Недооцененная победа. Историк представил новый взгляд на битву при Гренгаме
Факт из школьного учебника истории: в августе 1720 года русский флот наголову разгромил шведов в Гренгамской баталии, ставшей последним крупным сражением Великой Северной войны. В Петербурге эту победу праздновали три дня, Петр I наградил всех участников боя специально отчеканенной медалью: офицеров – золотой, матросов – серебряной с надписью «Прилежание и храбрость превосходят силу», а Михаила Голицына, возглавлявшего русскую эскадру, – шпагой с надписью «За добрую команду». Словом, событие более чем известное. Однако архивные данные, обнаруженные нашим собеседником, профессором СПбГУ, доктором исторических наук Павлом КРОТОВЫМ, одним из крупнейших исследователей морских баталий Северной войны, позволяют по-иному, нежели прежде, взглянуть на Гренгамское сражение и несколько иначе оценить его последствия.
РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
– Павел Александрович, прежде чем говорить о самом сражении, давайте вспомним о том, что почти за два года до него погиб один из главных «идеологов» Северной войны – шведский король Карл XII...
– Естественно, это событие не могло не повлиять на ход военных действий. Ведь именно Карл XII, яркий, крайне необычный монарх, был главной причиной того, что война, начавшаяся в феврале 1700 года, продолжалась... и после его смерти. Он считал ее своим призванием, говорил, что готов сражаться всю свою жизнь, в Стокгольм обещал вернуться только триумфатором. Но события развивались так, что победа над Россией с каждым годом становилась все более призрачной.
Может быть, поэтому в последние годы жизни Карл XII под влиянием своего первого министра Георга Генриха Герца склонялся к другому плану: с наиболее сильным противником – Россией – помириться и уже с ее помощью продолжить войну за владения в Северной Германии. Герц считал одним из главных своих противников ганноверского курфюрста, который с 1714 года стал еще и британским королем Георгом I.
Шведский монарх планировал прорваться через Норвегию (где он в результате и погиб при осаде крепости Фредрикстен) в Британию, высадиться в Шотландии, свергнуть Георга I, поднять восстание за его соперника – короля в изгнании Якова III Стюарта. Совершенно фантастический, как кажется, план...
Тем не менее на этой почве шведы вели тайные переговоры с Россией, и Петр I был готов подтолкнуть их к авантюре. К концу 1718 года на Аландском конгрессе удалось прийти к решению, в соответствии с которым Карл XII соглашался принять русские условия мира, а царь выделял 20-тысячный корпус, чтобы тот совместно со шведскими войсками заставил Георга I отдать Карлу XII епископства Бремен и Верден в Северной Германии.
Зачем это нужно было Петру? По всей видимости, он предполагал увести Карла XII подальше от России и еще более стравить Британию со Швецией.
– Как вы считаете, психологически Петр I был готов стать союзником шведского короля после почти двадцати лет ожесточенной войны против него?
– Русский царь-реформатор был очень гибким, не раз разыгрывал сложные многоходовые комбинации. И он не только был готов к союзу со Швецией – он к нему стремился. По известному выражению Пушкина, «гений – парадоксов друг»...
В Швеции многие тоже считали, что если заключить с русскими сначала мир, а потом и союз, то обе державы смогут вместе прочно доминировать на Балтике. Забегая вперед, так действительно и произошло: в феврале 1724 года Россия и Швеция заключили союзный договор, и на палубе одного из российских линейных кораблей Петр I даже поднял тост за русско-шведскую дружбу.
Впрочем, это было уже спустя три года после окончания войны. Поэтому вернемся к 1718 году, когда Карла XII не стало... Править Швецией должен был его племянник – голштинский герцог Карл Фридрих (кстати, он впоследствии женился на дочери Петра I Анне, а его сын стал русским императором Петром III). Однако сестра Карла XII Ульрика-Элеонора хотела сделать королем своего мужа, и это ей удалось.
Она на некоторое время стала регентом, затем власть перешла к ее супругу – Геccен-Кассельскому принцу, и под именем Фридриха I тот стал шведским королем. Но условием его восшествия на трон стал отказ от абсолютной власти, которой обладал Карл XII. Теперь власть монарха была «урезана» государственным советом, в котором король имел ограниченное влияние.
Что же касается ведения войны, то Швеция уже не обладала господством на море: к моменту гибели Карла XII самой сильной державой на Балтике была Россия. В 1718 году она вывела в море двадцать пять линейных кораблей, Швеция – только пятнадцать.
– Шведский флот опасался «морской Полтавы»?
– Конечно, потому что в случае столкновения ничего иного, кроме полного разгрома, ему не светило.
Как бы то ни было, но после гибели Карла XII Аландский мирный конгресс стал затухать, а в 1719 году его заседания и вовсе прекратились. Хрупкие надежды на мир рухнули. На первый план снова вышла вооруженная борьба.
Ульрика-Элеонора и поддерживавшие ее круги стали переманивать на свою сторону западных союзников России. В 1719 году Швеция заключила союз с Ганновером, уступив ему Бремен и Верден, в 1720 году – с Пруссией, продав ей Штеттин и устье Одера, с Данией, обязавшись уплачивать пошлину за проход кораблей через Зундский пролив и не оказывать поддержки герцогам Гольштейн-Готторпа, а также с Англией.
Британские корабли несколько раз подходили к Стокгольму, не давая приблизиться русским галерам. Однако в 1719 году те сумели упредить британо-шведский флот, и с галер были высажены многочисленные десанты, в том числе шесть русских батальонов. Примерно в 12 верстах от столицы они нанесли поражение шведским войскам и опустошили обширное пространство вокруг города.
В манифесте Петра I, который распространялся на территории Швеции, говорилось, что в подобном разорении виноваты сами шведские правящие круги, отказывающиеся заключить мир. Впрочем, русские десанты не трогали церкви и гражданское население. Но шведской экономике был нанесен колоссальный урон: разрушен 21 завод, 43 мельницы.
В 1720 году объединенные силы шведского и английского флотов попытались взять реванш: они вошли в Ревельский залив, но не рискнули атаковать Ревель (ныне Таллин). Князь Петр Голицын сообщал Петру I: «Англинской флот с шведским в 33 кораблях пришли 30 Маия по полудни во 2 часу и стали не доходя Наргина, от мыса Суропа в миле, и по сие время действа ни какого от них нет».
В бессильной злобе неприятель сжег на острове Нарген (ныне Найссаар) у входа в Ревельский залив баню и несколько построек для работных людей. По этому поводу Петр I шутил, что, мол, успех шведов оказался весьма скромным. Вообще от британского флота польза им была невеликой: он приходил защищать уже разоренные местности близ Стокгольма...
Теперь – о главном: сражении близ острова Гренгам (южная группа Аландских островов), состоявшемся 27 июля (7 августа по новому стилю) 1720 года.
– Что послужило поводом?
– Шведы получили сведения, что у Аландских островов действует небольшой русский гребно-парусный отряд – несколько галер и плавучая артиллерийская батарея. И послали туда вице-адмирала Карла Георга Шеблада. Увидев вдалеке русские корабли, он поспешил двинуться навстречу, надеясь взять их на абордаж. Когда шведы подошли ближе, то увидели, что недооценили мощь находившегося там русского флота. Но отступать было уже поздно...
По архивным данным, с русской стороны в сражении участвовали
11 тысяч 335 человек на 52 галерах, со шведской, как удалось установить, в атаку двинулось 17 кораблей. Передовая часть шведов – линейный корабль, четыре фрегата и галера, всего 172 орудия – вступила в бой с русскими галерами. Ими командовал генерал Михаил Михайлович Голицын (кстати, он руководил гвардией на Полтавском поле). Он-то и предложил имитировать отступление, чтобы заманить шведов на мели и подводные скалы.
– Маневр удался?
– Да, и после него русские устремились в контратаку. Больше двух десятков русских галер, скрывавшихся за островами, атаковали противника и отрезали передовой шведский отряд от остальных сил. Около двух часов продолжалась ожесточенная артиллерийская дуэль. На русских галерах было более 200 орудий, причем калибры многих из них превышали шведские.
В ходе боя четыре шведских фрегата были взяты на абордаж (два из них к тому же сели на мель), а линейный корабль во главе с вице-адмиралом Карлом Георгом Шебладом едва сумел уйти. Его преследовали, поливая огнем из пушек, приблизительно сорок галер. Командир корабля погиб, вице-адмиралу удалось спастись.
Шведская галера «Пеликан», на которой был брат Шеблада, капитан-командор, тоже лишь чудом сумела ускользнуть. Остальные неприятельские корабли, оказавшиеся вне окружения, даже не рискнули вступить в баталию, ограничившись бесполезными выстрелами с далекого расстояния.
Вот как об этом сообщал Михаил Голицын: «И как стали к ним пригребать и в их оборотах для пушечной стрельбы и в ретираде снасти перебиты, и стало на мель два фрегата... Другие два фрегата взяли абордирунгом на парусах, на свободной воде; а достальные, вице-адмиральский корабль и прочие ретировались, однако ж по возможности гнали и от вице-адмиральского корабля видели в воде доски, а за ними больше следовать не допустила погода... И как то с помощию Божиею и Вашего величества счастием окончилось, имели те суды ввесть к себе в гавань».
Морская победа русских стала для шведов огромным потрясением. Русские продемонстрировали в баталии превосходство в живой силе, артиллерии и маневренности: галеры могли ходить и на веслах, и под парусами.
Правда, когда я обратился к архивным данным, оказалось, что в наших энциклопедиях и научной литературе Гренгамская баталия отражена весьма превратно.
– Что вы имеете в виду?
– Найденные мною документы позволили представить ее совершенно по-другому. К примеру, сведения о шведской эскадре были занижены: они соответствовали тем, что накануне баталии с расстояния около 15 километров наблюдал в подзорную трубу Михаил Голицын. Эти данные не точные, тем более что на следующий день шведские силы выросли.
Как не точны и сведения о вооружении русских галер, участвовавших в сражении. Прежде исследователи считали, что на них было то ли по одной пушке, то ли по три-четыре. А оказалось – значительно больше. Так что не шведы имели превосходство в артиллерии, а россияне. Неизвестно было про 23 или 24 русские галеры, которые ударили шведам в тыл и отрезали им путь к отступлению.
Еще одна неточность: будто бы один из шведских фрегатов таранил русскую скампавею (малую галеру) и переломил ее пополам, после чего находившиеся там бойцы полезли на вражеский фрегат и захватили его. Такого не было, хотя факт тарана действительно имел место, он пришелся на русскую галеру «Хариус», но вскользь: с одной стороны были сломаны все весла и бортики вдоль корпуса.
Явно ошибался и полковник Борис Тельпуховский: в книге, опубликованной вскоре после Великой Отечественной войны, он написал, что 43 русских воина в буквальном смысле полезли на пушки шведов и были опалены выстрелами из орудий. История яркая, возможно, чем-то она напоминает подвиг Александра Матросова, но этого не было. Архивные данные свидетельствуют: на одной из русских скампавей в ходе боя взорвался порох. А поскольку бойцы там сидят тесно, то все они и пострадали.
– Какова же была цена победы?
– Архивные данные свидетельствуют, что она далась малой кровью. С русской стороны погибли 82 человека, 203 были ранены. Упомянем и 43 человек, как значится в архивных материалах, «опаленных, как подорвало порох». Из российских судов только одна скампавея была пробита в шести местах. Было решено, что восстанавливать ее нет смысла, поэтому после баталии ее сожгли до ватерлинии. То, что от нее осталось, было обнаружено и исследовано подводными археологами.
Шведы, как удалось выяснить, потеряли не меньше 515 человек погибшими и убитыми (в том числе и скончавшимися от ран). Эти данные, найденные мною в архивах, ранее были неизвестны.
Это была впечатляющая победа русского флота, хотя в нашей литературе ее почему-то недооценивали. Авторы утверждали, что она будто бы не оказала никакого влияния на исход войны. Но историк должен изучать документы, а они свидетельствуют: после гибели Карла XII правящие круги Швеции взяли курс на продолжение войны с Россией, но впоследствии, пораженные силой русского флота, отказались от своих намерений. Они увидели, что английский флот не способен помочь, и если раньше существовал план высадить под его прикрытием десант в Финляндии, чтобы попытаться отвоевать ее, то именно после Гренгамской баталии было принято решение предложить России начать прямые мирные переговоры без посредников.
Причем шведы не без юмора заявили, что на Аландских островах они больше переговоры вести не намерены. Можно понять почему: и проходивший там конгресс был неудачен, и морской разгром тоже произошел там же.
– А как в Швеции сегодня относятся к Гренгамской баталии?
– Если в России это сражение недооценивают, то в Швеции оно мифологизировано. Мне приходилось читать текст экскурсии в «Аландском ежегоднике», в котором говорилось следующее: мол, на этом плесе во времена Северной войны шведский флот нанес жестокое поражение русским галерам, уничтожив их сорок штук.
Откуда эта легенда? Удалось найти ее корни. В 1875 году в одном из своих трудов историк Феодосий Федорович Веселаго написал, что русский флот потерял в этом сражении 43 галеры.
Действительно, в архивных документах говорится, что 43 галеры получили повреждения... Но они вовсе не были уничтожены! Есть их подробная «ведомость», которую невозможно опровергнуть. Например, на одной из галер флаг на корме был пробит картечью, на другой нашли щербинку на мачте от залетевшего осколка...
Вот и получается: в результате небрежности, допущенной полтора века назад уважаемым историком, шведы до сих пор говорят о своей победе в Гренгамской баталии. Конечно, им приятнее верить в свою викторию, хотя и мифическую. В годы Второй мировой войны один шведский историк, дабы подтвердить миф о 43 уничтоженных русских галерах, организовал раскопки на кладбище, расположенном вблизи места баталии. Однако останков сотен и тысяч погибших русских моряков там не оказалось...
Удивительное совпадение: ровно шестью годами ранее, тоже 27 июля, но только в 1714 году, произошла Гангутская битва, в которой участвовал сам Петр I. Причем она была гораздо менее масштабная, чем Гренгамская. Там с русской стороны участвовали немногим менее 4,5 тысячи человек, а шведов – 941 (все они либо погибли, либо попали в плен).
Петр I ценил обе баталии: и Гангутскую, и Гренгамскую, и 27 июля по старому стилю, день святого Пантелеймона, с тех пор фактически стал днем Военно-морского флота. А святой Пантелеймон был объявлен его покровителем... Естественно, после революции это торжество было отменено как старорежимное. Тем не менее весьма символично, что постановлением Совнаркома в 1939 году праздник советского ВМФ был назначен на близкую дату – 24 июля.
Правда, о Гангуте и Гренгаме тогда не вспомнили. Как следует из мемуаров адмирала Николая Кузнецова (он в те годы был наркомом ВМФ), конец июля выбрали из-за погоды: даже Северный флот мог рассчитывать на солнечный день. К тому же к этому времени на кораблях успевают обучить новое пополнение и появляется возможность выйти на парад в полной готовности... Спустя еще сорок лет праздник перенесли на последнее воскресенье июля.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 146 (6744) от 19.08.2020 под заголовком «Гренгам в тени Гангута».
Комментарии