Попытка Врангеля
Девяносто пять лет назад Крым попытался жить самостоятельной жизнью, в отрыве от материка. Полуостров стал площадкой для реализации врангелевского проекта «несоветской России». Просуществовал он полгода, до ноября 1920-го, и закончился эвакуацией белых войск в Константинополь и завершением Гражданской войны в европейской части России. Имел ли «белый анклав» шанс на успех? Эту тему мы обсуждаем с кандидатом исторических наук Александром ПУЧЕНКОВЫМ.
Правителем юга России и главнокомандующим русской армией Петр Врангель был немногим более полугода. Фото 1920 г., Севастополь.
Из архива М. Н. Апраксиной (Брюссель).Белый анклав
– Александр Сергеевич, давайте напомним предысторию: в марте 1920 года из Новороссийска в Крым эвакуировались остатки разгромленной белой армии. В истории это событие известно под именем «новороссийская катастрофа»...
– Действительно, эта эвакуация больше напоминала паническое бегство. Она проводилась с лихорадочной поспешностью, сопровождалась паникой, армия фактически утратила материальную часть. В итоге в Крым прибыли воины, озлобленные на командование, голодные и измученные чередой поражений, утратившие веру в победу над большевиками...
Многие белые офицеры считали, что поражение связано с тем, что главнокомандующий вооруженными силами юга России Антон Деникин выбирает себе абсолютно бездарных непрофессиональных властолюбивых соратников. Действительно, к тому времени он попал в плотное кольцо советников. Будучи сам человеком безукоризненной нравственности, он на все смотрел через «очки» своего окружения. Прежде всего – начальника штаба генерала Ивана Романовского, в котором белая армия видела «злого гения». В этих условиях в конце 1919 года открытую борьбу за власть против Деникина начинает барон Петр Врангель.
– То есть в Белом движении произошел раскол?
– Скорее, в его высшей элите. Врангель в своих письмах публично обвинял Деникина в том, что, во-первых, отданная им директива о наступлении на Москву была выражением преступного военного непрофессионализма. Во-вторых, что Деникин не слушает ничьих советов. Врангель строил критику Деникина на принципе сплошного отрицания: дескать, в свое время вы много сделали, но сейчас ваша историческая роль исчерпана и, будучи честным человеком, вы должны уйти.
Атака велась против тех, кто в армии ассоциировался с виселицами, грабежами, погромами. Эту печальную славу принесли Белому движению Покровский, Шкуро, Мамонтов, Май-Маевский. А поскольку Врангель, блестящий кавалерийский военачальник, пользовался тогда заслуженной репутацией вождя-победителя, он начал видеть себя преемником Деникина.
– При этом ведь в иерархии Белого движения Врангель был подчиненным Деникина?
– Безусловно. Кстати, одним из своих последних распоряжений Колчак, провозгласивший себя ранее верховным правителем России, объявил Деникина своим заместителем. Вообще же атака на власть, затеянная Врангелем, противоречила всем армейским традициям. Однако значительная часть белого офицерства считала, что если Врангель не прав с точки зрения офицерской этики, то в значительной мере прав по существу.
Когда Врангель открыто начал борьбу за власть, Деникин выслал его за границу – в Константинополь. Там достаточно короткое время Врангель пребывал в бездеятельности. К тому времени белая армия докатилась от Орла до Новороссийска, откуда произошла кошмарная эвакуация в Крым. Деникин, находившийся в состоянии тяжелого психологического надлома, перебрался из Новороссийска в Феодосию.
Между тем кроме Врангеля свои претензии к Деникину высказал один из самых влиятельных армейских командиров — командующий 1-м Добровольческим корпусом генерал Кутепов. Деникин воспринял это как предательство тех, с кем начинал борьбу. Кроме этого в адрес Деникина и Романовского звучали угрозы физической расправы со стороны офицеров-корниловцев; вскоре в Константинополе в день своего прибытия за границу Романовский будет убит.
– Одним словом, белая армия переживала развал...
– Она фактически превратилась в «революционную»: офицеры исполняли приказы, только если считали их политически целесообразными. Дисциплины и подчинения авторитету командиров не было. Деникина проклинали все, кто его до этого превозносил. В своих записках Врангель писал о Деникине: «Человек, некогда столь храбрый, столь равнодушный к опасности во время мировой войны, постепенно изменился и стал неузнаваем». В беседе с генералом Петром Махровым Деникин заявил: «Армия потеряла веру в вождя, я потерял веру в армию».
В этих условиях он призвал всех высших начальников Добровольческой армии прибыть в Севастополь, чтобы избрать ему преемника. Это предложение вызвало шок в Белом движении. Подобное казалось неслыханным: белым предлагалось избрать вождя – точно так же, как это делали красные. Генерал Слащев ярко назвал это «генеральским совдепом» и заявил, что армия не признает выборного начала...
В это же самое время из Константинополя в Севастополь приехал Врангель с чрезвычайным заявлением от Великобритании. Та уведомляла антисоветские силы юга России, что более не будет продолжать военно-экономическую помощь Белому движению, и предлагала себя в роли третейского судьи, который бы помог красным и белым заключить приемлемое соглашение о прекращении Гражданской войны на юге.
Это заявление было воспринято как измена, оно вообще выбивало почву из-под ног Белого движения. Ведь с самого начала белая армия как продолжательница «исторической России» считала себя союзницей Антанты и пользовалась ее ответной помощью. Теперь же, по сути, Англия заявила, что готова иметь дело с большевиками...
После этого ошеломляющего ультиматума, привезенного Врангелем, среди белых военачальников начинаются разговоры: есть ли смысл вообще продолжать борьбу? Подавляющее большинство признавали, что победить невозможно. Начальник штаба Деникина генерал Петр Махров первым сказал о том, что пока белые имеют хоть один шанс, нужно продолжать войну. «Это и мое решение», – ответил Врангель, подчеркнувший, что он был с армией в период успехов, но готов принять командование даже на время неудач.
– А как же все-таки была решена проблема власти?
– На пресловутом «генеральском совдепе» Врангель был назван возможным преемником Деникина. После чего последний назначил Врангеля своим приказом главнокомандующим вооруженными силами на юге России. Для армии было психологически важно, что Врангель был не избран, как в 1917 году, а назначен.
Ключевая фраза в телеграмме Деникина звучала так: «Всем честно шедшим со мной в тяжкой борьбе низкий поклон». То есть в ней звучал прямой укор тем, кто «шел с ним нечестно». Он имел в виду, конечно же, Врангеля и все командование Черноморского флота, поддержавшее барона в борьбе против Деникина. Показательно, что Деникин не счел возможным проститься с армией, отправляясь из Крыма на английском броненосце в Константинополь.
В эмиграции большинство мемуаристов считали, что Врангель поступил по отношению к Деникину непорядочно, что его критика только способствовала развалу армии, поскольку подрывала авторитет первого лица. И, наконец, что обвинения Врангеля были несправедливы. Деникин в своих «Очерках русской смуты» отмечал: Врангель поставил борьбу за власть выше национального блага.
– С чего же он начал в Крыму?
– С обращения к русским людям. В нем перечислялись прегрешения большевиков, а затем говорилось, что в Крыму будут созданы условия, которые позволят со временем свободному русскому народу самому избрать себе «Хозяина», причем это слово было написано с большой буквы. И сразу же начались разговоры о Врангеле как о Петре IV – так называли его сторонники. При этом Врангель подчеркнуто дистанцировался от ассоциаций с монархией – как в отношении себя лично, так и в отношении кого-то из уцелевших Романовых, считая, что идея монархии должна оставаться незапятнанной.
В то же время Врангель воспринимал свое положение как естественное и вытекающее из логики событий. Если Деникин тяготился властью, воспринимал ее как тяжкий крест, то Врангель даже визуально, по внешнему облику, энергетике идеально соответствовал типажу вождя. Громоподобный голос, внешность классического гвардейца. Врангель считал, что он рожден для власти...
– В советской литературе его называли монархистом черносотенного толка...
– Безусловно, Врангель был монархистом, но он отмечал, что это его личное политическое убеждение. Как и все виднейшие фигуры Белого движения, в своей официальной политической риторике он придерживался базового принципа непредрешения. Иначе говоря, пока смута не уляжется, пока не будет созвано новое Учредительное собрание, армия не имеет права ни при каких обстоятельствах навязывать свою волю народу.
Врангель говорил, что нужно четко осознавать: одержать военную победу над большевиками уже невозможно. Поэтому он предложил создать в Крыму оазис антисоветской стабильности и выиграть время. Ждать, пока материковая Советская Россия взорвется изнутри. А на примере Крыма она будет видеть, что можно жить без ЧК и прочих советских «прелестей». Врангель был уверен, что даже отсутствие в Советской России негативной информации о Крыме является гораздо большей «рекламой» белой идее, чем освобождение новых территорий, как при Деникине.
– Чего же добился Врангель?
– Он действительно сплотил армию, которая стала носить название «Русская». Избавил ее от всего того, что отвращало население, – от грабежей, расстрелов, погромов и тому подобного. И пытался создать образцовое государство, строя его на принципе отрицания: мол, у нас в Крыму все не так, как у большевиков.
Врангелю часто ставят в заслугу проведение земельной реформы. По сути, ее основой стала модернизированная версия столыпинских преобразований. Недаром ближайшим гражданским соратником Врангеля был Александр Кривошеин – правая рука Столыпина. При Деникине он не прижился – ярко выраженный правый... Когда армия Врангеля отправится в эмиграцию, население будет провожать ее сочувственно. Это позволит Врангелю заявить Кривошеину: основное направление политики было выбрано верно.
– Многие белые упрекали Врангеля в том, что он поддержал Польшу в войне против Советской России...
– Да, в это время в белом офицерстве, да и в русском офицерстве вообще, возникло ощущение, что, когда красные бьют поляков, они выступают как национальная сила. В этой связи нельзя не вспомнить известное обращение «Ко всем русским офицерам, где бы они ни находились», подписанное такими известными генералами, как Брусилов, Поливанов, Гутор. В нем был призыв к офицерству забыть о своих счетах по отношению к советской власти и сплотиться вокруг нее во имя защиты исторической России.
Врангель же, наоборот, поддержал поляков против Красной армии, и общественное мнение тут же стало склонять его имя, говоря о том, что он такой же «пораженец», каким был Ленин во время Первой мировой.
Отвечая на обвинения, Врангель обосновывал тактический союз с Польшей лозунгом «Хоть с чертом, но против большевиков». Он признавал, что делал ставку на максимально долгую, как он выражался, польско-большевистскую «кадриль», чтобы выиграть время и нарастить мускулы в Крыму.
Безусловно, продолжение советско-польской войны продлило бы существование белого Крыма. Когда осенью 1920 года между Советской Россией и Польшей был заключен мирный договор, Врангель отдал секретное распоряжение о подготовке к эвакуации. Как профессиональный военный, он понимал, что его игра заканчивается. В своих «Записках» Врангель все же дал волю чувствам, написав, что «поляки в своем двуличии остались себе верны».
– То есть белый Крым в 1920 году не мог устоять ни при каких условиях?
– Ленин не раз употреблял определение «крымская заноза». Большевики никогда бы не допустили существования явного антисоветского анклава, каким являлся Крым. Особенно с учетом монархического имиджа Врангеля. Да и о том, что Врангель был бароном, в Советской России благодаря пропаганде знали все.
По большому счету даже на полуострове мало кто верил в долговечность крымского эксперимента. Хотя официальная пропаганда уверяла в неприступности «крымского вала». Дело еще и в том, что Крым вне связи с материком – утопия. Он обречен на гибель, если не имеет абсолютной связи с Россией. И в политическом, и в экономическом, и в военном отношении. Сам себя даже прокормить, обеспечить водой он не в состоянии...
– Тем не менее сегодня многие склонны считать Врангеля эталоном «белого государственника»...
– Действительно, это был первый белый вождь, который понял, что в Гражданской войне политика не менее важна, чем ведение боевых действий. Он был готов к тому, что сейчас называется реальной политикой, то есть абсолютно беспринципной.
Врангель – изворотливый и умный мастер борьбы за власть, и это тоже правда. Он блестящий организатор, в том числе крымской эвакуации в ноябре 1920 года. И талантливый военный. Из всех белых лидеров по совокупности своих качеств и по куражу он идеально подходил на роль вождя. Но парадокс состоял в том, что он пришел к власти тогда, когда Белое движение находилось уже накануне полного краха...
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 221 (5592)) от 25.11.2015.
Комментарии