Новогодний бутерброд. Воспоминания о детстве в блокадном Ленинграде
Какое счастье: 1 сентября 1941 года я иду в 1-й класс! Уже выбрана школа, куплены портфель и учебники. А сейчас мы едем отдыхать к бабушке в Белоруссию: мама, я и мой младший брат...
На 193-й день войны в детских садах, школах, больницах запахло свежей хвоей, нашлось электричество, чтобы засияли игрушки на еловых ветках, а в подарке рядом с пряником и конфеткой из дуранды оказался самый настоящий мандарин. / ФОТО Сергея СТРУННИКОВА.
Эти поездки такая радость! Все доставляет удовольствие: походы в лес, свежий хлеб из русской печи, душистый мед с собственной пасеки. И вот мы едем, и я еще не знаю, что вскоре ничего этого в моей жизни больше не будет.
Я еще не знаю, что увижу, как на рассвете ворвутся в село немецкие мотоциклисты, и мы на подводах спешно уедем в лес. А потом больше месяца будем пробираться домой в Ленинград. Придется просить милостыню, голодать, прятаться от обстрелов и немецких солдат. И еще я не знаю, что моего дядю, который приедет из партизанского отряда на разведку в село, зверски убьют фашисты. Я еще многого не знаю, но все это придется пережить...
Уже позади месяц скитаний по лесам и дорогам, по разбитым городам и сгоревшим деревням среди таких же беженцев, как мы. Опять налет. Мы, дети, лежим на подводе и смотрим в небо. Мама над нами. «Как надоело прятаться, будь что будет, умирать, так вместе», – шепчет она, закрыв нас своим телом.
Я вижу, как пикирует на нас немецкий самолет, и закрываю глаза... Мы живы. Кто-то тихо плачет, слышны стоны и проклятия. Оглядываюсь: на дороге за нами мертвый старик обхватил голову мертвой коровы – наша смерть досталась им.
И все-таки в конце августа мы добрались до Ленинграда. Когда грязные и оборванные, с дикими глазами, ехали к себе домой на трамвае, нас сторонились еще не обстрелянные ленинградцы. Было очень обидно, и мама, не выдержав, расплакалась и стала рассказывать, почему мы такие. Нас окружили, слушали, расспрашивали, совали конфеты, деньги, отходили с понурыми лицами и со слезами на глазах.
А 1 сентября я все-таки пошла в школу. И мы какое-то время занимались, но постепенно это стало формальностью. Уходили на фронт, на заводы, в госпитали преподаватели. Все меньше становилось учащихся. Некоторое время нас, школьников, подкармливал завод имени Калинина, «трубочный», как его тогда называли.
Я помню, как на новый, 1942-й, год наша школа, что находилась на 11-й линии Васильевского острова, устроила для детей елку. Худые «тростиночки» в зимней одежде, не раздеваясь, мы танцевали вокруг елки и даже смеялись. А сколько было восторга от новогоднего подарка! В моих руках оказались два тоненьких кусочка хлеба и котлетка.
Голод и холод обступали со всех сторон. Еще в ноябре перед нашими окнами разорвалась 500-килограммовая фугасная бомба. Из разбитого окна воздушной волной вынесло на улицу моего пятилетнего брата. Заклинило двери, перекосило дом. Всю блокаду в наших окнах вместо стекол была фанера.
Зима. На столе большой самовар с кипятком и кусочек черного хлеба, нарезанного кубиками. Каждому два кубика утром, два кубика днем и два кубика вечером и соль вместо сахара. Однажды, отстояв шесть часов в очереди за хлебом, мама пришла домой и машинально положила в рот отломившуюся крошечку. И вдруг увидела, как мы с братом, обиженные, юркнули под одеяло. Тут ее нервы не выдержали, и она заплакала первый раз за всю зиму.
У папы была бронь на заводе, где он и жил. По выходным, которые иногда случались, он на распухших ногах приходил навестить нас. Приносил из своего скудного пайка две-три чайные ложечки сахара в спичечном коробке, половинку куриного яйца, половину луковицы и граммов 20 красного вина. Все это и помогло нам пережить первую, самую страшную блокадную зиму.
***
«1 января 1942 года нам, учащимся, дали пригласительные билеты на елку в Драматический театр им. Горького. Во время спектакля несколько раз объявляли тревогу, спектакль прерывался, мы все спускались в бомбоубежище. После спектакля были накрыты столы. Нам каждому дали по маленькой котлетке с гречневой кашей».
Тоня ЖУРИНА, 15 лет
«Не могу забыть встречу Нового 1942 года в одной из комнат Союза и наш «богато» сервированный стол, покрытый белоснежной скатертью. Чего тут только не было – блюда на любой вкус – колбасы, рыба, икра... И все это... – где красками, где бутафория, но сделано было искусно. А в натуре лишь сэкономленный «эрзац» – хлеб, котлеты из конины и немного пива».
Иосиф СЕРЕБРЯНЫЙ, художник
«31 декабря 1941 г. Сегодня нам сказали, что в 5 часов мы будем встречать Новый год в 4-й школе. Там был большой концерт и елка из сосны... А потом был обед. Дали суп из чечевицы, 2 котлеты с макаронами и какое-то желе, очень вкусное. Все очень вкусно. Хорошо все-таки в школе».
Юра БАЙКОВ, 4-й класс, школа № 370
«Новый год пришел с замечательным праздником, который устроили для нас шефы – моряки с военного корабля, стоявшего на Неве. В большом зале стояла елка, а потом был концерт. Запомнился шуточный номер. Ведущий объявил: «Выступает Ляля Черн... рыжая!». (Ляля Черная до войны была популярной цыганской певицей). На сцену вышел матрос, одетый в длинное женское платье и в огненно-рыжем парике... Пел он женским голосом, имитируя манеру артисток эстрады. Мы хохотали так, что щеки болели. Я смеялась впервые после сентября 1941 года».
М. ТКАЧЕВА (Сергеева)
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 239 (7076) от 21.12.2021 под заголовком «Новогодний бутерброд».
Комментарии