучшие фотографии за много лет и делают «сборную солянку». Но если ты не супервыдающийся мастер, это никому не интересно, кроме тебя самого и твоих близких. А я рассказываю людям историю о какой-то конкретной жизни, которую они сами увидеть не могут. Допускаю, что в этом смысле я – «уходящая натура». Сегодняшняя жизнь по сравнению с теми временами, когда начинало наше поколение, изменилась кардинально. «Цифра» сделала процесс, который раньше был сопряжен с немалыми трудностями, общедоступным и удобным. «Аппарат», делающий отличные по качеству снимки, практически у каждого в кармане. Отсюда – гигантский вал фотографической продукции и неизбежное снижение критериев – оперативность и «хайп» часто становятся важнее, чем какая-то интересная идея.
Современному фотографу уже не нужно, как мне когда-то, забираться на шпиль Петропавловского собора – использование дронов позволяет снимать практически с любой точки. Способы компьютерной обработки снимков позволяют творить буквально чудеса. Да и сами результаты фотографического творчества в основном «живут» лишь в Сети. Большие общественно-политические журналы, где публиковались шедевры фотомастеров, исчезли как класс. Но я по-прежнему хочу видеть свои замыслы реализованными именно в бумажном формате. Хочу вот так, как сейчас, держать в руках трехкилограммовый результат своего многолетнего труда. И желательно, конечно, почаще, чем раз в 34 года.
Комментарии