Мои вологодские адреса. Исчезнувший род: от крестьянина до генерала
С интересом прочел в одном из июльских выпусков «Наследия» статью Юлии Никифоровой «Мои петербургские адреса». Она дала мне повод вспомнить о моих вологодских корнях. Про Художиловых, моих предков по материнской линии, я узнал довольно рано от дедушки и бабушки: именно они занимались моим воспитанием после того, как их дочь Татьяна Михайловна (моя мама) трагически скончалась при моем появлении на свет.
Преподаватель Александровского кадетского корпуса Михаил Николаевич Художилов, фото начала ХХ века./ФОТО из семейного архива автора
С давних пор мне было известно и то, что мой прапрапрадед, крестьянин Никифор Иванович Художилов, в конце XVIII века жил с семьей в маленькой деревне Боярская Тикснинской волости Тотемского уезда Вологодской губернии.
Желание побывать на исторической родине не оставляло меня многие годы, но лишь нынешним летом удалось осуществить давнюю мечту… Деревня казалась безлюдной, однако вдруг возле калитки одного из домов показалась старушка. Я окликнул ее и, поздоровавшись, спросил ее имя. Не без достоинства, характерно «окая» по‑вологодски, она ответила: «ХудОжилОва я, ОднакО, Клавдия Николаевна». Удивлению и радости моей не было предела.
Своих далеких предков она не знала, но нет никакого сомнения, что она приходилась мне дальней родственницей. Потом мы побывали в семье еще одного представителя рода Художиловых, Игоря Ивановича, увидели дома уже умерших носителей этой фамилии, родовым гнездом которой являлась эта деревня. Грустные чувства охватили нас при виде руин Спасо-Преображенской церкви, когда‑то пятиглавой…
Уходить, уезжать не хотелось… Я стоял на земле своих предков, у истоков фамилии, даже более дорогой мне, чем та, которую я ношу. Ведь именно Художиловы, не только дедушка и бабушка, но и их сын, Николай Михайлович, заменивший мне отца, выходили меня в голодном 1932 году, воспитали, спасли в блокаду… За последние годы мне удалось немало выяснить о представителях этой фамилии.
Мой прапрадед, Алексей Никифорович Художилов, старший крестьянский сын, начав службу рядовым, исправно служил в армии. В рядах лейб-гвардии Финляндского полка участвовал в Заграничном походе, заслужил серебряную медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 г.» (кстати, удивительное дело: в семейном архиве эта медаль чудом сохранилась!). Он дослужился до чина поручика, что позволило его сыну быть причисленным к дворянскому сословию.
Прадед, Николай Алексеевич Художилов, родившийся в Вологде, унаследовал воинскую профессию отца. Начав службу кадетом, он вышел в отставку в чине генерал-майора, занимая перед этим должность начальника одного из военно-учебных заведений столицы. Кавалер пяти орденов, он умер в Петербурге, был похоронен на Малоохтинском кладбище, уничтоженном в начале 1950‑х годов. В моей памяти сохранился внушительный черный мраморный крест на его могиле…
Все пять его сыновей остались верны военной профессии. Я бы хотел рассказать о четвертом сыне, Михаиле Николаевиче Художилове — моем любимом дедушке, судьбу которого разделил надвое 1917 год. До революции он, имея не только высшее военное, но и педагогическое образование, трудился преподавателем Александровского кадетского корпуса. Не ограничившись этим, окончил Археологический институт. Обладал не только широтой знаний, но и немалыми способностями.
Конечно, он отлично фехтовал, стрелял, ездил верхом, ходил на лыжах, любил столярничать (почти наяву вижу его за изготовленным им же верстаком), некоторые его инструменты служат мне и поныне. Он был великолепным рассказчиком, особенно увлеченно повествовал о различных исторических событиях. Его кумиром был Суворов, и, когда мы проходили мимо бывшего Суворовского музея на Кирочной улице (бывшего — потому что тогда его занимали совсем другие учреждения), он непременно рассказывал мне тот или иной эпизод из жизни полководца.
Помню несколько случаев, когда приходили его знакомые, он садился за пианино и мягким баритоном исполнял «На-а-лей, на-а-лей бокалы вина…». А когда в преддверии пушкинского юбилея 1937 года объявили конкурс на проект памятника поэту, который тогда предполагали установить на Стрелке Васильевского острова, то он, хороший рисовальщик и даже иконописец, много времени корпел над листами ватмана и, завершив труд, отправил свой вариант в жюри. Получил ли он какой‑то ответ или нет — семейная история умалчивает…
Дедушка был патриотом в самом глубоком смысле этого слова. Много позже мне стало известно, что в марте 1915 года он в возрасте 43 лет, зная о больших потерях русской армии, написал рапорт на имя начальника корпуса с просьбой отправить его на фронт. Но получил отказ «ввиду исключительно добросовестной, усердной и полезной деятельности» в учебном заведении. Тогда дед проявил неслыханную настойчивость и обратился с той же просьбой напрямую к государю. Естественно, прошение, пройдя инстанции, вернулось по месту службы просителя, и он получил выговор за нарушение субординации.
В советское время бывшего полковника дважды подвергали аресту. Перед войной он служил счетоводом в небольшой артели. И умер от голода в январе 1942 года у меня на глазах, успев незадолго до этого осенить меня крестным знамением. Его сын, до революции окончивший 2‑е Константиновское училище, при новой власти работал кочегаром на паровозе. В 1937 году по ложному доносу он был арестован (я хорошо помню, как это произошло!) и, как потом выяснилось, расстрелян.
Вдова и дочь невинно погубленного через семь лет пребывания в лагере вернулись в родной город и поочередно тихо ушли из жизни. Так навсегда оборвалась петербургская ветвь Художиловых, представители которой честно служили Отечеству…
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 163 (7246) от 02.09.2022 под заголовком «Мои вологодские адреса».
Комментарии