Виктор Черномырдин: «Мы до сих пор не научились руководствоваться здравым смыслом»
На днях в гостях у «СПб ведомостей» побывал бывший премьер правительства России, депутат Государственной Думы В. С. ЧЕРНОМЫРДИН. Он рассказал о том, какой ему представляется нынешняя ситуация в стране, ответил на многочисленные вопросы журналистов. Некоторые из этих ответов мы предлагаем вниманию читателей.
— Виктор Степанович, вы приехали в наш город для участия в форуме «Формирование гражданского общества как национальная идея России XXI века». А не слишком ли обще сформулирована эта идея? Способна ли она объединить нацию, разделенную сегодня политическими, экономическими и даже региональным барьерами?
— Вообще-то, я вздрагиваю, услышав слово «идея». Слишком много идей и идеологий у нас развелось, которые на поверку чаще всего оказываются обыкновенной говорильней. Так что оставим название форума на совести его организаторов. А вот работать над построением гражданского общества в нашей стране просто жизненно необходимо. Ведь что такое гражданское общество, если не вдаваться в излишние философствования? Это экономически и политически активная часть населения, которая хорошо знает свои права и обязанности, а потому способная не только выбирать нормальную власть, но и влиять на принимаемые этой властью решения. А многие ли из нас хоть раз толком прочитали Конституцию, другие, пусть даже пока и не совсем совершенные, законы? Вот мы и митингуем по каждому случаю, вместо того чтобы хотя бы попытаться решить дело правовым путем.
Важнейшая задача гражданского общества — формировать нормы поведения, общественной нравственности, которые потом закрепляются в законах, перед которым все равны, а власть — в первую очередь. Мы же годами и десятилетиями ждем, когда в стране появится нормальная, добрая, власть. Да не бывает такой власти в природе! «Добрая» власть — это та, которая подчиняется Закону.
Наконец, в настоящем гражданском обществе бал наряду с законом всегда правит здравый смысл.
— Да, с чем с чем, а со здравым смыслом у нас пока туговато.
— Это еще мягко сказано. Заводить рака за камень мы умеем — и в политике, и в экономике, и в социальной сфере. Да так заводить, что потом и сами не можем разобраться, где камень, а где рак. Ну, спрашивается, зачем было поднимать такой вселенский шум из-за музыки А. Александрова, а теперь вот опять начинать историю с перезахоронением тела В. И. Ленина. Казалось бы, элементарный здравый смысл должен был подсказать этим «поднимателям», что нельзя же не считаться со старшими поколениями, у которых и без того почти все отняли. Ан нет, надо непременно отнять у них и право на прожитую жизнь, доказать, что под звуки старого гимна они творили совсем не то. Да то они творили! Да если бы не они, то сейчас бы иные «подниматели» вместо того, чтобы красоваться на телеэкране, крутили бы, как миленькие, хвосты быкам. Не вина, а беда старших поколений, что им доставалась не лучшая власть. Так зачем же, повторяю, с ними вот так, через колено?
— Вы говорили, что вздрагиваете при слове «идея». Но все же вообще без идеологии, скажем, не глобальной, на века, а стратегической идеи на ближайшие десять-двадцать лет, наверное, не обойтись. Что в этом плане подсказывает здравый смысл?
— Он выступает за центризм в политике, против любых резких шараханий влево и вправо. Он выступает за здоровый консерватизм. У нас почему-то принято бросать камни в консерваторов, считая их ретроградами, которые в штыки встречают любые перемены. (Вот в безыдейные ретрограды кое-кем зачислены уже и члены партии «Единство», которые, вместо того чтобы митинговать на всех перекрестках, активно помогают президенту и правительству в осуществлении разумных начинаний.) Наверное, это повелось еще с пленумов ЦККПСС, когда иного директора завода или председателя колхоза действительно приходилось силком заставлять внедрять у себя какой-то передовой опыт. Между тем консерватизм — это движение вперед на основе достигнутого ранее. Это одновременно и здоровое противодействие разного рода радикализму, наскокам, авантюризму. Таким образом, консерватизм выполняет некую охранную функцию, не давая иным горячим головам каждый раз разрушать все до основания, а затем... Наверное, мы не имели бы сегодня то, что имеем, если бы в начале девяностых годов у власти в России среди реформаторов, а в реформах страна, безусловно, нуждалась, были бы и здравомыслящие консерваторы.
Впрочем, собственный опыт нам, как правило, не пример. Что ж, пожалуйста, обратим свои взоры на Запад и убедимся, что наибольших успехов в экономике, внутренней жизни большинство так называемых цивилизованных стран добились именно тогда, когда у власти были консерваторы. Это Тэтчер в Англии, христианские демократы в Германии. Да и в США мощнейший экономический задел сделал не демократ Клинтон, а консерватор Рейган. Между прочим, и либерально-демократическая партия Японии по сути более консервативная, нежели либеральная, исповедующая общий для всех консерваторов принцип: «поспешая вперед — оглядывайся назад» или, как говорят на Руси, «семь раз отмерь, прежде чем раз отрезать».
— Об этих принципах вам, видимо, часто приходилось задумываться на посту премьера...
— Еще бы не приходилось, порою криком кричать хотелось. Я стал председателем правительства в 1992 году, когда уже так «отрезали», что еще немного, еще чуть-чуть и получилась бы мертвая петля и для народа, и для страны. Так что больше приходилось руководствоваться принципом: «спасай, что можно», тем более что любителей резать, не меряя, вокруг было немало.
— Вы имеете в виду...
— Давайте лучше о хорошем. Как бы то ни было, правительству удалось приостановить сползание страны в пропасть, и если бы не августовский дефолт 1998 года, Владимиру Владимировичу Путину, возможно, не пришлось бы восклицать в Видяево: «Да ни шиша у нас нет!»
— Виктор Степанович, понятно, что разумные консерваторы — хорошие люди. А либералы, например, если говорить о них применительно к экономике?
— Да куда же нам сегодня без либералов, ратующих за всемерное развитие инициативы. Они тоже люди замечательные. И были бы еще замечательнее, если бы не абсолютизировали порою идею свободного рынка, свободу экономики от государства, тем более не делали бы этого в наших российских условиях. Вообще, это блеф, будто в развитых капиталистических странах государство не вмешивается в экономику. Другой вопрос, что там такое вмешательство осуществляется достаточно тонко — через налоги, учетную ставку кредита, госзаказ и т. д.
В России же подобный механизм пока не отработан. Кроме того, нельзя забывать, что наша страна по-прежнему является самой большой и протяженной в мире по территории. Плюс наш климат, плюс разрыв в развитии различных регионов. В таких условиях устранение государства от экономических проблем, регулирования тех же тарифов и т. п. смерти подобно, чревато распадом страны. Другое дело, что и здесь должен быть разумный предел. Если все будет чрезмерно централизовано, то опять-таки из-за огромных территорий и расстояний подобного рода госрегулирование выйдет нам боком. Регионы, лишенные самостоятельности и инициативы, просто зачахнут, и этот процесс усыхания рано или поздно доберется и до Москвы.
— Вы опять заговорили о здравом смысле...
— И не устану об этом говорить. Вот, к примеру, сейчас в стране наметился определенный экономический подъем. Высока по-прежнему цена на нефть. И что же? Вместо того чтобы воспользоваться ситуацией для закрепления этого подъема путем активного инвестирования перспективных отраслей экономики, у нас начинают с пеной у рта делить возможные дополнительные доходы. На все и всех поровну. Да нельзя так делать в нашей стране, где куда ни кинь — всюду клин. Надо намертво хвататься за самое перспективное звено, чтобы вытащить всю цепь. Только так можно с наименьшими потерями интегрироваться в мировую экономику, обеспечить эффективное продолжение реформ и в конечном счете повысить благосостояние россиян.
— Виктор Степанович, не так давно вы возглавили в Госдуме межфракционное депутатское объединение «Энергия России». Это что, тоже дань здравому смыслу?
— А чему же еще. Вы видите, что творится в Приморье, Архангельской области и некоторых других регионах страны. Люди замерзают, в то время когда энергии у нас пока хоть отбавляй. Замерзают из-за неорганизованности и неразберихи. Но если промышленность станет набирать обороты, то энергоресурсов может и не хватить, тем более что существующие мощности — это в основном старый, еще советский, задел, а новые почти не вводятся.
Всеми этими проблемами и занимается наше межфракционное объединение, в которое входят представители самых различных политических сил. Но в объединении мы все — центристы, разумные консерваторы и либералы одновременно, стремящиеся не допустить, чтобы в один прекрасный момент Россия вновь оказалась во мгле. И уже сейчас у нас есть и законодательные наработки, и практические рекомендации правительству, направленные на то, чтобы избежать подобного оборота событий.
— А что как политика и опытнейшего хозяйственника вас сейчас — на исходе года, века и тысячелетия — больше всего тревожит?
— Насчет радости вы не спрашиваете. Пока действительно особенно не нарадуешься. А о том, что тревожит, я и говорил на протяжении всей беседы. Тревожит, что и сегодня некоторые политики продолжают вести себя так, будто сейчас начало девяностых годов и страна не прошла десятилетие серьезных, далеко не всегда оправданных испытаний, в том числе и экспериментов над народом. Хватит, наэкспериментировались! Надо работать, помогать в работе президенту, оградив его по возможности от излишне ретивых «экспериментаторов» как слева, так и справа.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 232 (2382) от 20.12.2000 года.
Комментарии