Юбилейные испытания Евросоюза

7 февраля 1992 года в голландском городе Маастрихте был подписан договор о Европейском союзе (ДЕС), открывший абсолютно новую эру в истории европейской интеграции. Сегодня, спустя четверть века после этого события, ЕС оказался перед лицом серьезного и системного кризиса...

Иллюстрация canadastock/shutterstock.com

От «Общего рынка» к Европе Маастрихта

Идея единой Европы имеет давнюю историю, но лишь после окончания Второй мировой, на стартовом этапе холодной войны западноевропейские страны встали на путь интеграционных процессов в институциональном плане. И, конечно, свежая память о недавней страшной войне, унесшей жизни десятков миллионов людей, подтолкнула данный процесс. Рефрен «лишь бы не было войны» был в те времена характерен для сознания не только советских людей.

И все-таки для капиталистической Европы именно экономический интерес стал определяющим при осуществлении интеграционных процессов. В 1950 году министр иностранных дел Франции Робер Шуман обратился к правительству ФРГ с идеей создать общее объединение угля и стали, а в 1951-м был подписан соответствующий договор о европейском объединении угля и стали, ставший первым важным шагом на пути продвижения к Европейскому экономическому сообществу (ЕЭС), учрежденному благодаря Римскому договору 1957 года. Первоначально членами ЕЭС стали шесть европейских стран во главе с Францией и Западной Германией. В 1970-е к сообществу примкнула Великобритания.

В Советском Союзе «Общий рынок», как еще называли у нас ЕЭС, недолюбливали. За то, что Западная Европа в холодной войне была на стороне Соединенных Штатов, а также в силу определенно капиталистического - рыночного - характера евроинтеграционных процессов. Ведь Римский договор однозначно ориентировал западноевропейские страны на обеспечение свободного движения товаров, капиталов, физических лиц и услуг.

Но, как известно, в «войне систем» Запад, в том числе и в лице ЕЭС, одержал безоговорочную победу. И, думается, закономерно, что в то самое время, когда в СССР наметились центробежные тенденции, а коммунистические режимы в Восточной Европе трещали по швам, западноевропейские страны становятся на путь качественно более глубокой интеграции. Президент Франции с 1981-го по 1995 г. Франсуа Миттеран так вкратце определил на рубеже 80-х и 90-х гг. прошлого века основные цели интеграции нового типа: «Валюта, дипломатия, безопасность и средства ее обеспечения - таковы компоненты сообщества, какого никогда не знала Европа».

На базе ЕЭС создавалась новая геополитическая конструкция - Европейский союз. Его основными целями провозглашались создание пространства без внутренних границ, экономическое и социальное сплочение, был подтвержден курс на общий экономический и валютный союз (ЭВС). ДЕС инструментализировал общую внешнюю политику и политику безопасности, а также провозгласил тесную кооперацию в сфере внутренних дел и правосудия. Справедлива точка зрения тех, кто говорит о том, что ЕС, как и ЕЭС в 1950-е гг., принципиально оформлялся на либерально-рыночных рельсах. В Маастрихтском договоре отмечалось, что экономическая политика в союзе будет проводиться «в соответствии с принципом открытой рыночной экономики со свободной конкуренцией», хотя и подчеркивалось также, что единая Европа должна стремиться к высокому уровню занятости и социальной защиты.

И вширь, и вглубь

Можно сказать, что инициаторы перехода к стадии ЕС почти четверть века существования Евросоюза делали все возможное, чтобы в условиях глобализации повышать скорость и интенсивность интеграционных процессов, развивая европейское строительство и вширь, и вглубь. ЕС и в самом деле добился немалых успехов, хотя его четвертьвековая история являет собой довольно противоречивый и диалектический процесс как побед, так и неудач.

Возможно, высокая степень эффективности ЕС зависела от того, что вплоть до сего дня основные политические силы в Европе (правоцентристы, социал-демократы и либералы) стратегически поддерживали и поддерживают идею евроинтеграции. Об успехе может говорить, в частности, факт постоянного расширения ЕС, что подтверждает тезис привлекательности интеграции как таковой. Если на момент подписания ДЕС в сообщество входили 12 стран, то сегодня в ЕС состоят 28 государств - полноправных членов, представляющих практически все субрегионы Старого Света.

Все россияне, путешествующие по пространству ЕС, прекрасно знают, что такое Европа Шенгена. Опять же процесс ликвидации пограничных преград между странами - членами сообщества не датируется 1992 г., но после Маастрихтского договора уровень взаимодействия европейских стран в области пограничного контроля, внутренних дел, сферы юстиции и иммиграции заметно и качественно возрос.

Еще до 1992 года страны Западной Европы встали на путь движения к ЭВС. В итоге к 1999-му появилась безналичная евровалюта, а в наличном обороте евро фигурирует с 2002-го. Договоры ЕС, последовавшие после Маастрихта, лишь еще в большей степени способствовали укреплению финансово-экономической кооперации стран - членов союза. Без сомнения, за прошедшую четверть века экономическая политика Евросоюза стала более сплоченной, нежели прежде. Зона евро в свою очередь заметно расширилась на восток.

К эффективным и действенным инструментам ЕС следует отнести и феномен общих политик. Старейшей из них остается общая сельскохозяйственная политика (ОСП), сделавшая в итоге Европейское сообщество ведущим аграрным рынком планеты. Но помимо ОСП в последние десятилетия достаточно активно развивалось сотрудничество стран-членов по таким аспектам совместной деятельности, как транспортная, научно-техническая, экологическая политика, политика в области культуры и образования. ЕС взял курс на энергетический союз.

Побочная колея интеграции

Вряд ли отцы-преобразователи ЕЭС в ЕС в начале 1990-х предполагали, что через четверть века их детище окажется в ситуации глубокого кризиса. В том, что он носит глубокий и долговременный характер, сегодня сходятся, пожалуй, подавляющее большинство ответственных левых и правых политиков в Европе. Отчасти можно сказать, что объединенная Европа стала заложницей своих же успехов. История ведь движется, как известно, по спирали. Глобальный финансовый кризис «переправил» евроинтеграцию явно на какую-то «побочную колею».

Еще в период своего президентства во Франции Николя Саркози публично признал: «В центре европейского кризиса - кризис евро. Это самый ужасный кризис, он может все разрушить. Европа открывает свои рынки, не требуя взаимности от конкурентов...». Да, используя механизмы «жесткой экономии», сокращения общественных расходов и привлечения «интернациональной» помощи европейских финансовых институтов, удалось не допустить коллапса экономики и финансовой системы Греции и ряда других стран «южной зоны» союза. Но разросшийся до 28 членов ЕС представляет собой сегодня в финансовом, социальном и экономическом планах гораздо менее целостный и однородный ансамбль, чем являлось ЕЭС до 1992 г. В самом деле, если сравнивать уровень жизни и социальные стандарты, скажем, в Люксембурге и Дании, а с другой стороны - в Болгарии и Румынии, говорить тут о каких-то общих принципах можно лишь номинально.

Пресловутые «критерии конвергенции», установленные Маастрихтским договором, а впоследствии подтвержденные в новых коммунитарных договорах, сегодня откровенно не работают. Уж слишком многие страны союза позволяют себе нарушать «джентльменские правила», превышая нормы ЕС по бюджетному дефициту или размеру госдолга. Неолиберальная парадигма, в рамках которой развивался ЕС, поначалу вроде бы способствовала его динамичному подъему, а ныне становится тяжелой гирей...

Как недавно отметил известный французский левый политик Жан-Люк Меланшон, «если ЕС не изменится, он рискует умереть». Возможно, на данный момент прогноз звучит жутковато, но разве еще, скажем, лет пять назад мы могли представить, что один из столпов союза - Великобритания - по «воле народной» покинет ЕС? Первый раз в истории у нации спросили, хочет ли она уйти из союза, и большая часть людей ответили: да, мы хотим покинуть его. Многие альтернативные (как слева, так и справа) политики не без основания считают, что резкий рост «антиинтеграционных» настроений следует объяснять далеко не только социально-экономическими причинами или же страхами европейских обывателей перед неэффективной политикой верхов в отношении иммиграции. Во многом будущему ЕС угрожает то, что европейские политологи и политики называют «демократическим дефицитом».

Российские либералы могут не согласиться: везде на пространстве ЕС царят плюрализм и правовое государство - какой же дефицит демократии? Но дело как раз в том, что на уровне ЕС все это ощущается не так явственно. Основные руководители союза (председатель Европейского совета, глава Еврокомиссии) уж точно не подконтрольны в своей деятельности простым европейским избирателям. Что уж говорить о структурах типа Европейского центрального банка! Что же касается Европарламента, то в большинстве стран союза в его избрании принимают участие менее половины электората. Справедливо ли здесь говорить о «народной легитимности»?..

С самого начала запуска «маастрихтского процесса» ЕС столкнулся с решительной оппозицией не просто «евроскептиков», а народов. Вступление в силу ДЕС было отложено до конца 1993 г. именно потому, что датчане первоначально на своем референдуме сказали «нет» Маастрихтскому договору. В дальнейшем не раз, если в тех или иных странах (например, в Ирландии) власти прибегали к процедуре референдумов, избиратели тормозили европейские инициативы. В 2005 г. население Нидерландов и Франции провалило долго готовившийся европейский конституционный договор, ориентирующий ЕС на федералистскую перспективу.

Когда председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер сегодня признает существование экзистенциального кризиса в ЕС, он не преувеличивает. Такого масштабного кризиса в истории европейского строительства еще не было. Референдум о «брекзите» показал, что создававшийся десятилетиями общий европейский дом, ставший за последние четверть века еще более громоздким и обширным, не очень устойчив. Справится ли ЕС с вызовами актуального кризиса? У него для этого немало экономических, финансовых и политических ресурсов. Но и число противников и недовольных моделью европейской интеграции растет с геометрической быстротой. Очевидно, что Евросоюзу уже в самое ближайшее время предстоят новые непростые испытания. От того, как махина ЕС справится с ними, и зависит дальнейшая судьба европейского строительства.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в наших группах ВКонтакте и Facebook