Немецко-русский обмен
Школьник из Германии Фалько Мертель, 17 лет, приехавший в Петербург по обмену, открывает для себя, что такое русская семья. Заодно он усвоил, что такое русская почта, русская больница и русская милиция.
Фалько Мертель – ровно посередине. В окружении своей русской принимающей семьи: Саши, Виктории (слева) и Алексея с Женей на руках (справа)
О программе «Немецко-русский обмен» (НРО) мы не раз писали: это частичка международной организации AFS, которая более полувека устраивает всемирный круговорот старшеклассников. В отличие от коммерческих образовательных туров в этой программе школьник живет от трех месяцев до года в другой стране в чужой семье, не платя ни за еду, ни за постой, зато на равных с членами семьи участвуя в домашнем хозяйстве — в магазин сходить, посуду помыть и т. д. Смысл программы — освоиться в новой среде; а насчет языка — тут как в фильме «Особенности национальной охоты»: «Жить захочешь — не так раскорячишься».
С Фалько мы встретились «по месту проживания» — в настоящем петербургском доме, способном свести сума и местного жителя: квартира № 13 находится выше квартиры № 24.
Принимающие родители Фалько, врачи Алексей и Вика, на вопрос: «Не страшновато было принять к себе лишнего человека?» — ответили: «У нас трое детей. Настя, Саша и Женя. Нас уже не напугать». Алексей и Вика вполне понимают возможные переживания родителей Фалько, отпустивших сына в Россию: они сами отправили по программе НРО свою старшую дочку, 16-летнюю Настю, в Гамбург.
— Вообще-то это уже четвертая семья, в которой я живу, — рассказывает Фалько. — Я в Петербурге с середины августа, а в этой семье — с декабря. Это, конечно, не очень хорошо — менять семьи... Но сложно сразу найти, где будет хорошо. Первая семья была... как это... проба шара, да? Потом вторая, третья... Была семья очень богатая, там думали, что я буду репетитором по немецкому. И никак понять не могли, что я сюда приехал, чтобы по-русски говорить. А вот эта семья, Алексей и Вика, они похожи на мою семью. Мои родители тоже работают, дома не сидят, и у меня тоже есть маленькая сестра. И я понимаю главное правило: если осталось, например, одно печенье и его хочет младший, то я не должен брать — это для него.
...В НРО нас предупредили: Фалько далеко не молчун. В нашем случае это означало, что он уже отлично говорит по-русски.
— Я в школе в Германии три года учил русский, но знал его плохо. Еще бабушка со мной занималась, она учительницей русского языка была, даже в Россию ездила. Нет, русских корней нет, но она считала, что если учит русскому языку, то должна побывать в России.
Как правило, в петербургских школах немецкие старшеклассники учатся в младших классах — чтобы с языком было полегче. Фалько — случай уникальный: учится в 10-м классе.
— Конечно, сложно, я не все понимаю — математика, физика, химия. Нет, мне не из-за языка трудно. Просто у вас программа сложнее, чем в Германии.
Фалько ошарашен количеством домашних заданий в нашей школе. Ошарашен настолько, что их не делает. «Это ты зря, Фалько, — комментирует «папа» Алексей. — Если бы делал — лучше бы вжился. Наша дочь Настя говорит, что в немецкой школе домашних заданий намного меньше — правда, там жестко контролируют их выполнение. А у нас эта масса самостоятельной работы — скорее декларативна.
Общительный человек Фалько друзьями уже давно обзавелся. В клубы ходят, в кино. Из недавнего смотрели «Мы из будущего» — там про 1942-й, про войну.
— Ничего, нормальный фильм, — не слишком воодушевленно говорит Фалько. Потом оживляется. — У вас, кстати, нескучное телевидение. Особенно политические новости люблю смотреть. Еще что делаю?.. Иногда помогаю в ночном автобусе. «Ночлежка», да? Ну, который бездомным помогает. Почему? Просто в моем Лейпциге столько бездомных нет — там государство помогает, если у человека не хватает денег. А тут бездомных много — и я подумал, что надо что-то хорошее сделать для города, в котором я сейчас живу...
...Программа, нацеленная на то, что подросток погружается в повседневную жизнь другой семьи, конечно, несколько противоречит «традиционному русскому гостеприимству»: россияне, известно, наизнанку вывернутся ради гостя дорогого. Но если гость живет у вас несколько месяцев — все цирлихи - манирлихи сглаживаются.
— Мы просто живем как живем, — объясняют Алексей и Вика. — Никакой спецпрограммы не устраиваем. Если Фалько захочет куда-то сходить — конечно, поможем; если сами куда-то идем — предлагаем и ему.
У каждого немецкого школьника в Петербурге — своя «история погружения». Фалько, например, погрузился/загрузился по полной программе — вплоть до пребывания в больнице: взбунтовался аппендикс. Ничего, прооперировали. Фалько расценил это как приключение и попросил сфотографировать его, неунывающего, на каталке по пути в операционную.
Из бытовых неурядиц и Фалько, и обе семьи — русская и немецкая — оценили особенности работы нашей почты.
— Родители Фалько отправили ему посылку — вещи, фотоаппарат, — рассказывает Алексей. — И на бланке законопослушно указали реальную стоимость посылки. Представляете себе? Ну какой русский напишет реальную стоимость! Мы же сразу предполагаем, что у дорогой посылки есть шансы... затеряться.
Она и затерялась. Не в том смысле. В Германии утверждали, что посылка уже в России, а на петербургском почтамте о ней ни слуху ни духу. Через месяц розысков оказалось, что посылка где-то на таможне, и, чтобы ее получить, нужно заплатить треть ее реальной стоимости. Что было бессмысленным; и посылка ушла обратно в Германию. Как говорит Алексей, «на Главпочтамте, наверное, до сих пор вздрагивают при имени Фалько Мертель».
Зато Фалько Мертель уже и не вздрагивает, когда к нему подходит милиционер.
— У меня же возраст как раз для армии. Вот они уже шесть раз меня останавливали, спрашивали. Не очень приятно, конечно. В Германии тебе просто письмо по почте приходит — и ты можешь в армии быть, а можешь... как это... альтернативная служба. Ну, когда ваши милиционеры понимают, что я из Германии, им сразу интересно, спрашивать начинают. Я когда в Россию приехал, нам сразу говорили, что у русских это типичное — интересоваться.
...Ни Настя в Гамбурге, ни Фалько в Петербурге при всех трудностях домой не просились.
Насте особенно не нравился принятый на Западе и в одежде, и в отношениях унисекс, — так она приучает своих немецких одноклассников открывать перед девочками двери.
Фалько сам принимает у гостей верхнюю одежду, «тапочки нужны?» — и все никак не привыкнет, что у нас нераздельный сбор мусора («Немцы аккуратны, для нас мусор складывать в один мешок — это страшно!»). Он уже потчевал русских «родителей» блинами собственного приготовления на Масленицу и выслушивал от «папы» Алексея немецкую историю происхождения Международного женского дня.
— Я когда только собирался в Россию, страшно было, я ни в одной стране так долго не жил, — рассуждает Фалько. — Думал: зачем я еду?! Не то чтобы я так уж сильно любил Германию... Но сюда приехал, пожил, понял: как я люблю Германию! А все равно считается, что знать русский язык — это будет очень полезно. Так что, может быть, я еще буду в России работать.
Р. S. ВНИМАНИЕ! Общественная организация «Немецко - русский обмен» объявляет конкурс для старшеклассников на три стипендии на учебу в Германии (стипендии почти в два раза уменьшают стоимость самой «путевки»). Знание немецкого языка необязательно. Обязательно — способность жить вдали от дома. Подробности — в офисе № 300 на Литовском, 87; по тел. 718-37-93; на www.obmen.org.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 48 (4086) от 18 марта 2008 года.
Комментарии