Пушкин на «Параде…» Неизвестные детали создания известного полотна
Знатокам пушкинской эпохи и тем, кто ею интересуется, безусловно, известен рисунок художника Григория Чернецова с абрисом Александра Сергеевича, неотъемлемым атрибутом которого является авторская надпись: «Александр Пушкин, рисовано с натуры, 1832 года, апреля 15‑го, ростом 2 аршина 5 с 1/2 вершков стоя» (в современной метрической системе это 166,5 – 167 см).
Александр Пушкин и Василий Жуковский. Эскиз Григория Чернецова к картине «Парад на Царицыном лугу», 1832 г./Репродукция. ФОТО автора
В литературе нередко можно встретить упоминание, что поэт позировал Чернецову для его знаменитой картины «Парад на Царицыном лугу 6 октября 1831 года». Однако апрель 1832 года никак не соотносится с записью в отчете Общества поощрения художеств, относящейся к началу июня того же года: «он (Григорий Чернецов. — Л. С.) имеет ныне лестное поручение написать вид, изображающий парад на Царицыном лугу в ту же меру, как написана известная картина Крюгера парад в Берлине».
Немецкий живописец Франц Крюгер приехал в Петербург летом 1832 года, чтобы создать портрет Александра I для Военной галереи 1812 года в Зимнем дворце. Именно тогда у царя родилась идея создания исторического полотна в память об успешном завершении Польской кампании.
Картина немца «Парад в Берлине на Театральной площади», написанная по просьбе российского монарха в бытность его еще великим князем, годом ранее с успехом была продемонстрирована в Концертном зале Зимнего дворца и потом заняла одну из стен рабочего кабинета Николая I. На полотне можно было видеть молодого князя, скачущего на белом коне по берлинской мостовой впереди подшефного драгунского полка кайзеровской армии. На противоположной стене кабинета предполагалось повесить таких же размеров батальную картину из русской истории.
О том, что «Парад» начинался не «с Пушкина», а… с неба, и не в роскошных апартаментах особняка вблизи главной царской резиденции, а в скромной мастерской братьев-академиков Григория и Никанора Чернецовых в доме на 2‑й линии Васильевского острова, свидетельствуют два малоизвестных рисунка художника Николая Алексеева. Посетив Чернецовых в разгар лета 1832 года, он зарисовал сидящего на стуле перед холстом хозяина мастерской в самом начале его работы над заказной картиной, снабдив рисунок надписью: «Г. Чернецов пишет воздух на параде. С натуры, Н. Алексеев. Июля 16 дня 1832 года». «Воздух» — это, конечно же, бескрайнее небо, заполняющее едва ли не треть пространства исторической картины…
На самом деле, где и при каких обстоятельствах пересеклись Чернецов и Пушкин — загадка, которую, по всей видимости, никогда не удастся разгадать. Сами участники знаменательной встречи на этот счет никак не обмолвились. Удивительно: имя поэта ни разу не упоминается в дневниках живописца за весь период работы над парадной картиной. В свою очередь Пушкин, который весьма щепетильно относился к попыткам запечатлеть его лицо на холсте, тоже нигде не проговорился о том, что с него была снята «мерка» под будущую большую картину.
Дело в том, что сработанный Чернецовым подготовительный эскиз с абрисом поэта был создан им совсем для другой картины. Речь о хрестоматийно известном групповом портрете Крылова, Пушкина, Гнедича и Жуковского. Поводом для начала работы над ним стал знаменитый «Обед литераторов», состоявшийся еще в конце февраля 1832 года в связи с переездом по новому адресу на Невском проспекте книжной лавки небезызвестного книгопродавца Александра Смирдина.
Никакой сакральной — «для потомков» — нагрузки авторская надпись на пушкинском эскизе не несет. Такую же «реплику» с обозначением роста еще одного классика русской литературы, старшего друга и учителя Пушкина, можно обнаружить и на исполненном в той же манере эскизе — правда, без указания точной даты его создания: «В. А. Жуковский. Апрель 1832 года, 2 аршина 6 с половиной вершков» (то есть на 5 см выше Александра Сергеевича).
Более того, подобные авторские пометки присутствуют и на портретных эскизах ряда исторических персонажей «Парада на Марсовом поле». Все это — «инструментарий», используемый при создании «постановочных» композиций.
Мастерская Чернецова обосновалась на Миллионной улице в особняке сенатора, председателя Общества поощрения художеств, князя Павла Ивановича Кутайсова (ныне дом числится под № 25 по Миллионной улице). Произошло это ближе к осени 1833 года.
К этому времени Крюгер, окончив здесь свои труды, уже покинул Россию, и министр двора князь Петр Волконский смог наконец уделить должное внимание штатному художнику Дворцового ведомства Чернецову. Тогда же главный заказчик наконец окончательно утвердился в мысли, что зрители, смотрящие парад, должны быть изображены на полотне не разрозненной толпой городских обывателей, а непременно «в лицах».
В начале декабря 1833 года газета «Северная пчела» сообщала: «В мастерской Чернецова в доме графа Кутайсова насладитесь вы картиною изображающей парад на Марсовом поле. Это будет произведение отличное в своем роде, произведение полное ума, души, искусства, в нем будет выполнена мысль Крюгера: вместо зрителей все портреты современников известных лиц всех родов и известности, — разумеется, не оскорбительных для нравственности»…
Однако Пушкин в мастерской Чернецова в качестве модели не появился. Не пришлось здесь позировать и остальным литераторам из ближайшего окружения Жуковского. Чернецов воспользовался наработками, сделанными им в процессе создания портрета писателей на фоне Летнего сада. В правом нижнем углу батального полотна он поместил уменьшенную копию имевшегося у него под рукой группового портрета русских классиков. А потом несколько «прореживал» ее портретными изображениями других персонажей.
Газетный зал
«Около полудня 3‑го июня новенький красный автомобиль мчался по Выборгскому шоссе по направлению к Левашову. Увидев перед собой большое стадо коров, шоффер замедлил ход и, доехав до стада, остановил машину, так как, несмотря на усиленный рев гудка, все стадо оставалось на дороге, и коровы дико уставились на ярко-красный автомобиль.
Одна из двух дам, ехавших в автомобиле с молодым москвичом, студентом К-вым, желая разогнать стадо, замахала на коров своим красным зонтиком. В это мгновение несколько коров и большой черный бык дико замычали и кинулись на машину.
Вокруг автомобиля образовалось сплошное кольцо рассвирепевших животных, которые то и дело ударяли рогами в полированный новенький кузов автомобиля и спущенный парусиновый верх. Студент, вспомнив, что захватил с собой «пугач», принялся «палить» в быка, срывавшего рогами парусину, но выстрелы не помогли и только прибежавшие на крики пастухи и случайные прохожие-крестьяне разогнали рассвирепевшее стадо».
«Петербургский листок», 8 июня 1914 г.
«Многое сейчас делается, чтобы расширить торговую сеть. Но есть еще в городе такие улицы, где поблизости нет ни булочной, ни продуктового магазина. Тысячи трудящихся, живущих по набережной реки Мойки, на улице Писарева и по каналу Круштейна, вынуждены ходить за хлебом и продуктами на площадь Труда или на улицу Декабристов. На это приходится тратить 2 – 3 часа, в то время как в районе этих улиц имеются неиспользуемые торговые помещения. Например, в доме № 112 на Мойке пустует прекрасное помещение, где до войны был большой магазин. Пора руководителям торговой сети позаботиться о лучшем обслуживании трудящихся района».
«Ленинградская правда», 7 июня 1946 г.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 99 (7428) от 02.06.2023 под заголовком «Пушкин на «Параде…» ».
Комментарии