Как ставка Белого движения на помощь интервентов не оправдалась
Многие помнят, наверное, замечательный художественный фильм «Интервенция». События происходят во время Гражданской войны в Одессе, занятой войсками Антанты. Главный герой, которого играет Владимир Высоцкий, живет двойной жизнью, ведя смертельно опасную игру: он работает репетитором в богатом семействе и одновременно руководит большевиками-подпольщиками, ведущими пропаганду среди иностранных солдат...
Кинорежиссер Геннадий Полока предъявил в «Интервенции» яркий образ иностранного военного нашествия - марш по знаменитой Потемкинской лестнице в Одессе.
По мнению наших сегодняшних собеседников, доктора исторических наук Александра Пученкова (доцента СПб госуниверситета) и кандидата исторических наук Евгения Гурьева (доцента Архитектурно-строительного университета), сюжет фильма весьма правдоподобен: действительно, интервенты очень легко поддавалась на «красную» пропаганду, да и вообще были не очень настроены воевать. Наш разговор - о том, почему силы «цивилизованного Запада», которые пришли на помощь белым армиям, оказались бессильны перед «дикой ордой» большевиков.
- Нередко можно услышать, что хоть большевики после Октябрьской революции и принесли России много бед, но все-таки страну сохранили. Ведь если бы победили белые, то стоявшие за ними англичане и французы расчленили бы государство и превратили его растерзанные куски в свои колонии... Что скажете?
ПУЧЕНКОВ:
- Во всех советских учебниках истории приводился текст заключенного в декабре 1917 года в Париже англо-французского соглашения о разделе бывшей Российской империи на сферы влияния. Это подлинный документ. Зоной интересов Великобритании были определены «казачьи и кавказские области», а также Армения и Грузия, а Франции - Украина, Бессарабия и Крым.
В декларации говорилось о том, что союзники в рамках своих зон влияния будут устанавливать контакты с любыми местными властями - белыми, национальными, какими угодно, - лишь бы они действовали против немцев, оттягивая их силы с Западного фронта. Иными словами: ставка на тех, кто готов сражаться с противниками Антанты. Будут ли эти правительства бороться с большевиками, Антанту тогда не интересовало.
И она действительно усиленно поддерживала - и финансово, и дипломатически, и вооружением - националистические правительства на окраинах России, рассчитывая в дальнейшем отколоть эти территории и сохранить их под своим влиянием.
ГУРЬЕВ:
- Заинтересованность интервентов была еще и в деньгах. Ведь финансовые позиции английского и французского капитала в 1917 году в нашей стране были очень мощными. И теперь Англия и Франция, видя начавшийся в России хаос, хотели элементарно защитить свой бизнес.
Везде, где появлялись интервенты, в частную собственность возвращались предприятия, которые были национализированы большевиками. А японцы на Дальнем Востоке скупали местные концессии, например рыболовные, для овладения богатейшими ресурсами территорий.
Кстати, появление интервентов поначалу одобрили... сами большевики. Когда в конце февраля 1918 года британский контр-адмирал Кемп предложил Мурманскому совету высадить в городе британские войска для защиты от возможных нападений немцев и белофиннов, нарком иностранных дел Лев Троцкий дал указание принять помощь союзников.
Однако затем был заключен Брестский мир. Страны Антанты восприняли его как измену России союзническому долгу, и... их представители поспешили высадиться в узловых пунктах, где скопилось огромное количество военных грузов, поставленных еще при Николае II и Временном правительстве. Нельзя было допустить, чтобы все это досталось немцам. Поэтому в марте 1918 года в Архангельске появились англичане и французы, позднее там же - американцы, канадцы, итальянцы и сербы. В апреле того же года во Владивосток вошли японцы, китайцы и американцы, позднее англичане, французы и итальянцы.
Вообще можно назвать четыре региона, где реально были войска Антанты: север (Мурманск и Архангельск), юг (Причерноморье), Закавказье и Закаспийская область, а также Дальний Восток.
ПУЧЕНКОВ:
- Изначально на переговорах между белыми вождями и представителями Антанты шла речь о том, что численность войск интервентов должна быть порядка нескольких сотен тысяч человек.
ГУРЬЕВ:
- В количественном отношении интервентов было больше всего на Дальнем Востоке - там хозяйничали 70 тысяч японцев. Да и то они предпочитали больше оккупировать Транссибирскую магистраль и Владивосток. Французов на юге России было всего около 20 тысяч, англичан около 30 тысяч на севере и около 19 тысяч в Закавказье.
- Каковы же были отношения белых и интервентов?
ПУЧЕНКОВ:
- Белые ничуть не скрывали своих симпатий к союзникам. Более того, всячески их подчеркивали - как доказательство того, что их дело правое, как свидетельство своей честности, легитимности и приверженности международным обязательствам.
Они считали, что начали борьбу с большевиками с целью свергнуть режим, который подвел страну к пути предательства союзников, и доказать, что настоящая, подлинная Россия не изменила Антанте. И надеялись, что со временем развернут новый Восточный фронт против Германии, пускай в сокращенном варианте, который поможет союзникам довести дело до победного конца.
Недаром еще в ноябре 1917 года деятели Добровольческой армии, только начавшей создаваться, сразу же повели активную переписку с эмиссарами Антанты, которые пока еще абсолютно легально находились в Киеве и Петрограде. О чем? Белые взывали о помощи.
ПУЧЕНКОВ:
- Антанта вела свою игру, исходя из собственных интересов. На протяжении первого года после прихода к власти большевиков пыталась любыми силами и средствами заставить Россию продолжить войну с противостоявшим ей Четверным союзом. В него, напомню, входили Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария. Причем продолжить под любым флагом, пусть даже с серпом и молотом. Союзники очень надеялись, что Россия пошумит, успокоится и поймет, что война продолжается.
И зря многие думают, что большевики, придя к власти, сразу же разорвали все отношения с Антантой. Ничего подобного! Французский военный атташе Жак Садуль вспоминал, что с ним встречались Ленин и Троцкий и всерьез обсуждали: мол, они готовы подумать о том, чтобы революционная армия возобновила Восточный фронт против Германии...
Понимаете, и страны Антанты, и ее противники поначалу, до Брестского мира, не воспринимали Советскую Россию как исчадие ада. Они считали, что популистские лозунги большевиков - не более чем ловкие пропагандистские уловки для обывателей. Антанта осознавала, как бы сегодня сказали, реальный рейтинг большевиков, и дипмиссии стран-союзников воспринимали деятелей Совнаркома как вполне серьезных политиков.
В то же время Антанта была не прочь разыграть и русскую патриотическую карту, устанавливая контакты с зарождавшимся Белым движением. Не потому, что идейно поддерживала его: просто она была готова контактировать с любой силой, которая пообещает продолжать войну против Германии.
Парадокс: и сами белые поначалу считали свои действия против большевиков продолжением борьбы с Германией. Мне приходилось читать письмо Лавра Корнилова одному из своих соратников-генералов, написанное им в знаменитом «Ледяном походе»: он утверждал, что борется с немецкими отрядами, выряженными в красногвардейскую форму. Поражался, как метко бьет артиллерия большевиков, и сразу же находил этому объяснение: наверняка там немецкие инструкторы... На самом деле, конечно, ничего подобного не было.
Свою позицию Антанта подтверждала и материально: давала деньги на содержание Добровольческой армии. Без той громадной помощи, которую оказали союзники, в первую очередь англичане, она никогда бы не смогла выйти из локальных рамок, а Гражданская война не приобрела бы столь масштабный характер. Антанта снабжала белых деньгами, оружием, патронами, снарядами, снаряжением и обмундированием.
По словам Деникина, при всем «колонизаторском» (это термин его, а вовсе не Ленина!) характере англо-французской интервенции на юге России сборное офицерско-казачье войско не смогло бы превратиться в организованную армию, которая может ни много ни мало идти на Москву... Не зря же на рубеже 1918 - 1919 годов именно такой грандиозный совместный поход задумывали военно-политические круги белых и Антанты.
ГУРЬЕВ:
- Что касается военных поставок, Антанта все-таки не особенно баловала белых. Поясню. Самолеты - с Палестинского фронта. Деревянно-тряпичная конструкция в пустыне быстро приходит в негодность, поэтому они были изношены до предела. Кроме того, самолеты-разведчики «Ариэйт», которые британцы отправляли Деникину, были достаточно неудачной конструкции, и сами английские летчики называли их «поставщиками вдов».
Обратите внимание: если в 1919 году в Северо-Западную армию Юденича и вооруженные силы юга России англичане поставляли свои достаточно уже устаревшие тяжелые танки МК5, то латвийской армии они предоставили новейшие на тот момент тяжелые танки МК8.
То есть даже по этому факту можно судить, как они расставляли приоритеты: поддерживали в первую очередь силы, которые вели курс на автономизацию бывших окраин Российской империи. Недаром в Средней Азии англичане поддерживали басмачей. А японцы всерьез рассчитывали на атамана Семенова и его правительство, чтобы сделать из подконтрольных ему территорий буферное государство, которое бы отделило Забайкалье и Приморье от России.
- Александр Сергеевич, вы только что упомянули, что Деникин сравнил союзников с колонизаторами. Белые не были довольны тем, как им помогают?
ПУЧЕНКОВ:
- Когда все начиналось, они наивно надеялись: мол, мы им, англичанам и французам, преданы сердцем, готовы жертвовать жизнями, лишь бы только исполнить союзнический долг, и они должны испытывать точно такое же чувство по отношению к нам.
Недаром, когда в марте 1918 года в результате сговора с украинским правительством (центральной радой) в Киев вступили немцы, известный политик-монархист Василий Шульгин, редактор газеты «Киевлянин», демонстративно закрывая свою газету в знак протеста против германской оккупации, заявил в ее последнем номере: «Мы бросаем маяк дружбы нашим друзьям, которые сейчас на кровавых полях Европы расчерчивают ее будущую победоносную и справедливую карту. Пускай они знают, что настоящая Россия с ними, а не с теми, кто сейчас будет приветствовать якобы победителей немцев»...
Однако действительность оказалась совсем иной. По словам Деникина, политика союзников носила своекорыстный характер. В Российском государственном архиве ВМФ мне приходилось работать с документами, связанными с англо-французской интервенцией в Одессе, Батуми и других городах. Когда русский военный атташе в Баку и Батуми докладывал, что английские войска избивают нагайками местную стражу, топорами сбивают с русских военных складов замки, захватывают имущество, потрясенный Деникин негодовал: «Это оккупация, а не помощь».
Англичане и французы исходили из того, что они победители - только что выиграли мировую войну. Поэтому могут диктовать свою волю. Вообще западное общество воспринимало Россию как дикий мир, где живут варвары. Встревать в развернувшуюся там кровавую распрю у Европы не было особого желания. Боевые столкновения интервентов с красными были, но немного. В основном силы Антанты несли гарнизонную и охранную службу в портах.
- То есть воевать за белых союзники не очень и собирались?
ПУЧЕНКОВ:
- Белые уповали на то, что у англичан и французов репутация непобедимых бойцов. Вспомним реплику белого генерала, персонажа Стржельчика, из фильма советских лет «Адъютант его превосходительства»: «Представляете, как побегут эти мужики, когда увидят английские танки...». То, что союзники не захотят воевать за белых, в значительной степени просто обрушило их надежды.
ГУРЬЕВ:
- Что касается японцев, то есть только три эпизода их участия в боевых действиях: при взятии Читы атаманом Семеновым, затем при подавлении осенью 1919 года Ингодинского восстания и в боях за город Сретенск в начале 1920 года...
Только один фронт держался практически исключительно на штыках интервентов - Северный. Там они не просто поставили оружие, обучили, снабдили белых, но и реально сидели в окопах. Причина проста: на севере было просто мало солдат и офицеров, готовых воевать за Белое дело...
Так что военной координации сил белых и интервентов не получилось. Каждый был сам по себе.
ПУЧЕНКОВ:
- Вообще интервенция с самого начала не задалась: центром высадки французов планировался Киев, а не Одесса. В итоге, когда они должны были вступить в Киев, выяснилось, что на политической арене Украины доминирует Петлюра, с которым «цивилизованные европейцы» не хотели иметь никакого дела. И французы оказались не в том городе, который мог бы восприниматься как ставка.
Выяснилось, что и логистические возможности Одессы очень ограничены: хотя порт и большой, но не было развитой железнодорожной сети, чтобы перебрасывать войска. Не было места для размещения большого количества войск, к тому же Одесса гораздо дальше от Москвы, чем Киев, и поэтому она могла выполнять лишь функции перевалочной базы, а не своеобразного форпоста для грядущего наступления.
Одесса поразила интервентов апатией местного населения, которое, как казалось, думало только о спекуляции и собственном выживании и не признавало за французами никакой «освободительной миссии».
ГУРЬЕВ:
- Да и контингент союзников был не самого лучшего качества. Англичане что на Дальний Восток, что на север отправляли солдат, негодных к строевой службе. В Закавказье практически всю основу британских вооруженных сил составляли колониальные индийские части.
Французы на юге России - сплошь колониальная пехота: африканцы, марокканцы, алжирцы, сенегальцы... Увы, не самые лучшие по боеспособности части. Кроме того, французы старались не бросать свои войска против красных, просто опасаясь большевистской пропаганды. И не зря: это показал весной 1919 года пример талантливо распропагандированной большевиками французской эскадры в Одессе. Корабли подняли красные флаги, и экипажи пришлось возвращать в Тулон...
Агитаторы убеждали французских солдат: мол, вас заставляют идти в бой на стороне «палачей рабочего класса», и это тогда, когда мировая война уже кончена, все уже дома, а вы непонятно чьи интересы защищаете в Одессе... Подобная постановка вопроса действительно подрывала боевой дух интервентов. И командование французских сил понимало: каждый гроб, доставленный во Францию из России, поднимет громадное количество вопросов...
ПУЧЕНКОВ:
- Кампанию «Руки прочь от Советской России!» инициировали вовсе не большевики. Это было дело мирового рабочего движения, которое действительно испытывало симпатии к Советской России.
Ведь белые, как бы ни отгораживались от «царского кафтана», все равно воспринимались, грубо говоря, как контрреволюционеры-роялисты. А Ленин был в ту пору человеком-легендой, в нем видели олицетворение справедливого демократического мира, «без аннексий и контрибуций».
- Чем же интервенция закончилась и как сами бывшие союзники оценивали итоги своего пребывания в России?
ПУЧЕНКОВ:
- Уход французов из Одессы в апреле 1919 года породил колоссальное разочарование. Уже к лету, когда «белая альтернатива», казалось бы, обладала максимальными шансами на успех в Гражданской войне, Деникину стало совершенно очевидно: на Антанту как на реальную военную силу, как на брата, с которым можно сражаться плечом к плечу в окопе, рассчитывать не приходится...
ГУРЬЕВ:
- Кстати, когда французы покидали Одессу, они затопили все подводные лодки русского флота, которые там захватили. Они их не передали белым. То есть повели себя как колонизаторы, покидающие опустошенную территорию. То же самое сделали англичане в Севастополе: все ценные корабли русского флота увели в Турцию и вернули белым только в ноябре 1919 года, причем не все.
Интервенты мотивировали свои действия так: белые не в состоянии удержать никакой фронт, и весь флот достанется большевикам. Так не доставайся же он никому!..
ПУЧЕНКОВ:
- Представители Антанты считали, что антибольшевистские силы сами виноваты в том, что миссия союзников потерпела неудачу. Они, мол, не смогли договориться даже между собой. К моменту одесской эвакуации отношения между белыми и интервентами доходили до угроз перестрелок...
Тем не менее взаимные симпатии не были забыты, и в апреле 1920 года, после поражения белых сил на юге России, англичане вновь проявились, предложив им в ультимативной форме свои посреднические услуги на переговорах с Советской Россией. То есть союзники де-факто признали победу большевиков в Гражданской войне.
Правда, спустя несколько месяцев, когда началась советско-польская война под лозунгом «экспорта» мировой революции в Европу, союзники как будто бы прозрели и стали цепляться за последнюю соломинку в лице Врангеля, хотя он контролировал всего лишь одну губернию из 49 бывших регионов Российской империи. Но это было уже бесполезно.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 153 (6252) от 22.08.2018 под заголовком «Союзники-колонизаторы».
Комментарии