История одного покушения. Семинарист приехал в Петербург убить императора, но попал в психбольницу

Июньским днем 1893 года на вокзал Царского Села прибыл странного вида молодой человек, передвигавшийся на костылях. Одетый в черное драповое пальто на вате, такого же цвета суконные штаны и фуражку, он нанял извозчика и направился в Певческий переулок, где, по справке адресного стола, в здании Лицея летом проживал обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев... Документы Российского государственного исторического архива сохранили подробности того, что произошло дальше.

Photo by Manki Kim on Unsplash

Около трех часов дня городовой Афанасий Коротков услышал крики, доносящиеся из окон квартиры Победоносцева на третьем этаже Лицея, и опрометью бросился к подъезду. На лестнице он лицом к лицу столкнулся со спокойно спускавшимся вниз молодым человеком на костылях, которого преследовал буфетчик обер-прокурора Иван Дружинин. По словам последнего, юноша только что бросился на Победоносцева с ножом, и лишь быстрая реакция лакея Сидора Маско, который затолкал растерявшегося обер-прокурора обратно в квартиру и запер за собой дверь, спасла жизнь наставнику двух императоров.

На допросе в полиции юноша назвался воспитанником 5-го класса Псковской духовной семинарии Владимиром Гиацинтовым, сыном умершего священника. По его словам, он приехал в Царское Село с тем, чтобы «засвидетельствовать свое уважение» Победоносцеву «как высшему начальнику православного духовенства» и полюбоваться видами города. Гиацинтов сообщил, что только что выписался из Клинического военного госпиталя, где находился в течение трех месяцев для лечения правой ноги.

По словам злоумышленника, лежавший в его кармане раскрытый складной нож будто бы оказался в его руке «по рассеянности», вместе с носовым платком. Далее, по версии Гиацинтова, по всей видимости, вид неизвестного хромого посетителя на костылях с ножом в руке произвел «угрожающее впечатление» на главу Святейшего Синода и его слуг, и те бросились от него бежать. После этого Гиацинтов, по его словам, решил уйти, но был задержан городовым.

Однако сам Победоносцев в письме к ректору Псковской духовной семинарии описывал ситуацию иначе: «Поутру в третьем часу докладывают мне, что пришел какой-то семинарист из Пскова по важному секретному делу, на костылях. Он стоял на площадке на верху лестницы, где вход в квартиру. Отворив дверь, я вышел на площадку и увидел молодого человека странного вида, а он, сбросив костыли, закричал диким голосом: «Вот он!» - и бросился ко мне с кулаками. Бывшие тут люди тотчас подхватили его, а я вышел, затворив дверь, но он хотел еще ломиться в нее. В руке у него оказался раскрытый ножик складной со штопором».

В тот же день обер-прокурор посетил задержанного юношу в здании полиции Царского Села. «Когда я спросил, что ему от меня нужно, он с видом дурачка и нервными движениями стал говорить, что ничего. «Зачем же ты пришел?» - «Засвидетельствовать свое уважение». - «Но зачем же ты на меня бросился?». Тогда он с дурацким смехом стал говорить, что никогда этого не было».

Несмотря на явную неадекватность юноши, Победоносцев отнесся к случившемуся в высшей степени серьезно. Хотя со дня трагической гибели Александра II минуло уже двенадцать лет, в самом сердце императорской резиденции один из высших государственных сановников оказался абсолютно беззащитен перед лицом потенциального убийцы, для которого не составило никакого труда получить к нему доступ.

Ректора Псковской духовной семинарии вызвали в Петербург для объяснений. Глава Синода хотел установить, кто внушил Гиацинтову замысел покушения, повинна ли в этом «псковская среда или здешняя», куда он ездил на каникулы и праздники, что читал и с кем переписывался. Весь ход начавшегося следствия Константин Петрович держал под неусыпным личным контролем.

Тем временем семинариста перевели из Царского Села в Дом предварительного заключения на Шпалерной улице. Там спустя пять дней после своего ареста он сделал судебным властям «признание в совершенном им злодеянии». Теперь Гиацинтов заявил, что является сторонником конституционного образа правления, а целью его приезда в Петербург было покушение на жизнь императора Александра III. Однако, находясь в госпитале, он осознал, что «доступ к государю почти невозможен», и поменял свои планы: вознамерился «лишить жизни» обер-прокурора Победоносцева, поскольку, как ему было известно, именно он «воспротивился желанию государя при восшествии на престол даровать конституцию»...

Судебные следователи допросили персонал и пациентов Клинического военного госпиталя и выяснили, что за Гиацинтовым во время трехмесячного лечения замечались «некоторые странности», наводившие окружающих на мысль о его ненормальном состоянии. Он был крайне необщителен, угрюм и задумчив, часами смотрел в одну точку, произносил непонятные слова и вскрикивал. Кстати, аналогичным образом юноша вел себя и в Псковской духовной семинарии.

Главный врач больницы Св. Николая Чудотворца для душевнобольных известный психиатр Оттон Чечотт, освидетельствовав Гиацинтова, признал его невменяемым и рекомендовал поместить в это лечебное учреждение, что и было сделано. В больнице юноша по-прежнему избегал общения с окружающими, подолгу лежал на своей койке, накрыв голову подушкой, а по ночам кричал и жаловался санитарам, что «кто-то лезет в окно и хочет его убить». Изредка он получал письма из Псковской губернии от родных братьев, причем старший из них, Василий, однажды высказался следующим образом: «Объект твоей сумасбродной, дикой и нелепой мысли Константин Петрович в высшей степени гуманнейший и великодушнейший человек».

В июне 1894 года Владимир Гиацинтов, воспользовавшись халатностью персонала, бежал из больницы. К его розыску и задержанию, как лично заверил Победоносцева прокурор Санкт-Петербургского окружного суда Иван Щегловитов, были «приняты все зависящие меры». Однако бывшего семинариста и след простыл. Дальнейшая его судьба остается неизвестной. Через семь лет, в мае 1901 года, дело о покушении на обер-прокурора было сдано в архив.

Читайте также история дерзкого покушения на шефа жандармов.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 087 (6440) от 17.05.2019 под заголовком «Дело о покушении».