Сохранить наследие. Эксперт – о реставрации памятников
Наш собеседник Сергей КУЛИКОВ, главный архитектор ФГУП «Центральные научно-реставрационные проектные мастерские», архитектор-реставратор высшей категории, начинал свою деятельность почти сорок лет назад старшим техником (а по сути – каменщиком) в Кирилло-Белозерском монастыре. И уже тогда, по его словам, сумел увлечь своих товарищей осознанием особой миссии. И те прониклись: работа стала для них не только сезонным заработком, но и приобщением к спасению старины, они почувствовали, что причастны к процессу более высокого уровня. Одним словом, реставрация может быть успешна именно тогда, когда одной идеей вдохновлены все участники процесса – от главного архитектора до рабочего.
ФОТО pixabay
– Сергей Борисович, иногда можно услышать, что для государства реставрация – дело убыточное...
– Если она сопрягается с пониманием развития местности, где расположен памятник, тогда она уже не будет убыточной. Задача хорошего реставратора – понимать и учесть все аспекты жизни памятника.
Для меня важен концептуальный подход, когда в основу ложится территориальный принцип сохранения исторических объектов. То есть, принимая решение, что надо реставрировать и сколько для этого потребуется денег, надо иметь в виду, как будет развиваться окружающее пространство и как в нем будет жить памятник. Он не может оставаться без функции, которая должна быть ему адекватна.
Если все это продумано, то реставрация и сохранение наследия – дело для государства вовсе не убыточное. Затраченные инвестиции возвращаются, только благоприобретателем становится не Министерство культуры, а третьи стороны – администрации территорий, туроператоры, торговля, транспорт.
Культура – фактор развития территории, а не нулевая инвестиция. Сохранение наследия генерируется в социальное развитие и позволяет несырьевым территориям развивать сферу услуг и сопутствующие отрасли.
Красота имеет оборотную сторону и способствует комфорту жизни. В Европе его оценивают в том числе и через объекты наследия. И тогда памятники становятся своего рода градообразующим фактором. Условный сценарий выглядит примерно так: сначала на территории выявляется памятник, его приводят в порядок, потом по соседству поселяется, скажем, художник или литератор, и он становится точкой притяжения, затем появляется лавочка или кафе, потом подтягивается мелкий буржуа, которого привлекает спокойная атмосфера и красота места. А затем шаг за шагом складывается локальное сообщество...
– Когда речь идет о реставрации какого-либо объекта, необходимо найти точку отсчета, к которой, условно говоря, мы возвращаемся. Но ведь каждый памятник – как многостраничный документ истории. Остановившись, скажем, на его облике XVIII века, мы устраняем следы всего того, что с ним происходило в дальнейшем...
– Реставрация – это всегда дискуссия об историко-культурной ценности памятника, о методах его сохранения и возможности его наследования. Это всегда разные подходы, поиск компромисса... Вопрос о том, в какой форме живущие ныне люди могут наследовать то, что им оставили предыдущие поколения. Реставрация – процесс технический по инструментарию и гуманитарный по результатам, то есть отражающий социальную потребность общества.
Например, возьмем такую ситуацию: в селе стояла церковь, затем ее по каким-то причинам не стало или она лежит в руинах. Ее восстановление – это возрождение утраченной духовной части жизни села. А где-то, наоборот, ситуация другая: объектов культурного наследия достаточно много, и какой-то памятник можно сохранить просто путем консервации, закрепив «осколки» прошлого, чтобы дальше говорить про руку мастера, которая прикасалась к этим камням...
– Реставрация заканчивается там, где начинается гипотеза, – таков один из основных принципов принятой еще в 1964 году Венецианской хартии по вопросам сохранения и реставрации памятников и достопримечательных мест...
– Кстати, в подготовке этого основополагающего документа в свое время участвовали и специалисты нашей страны, в том числе из нашей организации... Правда, вряд ли есть государства, в которых все ее положения соблюдают педантично. Этот документ – рамочное понятие. Да и кроме того, Венецианская хартия не единственная максима. Есть и другие меморандумы и хартии. Скажем, английский писатель и теоретик искусства Джон Рёскин вообще полагал, что реставрация – лучший способ уничтожить памятник...
На мой взгляд, Венецианская хартия совершенно права в том, что любое реставрационное действие должно быть доказано, оправданно. Не думаю, что надо исповедовать сохранение просто ради сохранения. Все равно когда-нибудь и египетские пирамиды падут. Рано или поздно все разрушится, камни в памятнике будут заменены на новые, но важно этот процесс максимально растянуть во времени. И это продление жизни исторического объекта, безусловно, должно иметь своей целью сохранение всей полноты подлинности, как сказано в Венецианской хартии.
А есть ситуации, когда вынужденной необходимостью является неотложное воссоздание. К примеру, послевоенная реставрация Лейпцига, Варшавы, Будапешта, да и дворцов Петергофа и Царского Села строилась на воссоздании, потому что люди хотели как можно быстрее получить назад утерянное, признаки той жизни, которую разрушила война, и это можно было понять. Когда эти задачи были более-менее решены, началось более детальное изучение, появились другие взгляды на возможности воссоздания.
В определенных случаях без него не обойтись, только оно должно быть обосновано. Это решение должно пройти дискуссию – как профессиональную, так и общественную. Должно быть определено: что теряем, а что приобретаем. Потому что реставрация, говоря словами великого русского философа Алексея Федоровича Лосева, это способ изучения наследия, и изучения не только группой профессионалов, но обществом, обретающим в культурном наследии родственную связь с деяниями предков.
– Видите ли вы особенности в реставрации Александро-Невской лавры?
– Особенность есть, она была заложена в самом факте возвращения Лавры Русской православной церкви. Возобновляя богослужебную и монашескую функцию всего ансамбля, мы неизбежно сталкиваемся с переделками памятников под современное использование.
И это не оговорка. Возвращение исторической первоначальной функции в современных условиях не простая смена пользователя и перемещение во времени на 100 лет назад. Надо оценить то, что мы застали в данный момент, и решить: что необходимо изменить, а что оставить в сложившемся облике. Тут вопросы и архитектурные, и инженерные, такие как соблюдение температурно-влажностного режима, функционирование систем безопасности...
Лавра возрождается как место богослужения, монашеского подвига и мемориального поклонения, сохраняя при этом важную историко-градостроительную роль в живой ткани Петербурга.
Все материалы о реставрации Александро-Невской лавры.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 237 (6835) от 25.12.2020 под заголовком «Реставрация как вектор развития».
Комментарии