«Рукопротяжные» работники. Бродяги в 1910 году обитали в ночлежках и в «Вяземской лавре»

Вы только посмотрите на этих красавцев, которых в 1910 году запечатлел знаменитый фотограф Карл Карлович Булла!.. Сразу видно, что их лица не отмечены печатью добра и честности. Это бродяги, промышляющие воровством, или «работники» так называемой «рукопротяжной» фабрики — побирушки, тянущие руку за милостыней. Множество подобных типов обитали в ночлежках и в печально известной «Вяземской лавре» — квартале около Сенной площади.

Обитатели городского «дна» запечатлены близ одного из самых поэтичных мест Петербурга — в Коломне, близ пересечения Екатерининского (ныне Грибоедова) и Крюкова каналов./Репродукция. ФОТО автора

«Вяземская лавра — одна из самых больших петербургских трущоб. Дом с флигелями и постройками, занимавший целый квартал, горожане обходили стороной. Они заняты не беднотой, но отбросами, паразитами общества — ворами, проститутками, нищими, жуликами всех мастей. Сторонним людям заходить в эти трущобы не рекомендовалось. Случалось, что некоторые приносили жалобу властям, но они прямо отвечали: «Ведь ты знал, куда шел. Вперед наука — не будешь другой раз туда шляться», — рассказывал бытописатель «петербургского дна» Николай Иванович Свешников в своем очерке «Вяземские петербургские трущобы и их обитатели».

Жили городские бродяги и на огромных свалках — Гаванской на Васильевском острове, на Горячем поле, располагавшемся напротив Новодевичьего монастыря. Полиция разыскивала их обитателей, закапывавшихся в мусор, с помощью служебных собак.

Обычным явлением среди «людей дна» было пьянство, благо питейных заведений в Петербурге имелось множество. А где пьянство — там и преступления.

«Очень сильно распространено теперь в Петербурге хулиганство, — отмечал в своем дневнике 13 ноября 1905 года директор Императорских театров Владимир Аркадьевич Теляковский. — Сегодня вечером одного из артистов балета побили ни с того, ни с сего восемь хулиганов, в то время, когда он переходил Театральную площадь. Начинает быть небезопасным выходить вечером даже в центре города».

А газета «Новое время» в 1910 году сообщала: «Несмотря на периодические аресты и облавы, хулиганы в столице множатся, одновременно растет число их жертв. Со 2‑го на 3‑е октября было шестнадцать нападений, в их числе — три женщины, с 3‑го на 4‑е тринадцать нападений, некоторые со смертельным исходом. Третьего дня было нападение на Морской, вчера — в Народном доме, на глазах тысячной толпы».

Бродяги и хулиганы сбивались в своеобразные «артели». По ночам их участники, в карманах которых прятались финские ножи и тяжелые гири на цепочках, становились грозой городских улиц. Участники подобных банд грабили не только для наживы: это была еще и их месть «сытым и богатым». После 1917 года часть таких злобных невежественных типов получили возможность отыграться за свое прежнее «унизительное положение». Выделяясь своим внешним видом — брюки-клеш, пышный чуб, тельняшка под «братишку-матроса», — они ходили по домам, выселяя «бывших» из их квартир, и, не стесняясь, «экспроприировали» понравившееся им чужое добро.

Историк Степан Борисович Веселовский записал в своем дневнике 21 апреля 1920 года: «Для переживаемого времени характерно, что невозможно сказать, был ли это хулиган или советский работник. Теперь нередко первые принимают личину вторых для успешного грабежа, а вторые иногда действуют и ведут себя, как хулиганы».

Новоявленных «хозяев жизни» очень точно описал Михаил Булгаков в повести «Собачье сердце».

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 217 (7546) от 17.11.2023 под заголовком ««Рукопротяжные» работники».