Не бойтесь своих желаний

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Гость редакции — чемпион мира по гребле-индор, паралимпиец Антон ВОРОНОВ

Выпускник Российского государственного гидрометеорологического университета всегда был страстным поклонником горных лыж, увлекался другими зимними видами спорта и никогда не думал, что чемпионом мира станет в гребле-индор — соревнованиях на тренажерах, имитирующих греблю в академических лодках на воде. Это сейчас он регулярно тягает штангу, садится в лодку или на тренажер, а семь лет назад вопрос стоял о жизни и смерти. Горы не прощают беспечности, но шанс иногда оставляют…

— С чем боролся, на то и напоролся, — вспоминает Антон. — Я работал на Кольском полу­острове в отделе противолавинной безопасности, который занимался прогнозированием и принудительным спуском лавин. Одним из критериев приема на работу было хорошее катание либо на лыжах, либо на сноуборде.

— Ваш уровень соответствовал?

— Он был близким к профессиональному, мы с ребятами в свободное время даже ходили на неподготовленные склоны на сноубордах, есть такая дисциплина — фрирайд. 8 марта 2015 года у нас был запланирован определенный маршрут. Первый из группы поехал, мы его сверху контролировали. Я шел вторым, но своим весом спровоцировал сход лавины и не смог от нее уйти. Ребята потом сказали, что лавина была достаточно мощной и протащила меня метров 400 – 500. Как позже выяснилось, очень повезло, что меня выкинуло на поверхность лавины. Если бы завалило снегом, скорее всего, был бы летальный исход. А так изрядно побило о скалы, конечно, у подножия «подключились» деревья. Они же и предотвратили мое дальнейшее падение.

— Страшно было в тот момент?

— Нет. Только потом. А в тот момент голова работала, как арифмометр, — предпринимал все действия, которые необходимы при попадании в лавину. И я сделал все что мог.

— А каким был алгоритм этих действий?

— Когда тебя несет, полностью теряешь ориентацию в пространстве: не знаешь, где верх, где низ, но надо стараться оставаться на поверхности. Если уж накрыло снегом, то нужно создать воздушную подушку, чтобы органы дыхания не забились снегом. По возможности отстегнуть снаряжение. Лыжи обычно отстегиваются сами, а сноуборд — нет. У меня крепление для правой ноги прямо выдрало из доски, а для левой осталось на месте, потому и такие сложные переломы на ней.

— Запомнили все, что происходило?

— После нескольких мощных ударов я отключился. Очнулся от того, что в глазах начало светлеть. Понял, что лежу на поверхности. Подоспели ребята и эвакуировали со склона. Кировск находится у подножия гор, мы недалеко ушли, так что через полтора часа уже лежал на операционном столе. Если бы все затянулось — ходил бы сейчас с протезом. А может, и не ходил бы вообще.

— С врачами тоже повезло?

— В больнице провел, не вставая с койки, больше трех месяцев — попал к большому энтузиасту своего дела травматологу Владимиру Милькину. Ситуация была пятьдесят на пятьдесят, грозила ампутация. В Кировске начали спасать ногу, а лечение продолжил уже в Питере, где тоже повезло с врачами, — в больнице имени И. И. Мечникова в прямом и переносном смысле поставили меня на ноги.

— А какой был диагноз?

— Открытый оскольчатый циркуляционный перелом обеих кос­тей левой голени и перелом обеих костей левого предплечья. С ногой было хуже — она висела на остатках мышц. С рукой полегче — закрытые переломы, хотя до сих пор пластины еще не снял. Кто как говорит: если не тревожит — можно пока оставить. Но рано или поздно все равно придется это сделать.

А на ноге четыре года носил аппарат Илизарова. Даже на чемпионате России 2020 года греб с ним в лодке. Движение способствует лучшему кровоснабжению пораженных мест, срастанию костей и так далее.

— Как же в греблю после всего этого попали?

— После четырех лет лечения понял, что надо приводить себя в порядок — около 130 килограммов весил. Сейчас мой боевой вес для зимы — 97 – 98, летом хочу еще согнать — до 92 – 95.

А тогда я начал ходить в тренажерный зал в своем районном центре реабилитации, на меня там обратили внимание и предложили заняться греблей для людей с поражением опорно-двигательного аппарата.

— И вам понравилось?

— Зацепило, вот уже три года в лодке. А склад характера у меня такой, что если чем‑то занимаюсь, то надо делать это на хорошем уровне. Плюс самодисциплина и самоконтроль. На тренировках ты должен работать по полной, а уходя из зала, следить за режимом питания, режимом дня. Все взаимосвязано, да и вообще в спорте высших достижений мелочей не бывает. Гребной спорт, как и любой цикличный, лошадиным называют, но пока силы есть, да и результаты растут.

— В прошлом году вы стали чемпионом мира по гребле-индор…

— Соревнования были дистанционными из‑за ковидных ограничений. Очень много участников. Помимо финала был еще и отбор по времени. Все в онлайн-режиме. На каждом тренажере есть свой уникальный код, и все они были подключены через специальную программу в режиме видеоконференции. Дистанция стандартная — 2000 метров. Старт одновременный, и технически можно было следить, как идут соперники, насколько они отстают. Но в принципе было не до этого. Лишь изредка взгляд бросал. Шел по своему заданию на максимум, как и требовал тренер.

— И на воде у вас есть успехи?

— С напарницей мы выиграли Большую московскую регату. Если сравнивать с результатами чемпионата мира, у нас было бы четвертое место. Но это без учета погодных условий. Ведь там ребята гонялись практически в идеальных условиях, в штиль, даже с легким попутным ветром. Мы же шли со встречным боковым. Еще выиграли в четверке чемпионат России, в двойке взяли серебро. В одиночке сейчас не выступаю, а раньше выигрывал чемпионат дважды.

— В вашей жизни были и Паралимпийские игры…

— Первые и пока единственные. В составе четверки с рулевым выступили, как могли на тот момент. В главный финал не отобрались, но финал Б выиграли, показав достойный результат — седьмое место по факту. Из сильных сборных обыграли канадцев, бразильцев. Неплохая гонка была, понравилась.

— Чем запомнился Токио?

— Прежде всего погодой, климатом. Впервые столкнулся с температурой 36 градусов и влажностью под 90 процентов. Было очень тяжело привыкать. В Токио везде кондиционеры, которые шпарят на самый холод. В гостиничных номерах прохладно и хорошо, но, чтобы выйти из номера, дверь из‑за разницы температур нужно выталкивать с усилием. Выходишь и через минуту начинаешь потеть, хотя ничего и не делаешь. Пьешь, ешь — с тебя постоянно течет. За двенадцать дней похудел на шесть килограммов. Притом что питались очень хорошо. Поначалу не понимал, как в этих условиях можно еще и грести. Тем более что и вода другая — соленая, океанская. Токийский залив — отдельно вырытый канал, но заполняющийся океанической водой совсем другой плотности. Первое ощущение, что весло ­просто в бетоне. Сдвинуть лодку с места тяжело, но, так как она меньше осаживается в воду, затем грес­ти становится проще. Поскольку на гонках из‑за пандемии зрителей не было, «включали» шум трибун: большие колонки стояли с обеих сторон канала. Объемный звук, как будто действительно тебя публика поддерживает.

— А по ходу гонки спортсмены на трибуны реагируют?

— Видишь и слышишь абсолютно все: плеск воды, работу весел соперников и голоса их рулевых, но сконцентрирован на собственной гребле. И своего тренера слышишь всегда. Видимо, уши настрое­ны на тембр его голоса.

Правда, были и сюрпризы: из воды постоянно выпрыгивали огромные рыбины. На второй гонке через корму одна такая сиганула. Видимо, за насекомыми охотятся. А за олимпийской деревней на берегу много японцев с удочками — они очень любят рыбалку.

— А какой была атмосфера среди спортсменов?

— Как большой фестиваль. Все со всеми общаются, очень доброжелательны. Никакой политики. Ребята соревнуются, потом отдыхают, празднуют. Очень интересно, когда ежедневно видишь представителей всех наций. Незабываемая страница в моей жизни. Хотелось бы еще в Париже следующим летом выступить, но тут уж как получится. Как говорит мой тренер Владимир Володенков, наше дело — быть готовыми в любой момент и на самом высоком уровне. Даже если я не смогу защитить титул чемпиона мира непосредственно на соревнованиях, я буду сравнивать свои результаты с результатами соперников. Хочется «переплюнуть».

— Перед началом соревнований вы проходите какой‑то мед­осмотр?

— У нас есть международный классификатор, есть спортивные классы — зависит от степени поражения. У меня класс PR3. Я ездил в 2020 году в Париж на чемпионат мира, где занял шестое место. Перед этим прошел достаточно сложную процедуру. Сначала высылаешь все свои медицинские документы: какие были операции, что и как. И плюс на месте еще проверяют тщательно. У нас таких специалистов нет. Только за рубежом. Сажают на гребной тренажер. Проходишь много тес­тов, достаточно жестких. В зависимости от набранных баллов тебя записывают в определенную категорию. И там, в Париже, я пожизненно получил свою группу с правом выступать в двойке парной микст и в четверке.

— То есть нет регулярного осмотра непосредственно перед соревнованиями?

— Регулярный осмотр есть у других категорий. Например, у слабовидящих. Зрение ведь может как ухудшиться, так и улучшиться. Раз в два года — обследование. А моя нога уже не вырастет. Поэтому есть спортивные классы, которые нужно подтверждать, а есть пожизненные.

— Тяжело давалось само привыкание к новому образу жизни?

— У человека есть два вида защитной реакции. Первый — спрятаться ото всех. Второй — на­оборот, выйти из тени. У каждого есть свои плюсы и минусы. Да, у меня инвалидность, да, у меня видимые дефекты, но я для себя решил жить нормальной человеческой жизнью. Плюс заниматься любимым делом. Конечно, поначалу было тяжело — чувствуешь себя не таким как все. Ущербным в чем‑то, хоть и не люблю это слово. Но если ты сам захочешь бороться психологически, то спорт очень сильно помогает. Я не люб­лю слово «инвалид» и сейчас даже не чувствую в себе какие‑то ограниченные возможности. Конечно, что‑то в психологии поменялось, но не настолько.

Я опять хочу кататься на сноуборде. И врачи уже дали добро.

— Так прям и хочется?

— А это навсегда. Горы в крови. В любом случае хочу попробовать. Не факт, что куда‑то полезу, но кататься не брошу. Мне это очень нравится. Даже спус­каясь по подготовленным склонам, можно получать большое удовольствие. Если кататься правильно.

— Какой сноуборд, если вы при некоторых упражнениях на тренировках подкладываете блин от штанги?! Это же потому, что одна нога короче другой?

— Левая нога действительно у меня на четыре сантиметра короче правой. Был остеомиелит, и аппаратом Илизарова ногу сдавливали, пока не началось срастание кости. При катании придется чуть больше присаживаться на одну ногу. Или проставочку поставить под крепление. Начинать буду банально на учебных склонах в Леноблас­ти. Планирую уже в этом году. По факту буду учиться всему заново. А уж когда появится уверенность, поеду в горы. В тот же Кировск. В голове еще сидит мысль, что надо «закрыть гештальт». Ведь это был последний маршрут, который я не проехал. В любом случае хочется в этом месте побывать. Хотя бы просто посмотреть. Если получится — спуститься. Может, и с теми же ребятами. Они из Мурманска. Катаются до сих пор. Мы поддерживаем связь. После того как это все случилось, весть разлетелась быстро, и мне очень многие люди помогли. Поэтому хочется при­ехать, поблагодарить.

— А в гребле цели существуют?

— Олимпиада. Допустят или не допустят — это как получится. Но я хочу показать такой результат на воде, чтобы знать: я — лучший в мире. Да, в гребле нет мировых рекордов, поскольку очень многое зависит от погоды, от воды. Но если ты привозишь десять секунд первому месту на Олимпиаде, понимаешь, что золото должно быть твое. Если я «сделаю» чемпиона, то кто тогда чемпион?

А еще можно сказать, что в паралимпийском спорте я самореализовался больше, чем в спорте до травмы. Я был кандидатом в мастера спорта по лыжам, мас­тером спорта по баскетболу. Но на Олимпиаду вряд ли бы попал. Амбиции неожиданно реализовались. Есть такое выражение — бойтесь своих желаний, они иногда сбываются. Хотел — получил. Только несколько иным путем.