С преступником на рандеву
ФОТО из личного архива С. Н. Ениколопова
Многие месяцы, омраченные вестями о коварном вирусе, едва ли не каждый день приходят вести об очередной жертве мошенничества. Вроде бы разумные, а иногда даже и не очень пожилые люди, как под гипнозом, выкладывают жуликам из загашников сотни тысяч, а то и миллионы рублей. Неужели страх перед болезнью до такой степени лишает людей разума? Поговорить об этом мы решили с одним из ведущих специалистов страны в области криминальной агрессии. Наш сегодняшний гость – доцент кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова Сергей Ениколопов. О психологии преступника и жертвы он, наверное, знает все. Или почти все.
– Предваряя разговор о нынешней ситуации, позвольте, Сергей Николаевич, задать общий вопрос. В свое время ученый мир заклеймил лжетеорию Ломброзо о предрасположенности некоторых людей к преступлению. Нет ли подобной теории в отношении потенциальных жертв преступлений?
– Постойте, давайте сначала разберемся с Ломброзо. «Разоблачение» его теории – это, извините, наше отечественное ноу-хау. Криминальная антропология – серьезная наука, и она никуда не делась. Это все равно что отрицать химию времен Ломоносова и Лавуазье, забыв, что все последующие поколения химиков стояли у них на плечах. Я тоже был воспитан на советских идеях и искренне считал Ломброзо шарлатаном. Но когда первый раз попал в колонию, то просто обалдел. Некоторые виды преступлений были у многих тамошних обитателей просто «написаны на лбу». Мне нужно было исследовать группу насильников, и я без труда вычислил практически всех этих людей. А потом я пошел в местный краеведческий музей, увидел там фотографии боевиков 1905 года и сразу понял, что только что общался с их внуками... А теория Ломброзо положила начало целой научной школе. В Италии сейчас есть даже специальный институт криминальной антропологии.
– Хорошо, давайте все-таки вернемся к жертвам...
– Их, кстати, изучает специальная наука – виктимология. Она сначала появилась на Западе, потом ею стали заниматься в СССР. И тоже под специфическим советским углом зрения – делая основной упор на социологию. Бытие определяет сознание – и точка. Между тем все зарубежные исследователи на первое место все же ставят психологические факторы.
Если говорить о преступлениях не спонтанных, а умышленных, то преступник практически всегда выбирает наиболее подходящую жертву. В науке это называется «индивидуальная диагностика». Мне пришлось принять участие в сравнительном исследовании карманных краж в Москве и Париже. Картина была одна и та же. Преступления совершались в людных местах, где многие расслабляются, потому что чувствуют себя в безопасности. И воры безошибочно выбирали такого человека из толпы – по выражению лица, походке, жестам.
– Тогда, наверное, самые лучшие психологи – цыганки-гадалки?
– Да, там квалификация высочайшая! Впрочем, знание психологии – необходимое профессиональное качество для любого мошенника. Перед тем как начать «работу», эти люди «прощупывают» потенциальную жертву на предмет внушаемости. А потом включают целый набор приемов для охмурения. Восторженный турист рассматривает город, и в это время ему поступает заманчивое предложение: «А давайте, я вам покажу то, что на экскурсиях не показывают!». Человек, застигнутый врасплох, соглашается помимо своей воли. Его хватают за руку, куда-то тащат. Когда опомнился – кошелька нет.
Тот же самый психологический «фильтр» проходят жертвы телефонных мошенников. Заключенный сидит в колонии и занимается обзвоном сотен абонентов: «Ваш сын совершил ДТП, нужны деньги, чтобы откупиться». Чуть почувствовал слабину в голосе — и начинает сообщать «подробности», чтобы жертва вернее «заглотила крючок». Расчет циничен и прост: страх за родного человека не дает адекватно оценить ситуацию, парализует критическое мышление...
– К бдительности людей призывают постоянно. Предупреждения о мошенниках звучат «из каждого утюга». Но люди все равно попадаются – причем на самых банальных и примитивных схемах.
– Базовое чувство человека – вера в справедливый мир. Оно подспудно присутствует в каждом – даже самом злом, подлом и циничном. Изнутри любой человек считает себя хорошим и верит, что рано или поздно мир должен повернуться к нему лицом. Иначе невозможно жить! Но эта благодатная почва дает разные «всходы»: у одного формируется излишняя доверчивость, у другого глупость, у третьего жадность. Возможность что-то получить на халяву отшибает мозг у, казалось бы, вполне адекватных людей. На этом основан гигантский спектр мошеннических преступлений. Тут фантазия злоумышленников, что называется, бьет ключом – новые схемы возникают чуть ли не каждый день.
– Можно ли здесь говорить о каких-то мерах профилактики?
– А какая здесь может быть профилактика? Это же не темный переулок, где нужно поставить фонари, чтобы преступник не смог напасть исподтишка. Это ситуация, когда потенциальная жертва уже один на один с преступником. Никакая полиция, извините, с неба не свалится. Принимать решение надо самому, и самому же потом за него отвечать. Как советуют умные люди, перед тем как ответить на соблазнительное предложение, досчитайте сначала до десяти. А если вы человек пожилой, то лучше до пятидесяти.
– Кстати, как вы относитесь к весьма распространенной версии о том, что доверчивость пожилых людей – «наследие справедливого советского прошлого»?
– Слушайте, с того самого советского прошлого минуло уже почти тридцать лет – тогда нынешние пожилые были еще сравнительно молоды. Вряд ли с тех пор они сохранили груз каких-то заблуждений. Тем более что потом были довольно жесткие времена, когда все мы с иллюзиями расставались. Другое дело, что в пожилом возрасте просто снижаются скорость и критичность мышления. На этом играют мошенники – они не дают человеку собраться с мыслями, требуют действовать быстро. Не секрет также, что старшее поколение в большей степени подвержено влиянию СМИ – раньше печатных, а теперь центральных каналов телевидения. Поэтому пожилых людей проще обмануть, используя названия официальных структур: Пенсионный фонд, налоговая инспекция, госбанк и т. д.
Молодые же доверяют только Интернету, и как раз они чаще становятся жертвами киберпреступников. В период пандемии взлет компьютерных мошенничеств стал совершенно предсказуемым. Неудивительно: все сидят дома, многие – с утра до ночи в Интернете. И полная анонимность! Приходит письмо якобы из вашего банка с каким-то заманчивым предложением. Конечно, можно туда перезвонить и проверить. Но одним лень, другие не догадываются о такой возможности, третьи просто верят в «доброго дядю».
– Можно сказать, что в определенном смысле Интернет сегодня работает против нас?
– Несомненно. Мы специально проводили исследование по поводу ковида и выяснили, что чем больше человек находится в Сети, тем больше у него страхов. Кто-то написал какую-то глупость, другой добавил от себя – и понеслось... В итоге получается так называемый эффект дерьма в вентиляторе. Если в больнице умерли десять человек, а сто вылечились, то соцсеть напишет только про этих десятерых, да еще даст картинку с горой трупов. И люди, уже до того напуганные, сразу «заглатывают» именно эту информацию и начинают ею активно делиться.
Общество находится в состоянии перманентного стресса. Отсюда сильные сдвиги в депрессию, тревожность, на этом фоне – рост потребления антидепрессантов, алкоголя. По нашим данным, спиртного в целом стали пить на 12% больше. Это притом что многие перестали его употреблять вообще – походы в кафе и рестораны свелись к минимуму.
– Итак, нынешняя ситуация является более криминогенной?
– Безусловно. Причем она «благоприятна» для обеих сторон – склонного к преступлению толкает на преступление, а потенциальную жертву делает жертвой реальной. Точных данных статистики по динамике преступности за последние месяцы у меня нет. Из неофициальных источников, правда, известно, что сильно упала уличная и насильственная преступность – просто стало меньше людей на улицах. Но никакая статистика не может учесть роста мелких бытовых конфликтов – например, в очередях магазинов из-за несоблюдения социальной дистанции. Я специально разговаривал с продавцами – там дело часто доходит до драк. При этом из-за маски на лице противника человек не может вовремя остановиться, оценить степень его агрессивности.
По косвенным признакам, из бесед с сотрудниками «телефонов доверия», можно сделать вывод о росте семейного насилия. Просто стали чаще по этому поводу звонить. Разумеется, таким звонкам надо доверять с осторожностью – многие из них делаются «на импульсе». Не случайно во Франции эти службы реагируют лишь тогда, когда жертва домашнего тирана звонит из аптеки. Если человек туда обратился, значит, дело серьезное.
А ведь от домашнего насилия часто страдают дети, а это, как правило, и вовсе за пределы квартиры не выходит. Ситуация тем более обострилась в период изоляции и перехода родителей на дистанционную работу, а детей – на дистанционное обучение. Раньше папа и мама с ребенком общались пятнадцать минут в день, а теперь – круглые сутки. Раздражение нарастает, когда ребенок с учебой не справляется, а родители не могут ему помочь, потому что давно забыли школьную программу.
– В той или иной степени все мы сейчас в состоянии психологического дискомфорта. Кое-кто – и на грани нервного срыва. Может быть, вы посоветуете, как облегчить эту ситуацию?
– Признаюсь, я не большой любитель давать советы. Но одно могу сказать совершенно определенно. Люди, как известно (с определенными оговорками, конечно), делятся на две большие группы – интроверты и экстраверты. Первым, независимо ни от чего, необходимо время от времени побыть наедине с собой. Даже если такой человек находится в одной комнате с самыми близкими людьми, не надо его лишний раз теребить – дайте ему хотя бы двадцать минут посидеть спокойно, посмотреть в окно или даже просто в угол. Но никто ведь не дает! Как же, ведь мы – одна семья, у нас общая жизнь. Естественно, ситуация начинает накаляться. Вторым, наоборот, постоянно нужна какая-то активность. Им невыносимо лежать на диване и смотреть в потолок. Вынужденное бездействие тоже чревато взрывом.
Человек с сильным самоконтролем долго терпит, потом у него «срывает крышку», и все удивляются: «Нет, он просто на такое не способен!». А тот, у кого самоконтроль ослаблен или вовсе отсутствует, взрывается, как порох, от малейшей искры. Его случайно задели плечом – и он хватается за нож или пистолет.
– Как раз недавно у нас один пассажир маршрутки зарезал другого после замечания о ненадетой маске...
– Вот-вот... Человек, умеющий себя контролировать, в ответ на такое замечание сказал бы что-нибудь вроде: «Да ладно, старик, мы скоро выходим». Или просто промолчал бы. Но при ослабленном самоконтроле импульсивность побеждает здравый смысл.
– Что это – воспитание или менталитет?
– Думаю, в значительной степени все же воспитание. Что касается менталитета, то обычно принято считать импульсивность свойством «южных людей». Но заметьте, эти люди никогда бы так себя не вели, находясь в своей среде и своей культуре. Там схватиться за нож из-за пустяка – значит подвергнуть риску не только свою жизнь, но и жизни всех своих близких. Абсолютно невозможная вещь! И это сидит в подкорке, обеспечивая лучший самоконтроль. А здесь, «на севере», правила отменены, за жертву никто не вступится. «Горячий парень» это прекрасно понимает и легко дает выход своему «праведному гневу».
– Понятно, такого человека лучше просто обойти стороной?
– Это сложный вопрос, и на него нет однозначного ответа. Должны ли вы идти на сознательный риск с вероятностью самому стать жертвой преступления? Когда стоит рисковать, а когда лучше отойти в сторону? Подсказчика здесь нет, «звонок другу» не сделаешь, все могут решать секунды. В этот момент работает все: ваш психотип, ваше воспитание, ваш жизненный опыт. К сожалению, мы живем в эпоху сбитых нравственных критериев – как выразился один известный ученый, «морального бездорожья». «Рельсы» убраны, каждый выбирает путь самостоятельно.
– Может быть, тут как раз и есть момент истины – человек перед нравственным выбором оказывается таким, каков он есть на самом деле.
– Вот видите, вы сделали вывод вполне в духе криминальной психологии. Надеюсь, теперь вы и ваши читатели будут к этой науке относиться с большим уважением.
Комментарии