Человек - стратег движения

Член-корреспондент РАН директор Кунсткамеры Андрей ГОЛОВНЕВ. ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Доктор исторических наук, этнограф, исследующий традиции кочевых народов Арктики и развивающий теорию номадизма (иначе - мобильности), Андрей Головнев два года назад возглавил Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (МАЭ РАН) - знаменитую Кунсткамеру. Наш гость рассказал, каким, на его взгляд, должен быть современный музей, как совмещать в нем науку и просветительство и в каком направлении будет развиваться старейший музей России.

- Андрей Владимирович, что было самым сильным впечатлением, когда вы только пришли в Кунсткамеру?

- В первую очередь я был впечатлен обилием возможностей, которые она открывает. Здесь такой культурный слой накоплен за многие годы! Остается лишь приложить усилия, проявить инициативу. Достаточно даже просто соответствовать этому изобилию... Второе удивительное чувство, которое не оставляет меня, - возможность дышать одним воздухом с замечательными учеными, которые работали здесь до меня, давно или недавно: Михаил Ломоносов, Петр Паллас, Иоганн Георги, Леопольд Шренк, Василий Радлов... Ты как будто в одной лодке с людьми, о которых только читал. И не так важно, что нас разделяет время.

- Что стало главным сюрпризом, приятным или неприятным?

- Неприятным стало то, что Кунсткамера находилась и находится в перманентном состоянии проектирования ремонта. Именно проектирования, то есть до ремонта еще далеко. И это напоминает гордиев узел, который по идее нужно рубить, но сейчас мы пробуем его развязать. Концы узла уходят в разные стороны и в разные сферы управления. Чтобы сделать даже маленький ремонт, я должен получить несколько экспертиз, причем положительных. Потому что каждый кирпичик Кунсткамеры - национальное достояние. Каждое действие требует невероятных усилий и множится на время, которое затрачивается на эти усилия. Такое ощущение, что мало стать тут руководителем, право на полноценную творческую деятельность в этих стенах еще нужно заслужить...

Главный приятный сюрприз - люди. Здесь работают необычные люди, даровитые, профессиональные. Кроме того, я открыл для себя, что такое музей («истинная музейность»). Конечно, я посещал многие музеи, сам создал один, но Кунсткамера коренится в глубинах истории и сама - история культуры и мысли, а такое встречается не часто.

- В чем, на ваш взгляд, состоит миссия Кунсткамеры?

- Кунсткамера - мать российских музеев. Она должна сохранять академичность. И в то же время здесь может и должна быть стерта грань между фундаментальной и прикладной науками.

Очень бы хотелось, чтобы Кунсткамера помолодела лет на триста и снова стала инновационной лабораторией, инициатором новых интересных научных проектов. Стала бы такой, какой была при Петре Алексеевиче. На гребне передовой науки. Кунсткамеру знают в мире, и ее голос различим.

- Каковы магистральные направления научных исследований в МАЭ РАН?

- Назову три. Прежде всего история гуманитарной мысли в России. В XVIII веке Кунсткамера - ядро Академии наук. Надо продолжать традиции наших предшественников, этнографов и антропологов, создававших основы наук о человеке и культуре, о национальных и глобальных ценностях.

Второе направление - народоведение, исследование культурных и бытовых особенностей разных народов. Кунсткамера организована как хранилище всего мирового «фолькшафта», этнокультурного наследия, и мы обречены исполнять эту функцию. К нам постоянно обращаются потомки и наследники тех людей, которые когда-то поделились с нашими путешественниками культовыми или бытовыми предметами. Только представьте, эти вещи есть в Кунсткамере, но там, откуда их привезли, ничего подобного не сохранилось. Например, сейчас на Хоккайдо готовятся к открытию Национального музея айнов. У нас хранятся богатые айнские коллекции, собранные в свое время Брониславом Пилсудским и другими исследователями.

Прошлой осенью приезжала группа японских и айнских исследователей, потому что в наших фондах они обнаружили вещи, аналогов которым на территории Японии не сохранилось. Айнские мастера будут воспроизводить копии (реплики) предметов из Кунсткамеры для постоянной экспозиции Национального музея айнов.

Третье магистральное научное направление для МАЭ РАН - происхождение человека и его культуры. У нас огромный фонд ископаемых человеческих останков и древних артефактов. Иное дело, что современная наука требует проведения сложных анализов, например, 3D-сканирования, микротомографии. Нужны приборы, помещения, финансирование. И в наших планах есть создание специализированной лаборатории музейных технологий на основе применения естественно-научных методов в гуманитарных исследованиях.

- А череп Хажди-Мурата от вас не требуют?

- Всех интересующихся подобными темами переадресую в Министерство культуры РФ. Там есть комиссии, которые обладают правом распоряжаться музейным фондом России.

- Получаете ли вы бюджетное финансирование на этнографические экспедиции?

- Мы сами финансируем такие экспедиции за счет заработанного на билетах и на выставочных музейных проектах. Кроме того, сотрудники Кунсткамеры получают персональные гранты на экспедиции. За последние два года вдесятеро увеличился объем грантов, полученных МАЭ РАН от научных фондов России.

- Как совместить музей и научный институт, вы рассказали. А как в одной человеческой голове совместить экспозиционную и научную работу, это же разные профессии?

- Здесь собран сложный спектр тем и специалистов. На одном краю - музейные работники, хранители коллекций, на другом - исследователи, путешественники и теоретики, занимающиеся чистой наукой. Между ними много градаций, и это создает непрерывное пространство Кунсткамеры.

Каждый предмет заслуживает многопланового к нему отношения и изучения, поскольку этот предмет прожил «несколько жизней» - в тех реалиях, где был изготовлен и бытовал, затем в частных коллекциях, музейных фондах и экспозициях, а также на телеэкране, на страницах книг и учебников и так далее.

- Возвращаемся к современным людям. Кадровые проблемы у Кунсткамеры существуют?

- В нашем музее сложилась традиция сохранять исследователей, ведь можно и в пенсионном возрасте оставаться полноценным работником. Не считаю эту традицию порочной. Одновременно мы привлекаем к нашим музейным и научным проектам молодежь, прежде всего студентов профильных вузов. Сотрудничаем на постоянной основе с ведущими университетами, включая СПбГУ и Высшую школу экономики, у нас проходят практику будущие дизайнеры и кинематографисты.

- И вы можете выбирать из них лучших?

- Как хотел бы я сказать «да». Однако еще неизвестно, кто кого выбирает... Кунсткамера - как экосистема, со своими сложными связями, профессиональными, семейными, дружественными. Далеко не все могут и хотят в нее вписываться.

- Как вы относитесь к современным музейным технологиям?

- Я за то, чтобы новая экспозиция Кунсткамеры делилась примерно пополам на постоянную и сменную. Некоторые этнографические музеи, например в Гетеборге, не имеют постоянной экспозиции. Но это не наш путь, мы должны показывать нашу историю.

Что касается технологий, то в современном мире без видео-аудиосопровождения невозможно, как и без сложных медиа и световых технологий, включая голографию, дополненную реальность и прочее.

Какую долю нашей экспозиции может составить современная техника? С одной стороны, я - киношник и очень люблю изображение, тем более движущееся. Более того, часто картинка информирует и впечатляет лучше длинного текста. В Китае я видел музеи, где почти нет реальных экспонатов, только виртуальные. Сам делал музей в Ханты-Мансийске, где много режиссуры и сценирования. Хотелось бы и в старейшем нашем музее создать атмосферу, сочетающую ретро и hi-tech, однако именно мера этого сочетания требует экспертного подхода и хорошего вкуса. Кунсткамера сама по себе - экспонат, и поэтому ее реэкспозиция предполагает особую деликатность.

- И все же каковы принципы будущей реэкспозиции?

- Не хочу забегать вперед, но уже сейчас отчетливо просматривается триада: происхождение человека, кругосветное путешествие по культурам и рождение науки. Когда будем рассказывать о происхождении человека, у нас будут анимационные реконструкции технологий. Например, производства каменных орудий. То же относится к антропологии и палеогенетике, рассказывающих о происхождении и расселении людей: с одной стороны, мы покажем старые коллекции и реконструкции, включая герасимовские, с другой - покажем с помощью мультимедиа картину генных дрейфов по планете.

- Как планируете показать этнографию?

- Хочется показать персоны, создать живые образы этнографов, дипломатов, путешественников и царских особ, которые собирали коллекции Кунсткамеры. Николая Миклухо-Маклая, портрет которого находится в моем кабинете. Или четы Мервартов, работавших в Индии. Поэта и путешественника Николая Гумилева, пополнившего африканские коллекции музея. Или цесаревича Николая, впоследствии последнего российского императора, коллекции которого до сих пор украшают зал Японии. Здесь необходимо сочетание подлинных вещей, документов «с почерком» и видеоряда. Но повторюсь, в случае с Кунсткамерой нужно действовать очень аккуратно. Модные сейчас медиатехнологии здесь применимы, но в сдержанной дозировке. Мы должны удерживать образ старой Кунсткамеры.

- Реэкспозиция ведь потребует ремонта исторического здания. Вам придется закрыть музей?..

- Музей будет закрываться только секторально. В крайнем случае - наполовину. При этом часть экспозиции будет работать, а перемещенная часть тоже может экспонироваться в других выставочных пространствах. Мы рассчитываем на показ больших выставок на внешних площадках, начиная с нашего «Манежа» до Китая. Заодно отработаем реэкспозиционные приемы.

- А как с самим ремонтом, на что рассчитываете?

- Этому проекту уже больше 15 лет, часть документов устарела. В начале XXI века мы принадлежали Академии наук, потом - ФАНО, теперь - недавно созданному Министерству науки и высшего образования. При этом как объект культурного наследия и своими коллекциями мы относимся к Министерству культуры. Сложнее композицию трудно придумать. На все нужны визы подтверждения, сертификаты и т. д. Но главное - нам нужен надежный и профессиональный исполнитель проектной документации и собственно ремонта. Такой, чтобы относился к работе в нашем музее как к знаковой и престижной. Чтобы поработал, как говорится, не только за деньги, но и за славу. Музей и так много раз страдал от халатных ремонтов... У меня есть мечта... Чтобы к 350-летию Петра Первого, основателя Кунсткамеры, которое будет отмечаться в 2022 году, нам удалось выполнить первый этап реэкспозиции - создать новую экспозицию «Петровская Кунсткамера».

- Ваша узкая специализация - теория движения в антропологии. Что это такое?

- Наука склонна изучать все в статике. Ей удобно останавливать реальность. Но ничто живое не существует в полной статике. Остановленный велосипед падает. Кочевники и вся их культура, все их технологии и достижения, включая создание континентальных империй, как у монголов или хунну, оказались возможны только потому, что они «подвижники».

Человечество образовалось благодаря тому, что человек - самый даровитый стратег движения. Охват пространства сделал его владыкой мира. Карл Великий, по его признанию, не слезал с коня. Когда Чингиз-хан выпал из седла, то вскоре вслед за ним умерла его империя. Его потомки жили все более оседло.

Прежде считалось - кто владеет морями, тот владеет землей, потом моря сменились на воздух и космос. Сегодня кто владеет информационным пространством, тот владеет миром.

Словом, антропология движения - наука о том, что и как движет людьми, об их мотивации. Она имеет дело не с итогами, а с истоками. Да и нет итогов, они неуловимы. Кстати, проектное поведение известно со времен палеолита. Именно как проект созданы знаменитые франко-кантамбрийские пещерные «галереи».

- Вы занимаетесь современными кочевниками, живущими на севере России. Надо оставить их в покое?

- На мой взгляд, надо оставить им привычное пространство. И на их выбор и волю - менять ли нарты на снегоходы, использовать ли вертолеты и дроны, менять ли естественные материалы на искусственные в одежде и жилище. И вообще как себя вести - подвижно, как кочевники, или уютно-благополучно, как селяне.

- Вот они перемещаются по традиционному маршруту - и тут под ним находят газ?..

- Ничего страшного. Кочевники адаптивны. Они легко маневрируют, обходят вышки. Стада оленей проныривают под нефтепроводами. Полотно железной дороги используется для ограничения передвижения стада. Однажды на Ямале я видел шоу погонщиков, когда стада из тысячей оленей проводили через «бованенковские промышленные джунгли», где находится самое крупное газовое месторождение.

- Сколько времени существует теория мобильности? Насколько она принята научным сообществом?

- С начала ХХI века, и сторонников у нее не так много. Не вижу в этом ничего страшного. По способу мышления ученые, как и прочие люди, имеют право быть «оседлыми» и «кочевыми».

- Андрей Владимирович, а как и чем ваша наука может помочь современным людям?

- Мы засиделись, заместили реальное движение виртуальным. Надо знать - кочевник не тупиковая ветвь истории. Это естественное состояние. Культ маневра, скорости, стратегии движения вытесняет или существенно дополняет привычную концепцию «устойчивого развития». Все слишком быстро меняется, и в этой атмосфере растет актуальность антропологии движения.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 106 (6459) от 14.06.2019.