Каков наш «углеродный след»?
Доцент СПбГУ кандидат психологических наук Ирина ШМЕЛЕВА. Фото Дмитрия Соколова
Петербург, с одной стороны, в ряду худших регионов в экологических рейтингах; с другой — в скором времени наши очистные сооружения будут едва ли не лучшими в Европе. А с третьей: тема экологии для нас, как ни крути — на периферии сознания.
Преподаватель факультета международных отношений СПбГУ Ирина ШМЕЛЕВА, доцент, кандидат наук, не эколог, а психолог. Занимается как раз политическими и психологическими аспектами экологических проблем. И уверена, что причина их «нерешаемости» в России лежит в области психологии и политики. И немного — в области лингвистики: в России не вполне понимают популярный в мире термин «устойчивое развитие»», а потому не увязывают его с экологией.
— Ирина Александровна, если сформулированный 20 с лишним лет назад ООН термин «устойчивое развитие» объяснить человеческим языком, то это...
— ...гармоничное экономическое развитие, удовлетворяющее принципам социальной справедливости и экологической ответственности. То есть сделана установка на то, что сегодняшнее наше развитие должно достигаться не в ущерб нашим детям, внукам, правнукам...
— У нас «устойчивое развитие» понимается, скорее, только как экономический рост. А его мы добиваемся как раз в ущерб будущему
— нефть качаем.
— Одна моя студентка провела исследовательскую работу — контент-анализ 753 тысяч статей в петербургских СМИ за 5 лет: упоминаний оказалось всего 210. Это ничтожно мало. А при анализе статей выяснилось, что в 50% из них понятие «устойчивое развитие» действительно понимается как устойчивый экономический рост, а экологическая политика подменяется установкой на экономическую выгоду.
Экономика и экология нередко конфликтуют, хотя между ними могут быть и очень продуктивные отношения. Пример тому — проекты в области экологической экономики и экологического менеджмента.
Есть еще одна возможная причина недопонимания смысла концепции в России: по-английски термин звучит как sustainable development и смысловой его перевод — «поддерживающее развитие». А наше понятие «устойчивое» в сочетании с понятием «развитие» чаще ассоциируется со стабильностью и неизменностью. Известный американский ученый, профессор, в прошлом главный экономист Всемирного банка Г. Дейли сказал когда-то, что устойчивое развитие — это прогрессивное социальное усовершенствование без экономического роста, лежащего за пределами экологических возможностей.
Рост — это только увеличение. В то время как развитие означает улучшение.
— Как бы то ни было, Россия тоже высказалась за устойчивое развитие.
— Да, Россия подписала многие международные соглашения и экологическая доктрина в нашей стране была принята в 2002 году. Но, по словам Владимира Захарова, председателя Комиссии по экологической безопасности Общественной палаты, эта доктрина до сих пор только заявлена, но не реализуется.
Правда, в начале 2008 года заседание Совбеза России было посвящено именно проблеме экологической безопасности, а потом и в регионах прошли аналогичные заседания. В Петербурге в прошлом году была определена экологическая политика на ближайшие четыре года — будем надеяться, что за словами последуют дела.
В любом случае идеи устойчивого развития должны быть понятны всем: горожанину, сотруднику муниципальных служб и городской администрации. А у нас почти никогда не объясняют, что и состояние подъездов связано с обеспечением наших прав на экологически чистую окружающую среду.
— Как соотносятся подъезд и экология?
— Напрямую. Экология в переводе с греческого — наука о доме, местообитании. Дом — это не только комната или квартира, где человек ест и спит, но и все окружающее это место пространство — лестница, подъезд, территория вокруг дома, двор, улица, родной город, страна или планета.
Состояние многих петербургских подъездов — с их грязью, десятилетиями не ремонтированными стенами, жутким запахом из подвалов, плохой освещенностью, а иногда и крысами — никак не отвечает критериям экологической и социальной безопасности.
Несколько лет назад я проводила исследование, в котором второклассники отвечали на вопросы о той среде, в которой живут. Был и такой вопрос: «Чего вы боитесь?». Знаете, чего боятся дети, живущие в Петербурге? Бродячих собак, крыс и бомжей. Причем это отвечали дети, живущие в ста метрах от Московского проспекта, одной из самых ухоженных магистралей города.
— Положим, человек и хотел бы «влиться в экоряды». Но мусор в его дворе не собирают раздельно; контролировать отопление дома он не может; денег хватило только на плохую машину, которая загрязняет воздух.
— Это как раз показатель того, что некоторые перемены должны идти «сверху».
Горожане поймут, зачем нужно экономить воду, электроэнергию, тепло или отдельно собирать мусор, — но нужно предоставить им возможности для изменения своего поведения и информацию об этих возможностях.
Жители города вовсе не равнодушны к окружающей городской среде: вспомните о попытках противостоять уплотнительной застройке на территориях зеленых зон. Но эти требования очень редко удовлетворяются.
Несколько лет назад жители микрорайона на Будапештской улице (участок между домами 5 и 9) пытались остановить строительство высотного дома на территории сквера, который существовал 30 лет. В ходе одной из акций на несколько часов было перекрыто движение автотранспорта по улице, пять телеканалов брали интервью у жителей.
Но для администрации района и города экономические интересы явно преобладали над интересами жильцов. И хотя в апреле 2004 года уже был подписан закон, запрещающий строительство на территориях с зелеными насаждениями, вместо сквера, где росло больше 100 белоствольных берез, около 300 декоративных кустов акации и барбариса появился 16- этажный дом и вокруг него стоянка для машин. Жители микрорайона потеряли доступную среду для людей разных возрастов, разного достатка и разных интересов. Качество жизни в этом микрорайоне безусловно ухудшилось.
На Лиговском проспекте при ремонте дороги вырубили целую аллею. А появившееся в результате этой реконструкции пятирядное движение только усугубило дорожные пробки, так как увеличилось количество проезжающих машин, а значит, усилились и выбросы в атмосферу, оседающие на только что отремонтированных фасадах.
В городе, особенно таком крупном, как Петербург, любое дерево и сквер должны рассматриваться исключительно с точки зрения улучшения качества жизни.
— Наши экологи жалуются: среди пунктов, по которым президент России оценивает работу губернаторов, нет экологического.
— Да, это так. Думаю, нам нужно обратиться к опыту ведущих европейских стран — например, Великобритании.
Мы проводили с британскими коллегами семинары в СПбГУ и в Оксфордском университете — сравнивали стратегии устойчивого развития Петербурга и Лондона. Наши города сопоставимы по географическому положению, близости к морю, зависимости от судоходных рек Невы и Темзы, подверженности наводнениям, значимости городов в экономическом, политическом и культурном аспектах. Оба города входят наряду с Москвой и Парижем в четверку крупнейших городов Европы; оба включены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО (Лондон — несколькими архитектурными комплексами, а Петербург — всем историческим центром).
Инициатором многих стратегических преобразований в Лондоне выступал его прежний мэр Кен Ливингстон. При нем мэрия очень широко популяризировала идеи устойчивого развития, именно тогда был принят ряд экологических стратегий.
Среди этих стратегий были вполне ожидаемые — такие как транспортная и энергетическая, улучшение качества воздуха, управление муниципальными отходами, сохранение биоразнообразия, но были и не совсем привычные для нас: «уменьшение внешнего шума».
Известно, что уровень шума на улицах Петербурга зашкаливает. Я уже не говорю о таком виде шумового загрязнения, как музыка, которую мы принудительно слушаем в маршрутках и кафе. А в Швейцарии и Великобритании на железнодорожном транспорте и в междугородных автобусах встречается маркировка «вагон тишины» — там нельзя слушать музыку даже в наушниках, нельзя громко разговаривать, пользоваться телефоном, так как это мешает другим пассажирам.
— Но и в Петербурге, как вы сказали, принята экологическая программа.
— Да, она называется «Экологическая политика Санкт-Петербурга на 2008 — 2012 гг.». Комитет по природопользованию постоянно ведет мониторинг, публикуются отчеты о состоянии окружающей среды в городе.
Однако в отличие от нашей экологической программы в стратегиях Лондона определены конкретные показатели по качеству окружающей среды, сроки и меры по их достижению. А главное — определена ответственность городской администрации.
— Как это выглядит на деле?
— Например, правительство Великобритании установило цели по сокращению выбросов девяти основных загрязняющих веществ. Управление двумя из них осуществляется на национальном уровне и уровне Евросоюза, а управление концентрациями оставшихся семи — на локальном уровне. И мэр Лондона обязан сокращать уровни этих семи локальных загрязнителей — это его личная ответственность.
Кстати, еще об ответственности, но на государственном уровне. В свое время премьер Тони Блэр пропагандировал экологические ценности, и британцы старались им следовать. А две крупные британские газеты — «Индепендент» и «Гардиан» — заказали независимым консалтинговым фирмам исследования, чтобы узнать, соблюдает ли сам премьер провозглашаемые им принципы. Фирмы учли частоту использования офисом премьера частных самолетов, нерациональное использование транспорта, какие- то лишние расходы... И в январе 2007 года газеты опубликовали результаты. Статья в «Индепендент» называлась «Углеродный следТони Блэра...» — и, согласно исследованиям, «след» этот был очень и очень весомый.
— Положительных экопримеров в мире сколько угодно. Что нам на местах-то делать?
— Не нужно изобретать велосипед. Во-первых, поддерживать новые образовательные программы. В Петербурге уже есть традиции экологического школьного и внешкольного образования, семинары и тренинги для учителей, программы экологического образования в вузах. В СПбГУ уже около десяти лет на нескольких факультетах ведется подготовка по специальности «Экология». Открылись магистерские программы «Международное сотрудничество в области окружающей среды и развития» на факультете международных отношений и «Биоразнообразие и экология» на биологопочвенном факультете.
Во-вторых, уделять больше внимания просвещению. Не сказать, что в этом наша стратегия сейчас едина и последовательна. Например, Россия оказалась в числе немногих стран, где неизвестен фильм бывшего вице- президента США Альберта Гора «Неудобная правда», посвященный проблемам изменения климата. Фильм получил «Оскар»,
вместе с международной группой экспертов по изменению климата (в которую, кстати, вошли и российские ученые) А. Гор удостоился Нобелевской премии мира. Фильм переведен на все основные языки мира, но его невозможно увидеть и услышать с русским переводом. Конечно, можно считать эту картину PR-кампанией Гора, но при этом авторы доступным языком говорят о проблеме глобальных климатических изменений.
Другой пример. В 2006 году телевидение Швеции выпустило великолепный фильм «Планета» с комментариями известных ученых из разных стран — о глобальных экологических проблемах: от изменений климата до вырубки лесов, превратившей Бразилию в «швейцарский сыр». А ведь в России появляется свой «швейцарский сыр» — Карелия... На русский язык этот фильм не переведен и, насколько мне известно, показ его у нас не предусмотрен.
— А эти и другие примеры просветительства достигают цели?
— Есть замечательный пример: несмотря на то что США не присоединились к Киотскому протоколу, город Сан-Франциско заявил, что он к протоколу присоединяется. Конечно, неофициально. Мэр города инициировал разработку стратегии устойчивого развития города, сохранения каждого дерева, сохранения биоразнообразия. И все киотские стратегические нормы по сокращению выбросов город применил к себе. Это и есть экологическая политика отдельно взятого города.
... Вы знаете, это замечательно, что в Петербург привлекают средства, что город интенсивно развивается. И декларация о том, что мы должны стать европейским городом, превосходна.
Но европейский город — это прежде всего экологически, социально и экономически устойчивый город для жизни, подчеркиваю, разных людей. Европейское качество жизни определяется не тем, как живут люди с привилегиями, а тем, насколько удобно и комфортно жить обычным горожанам.
Комментарии