Артиллерист и ростовщик. Как офицер жаловался на индийского подданного

Артиллерийский капитан Иосиф Милиус назвал свое письмо, отправленное в апреле 1846 года министру внутренних дел Льву Перовскому, «истинно благонамеренным доносом». Офицер сообщал, что в Петербурге действуют множество ростовщиков, которые, «давая взаймы бедным людям, иногда под залог последней одежды», требуют с них затем огромные проценты, и предлагал свою помощь в разоблачении мошенников. Причем даже называл имя наиболее опасного из них — индийского подданного Галлермана Чука.

ФОТО Pixabay

Тот был родом из Британской Индии, затем торговые дела привели его в Российскую империю: сначала в Астрахань, а спустя некоторое время в Петербург, где Чук занялся ростовщичеством и весьма в этом преуспел. К середине 1840‑х годов его постоянная клиентура превышала сто человек.

Должник императора. Как Чайковский просил взаймы у Александра III

Среди тех, кто пользовался его услугами, был и артиллерийский капитан Милиус. Сумму очередного займа (2700 рублей серебром) вместе с неустойкой он погасить не смог. Не добившись ничего уговорами, Чук подал жалобу на должника в управу благочиния, и та присудила взыскать деньги. Однако Милиус в свою очередь обратился к министру внутренних дел и в Правительствующий Сенат. Документы сохранились в Российском государственном историческом архиве.

Артиллерист утверждал, что брал деньги в долг намеренно, дабы изобличить «зловредный промысел» Чука. По этой причине он просил применить к индийцу самые решительные меры и даже просил включить самого себя в состав будущей следственной комиссии, как знающего «все тонкости и извороты, употребляемые ростовщиками» (забегая вперед, в этом ему было отказано).

Индус в свою очередь обвинил Милиуса в том, что тот его оклеветал: мол, никто из его многочисленных клиентов никогда «ни о каком лихоимстве не объявлял», а Милиус все это сделал потому, что ему нечем расплатиться. «Это все совершенно несправедливо и даже несообразно с рассудком, а придумано господином Милиусом для одной проволочки времени», — писал Чук.

По распоряжению министра столичные власти начали «строжайшее» расследование в отношении ростовщика. Все его бумаги, включая долговое обязательство капитана Милиуса, были арестованы.

Столичный генерал-губернатор Дмитрий Шульгин занял в отношении ростовщика жесткую позицию, настояв на передаче дела «о взимании лихвенных процентов и стеснении должников разными вымогательствами» в столичный уголовный суд. Дело было рассмотрено весной 1850 года, индуса оставили «в сильном подозрении». Фактически это означало, что напрямую его вина не доказана, он сохраняет свободу, но продолжает оставаться в поле зрения полиции. После этого генерал-губернатор «в предупреждение на будущее время предосудительных действий» поднял вопрос о высылке Чука за границу.

Его поддержал главноуправляющий Третьим отделением Алексей Орлов, однако в дело неожиданно вмешалась дипломатия. За Чука вступился посланник Великобритании при высочайшем дворе лорд Блумфилд: он попросил вернуть Чуку отобранные у него во время следствия документы и деньги, а также приостановить его высылку до полного завершения финансовых дел в Петербурге. Кроме того, дипломат представил медицинское свидетельство: «Теперешнее его (Чука. — Ред.) больное состояние препятствует ему всякое продолжительное телодвижение, почему он и квартиру свою оставлять не может, впредь до получения достаточного облегчения».

Просьбу «передали на усмотрение» петербургского генерал-губернатора. Тот посчитал, что для окончания денежных расчетов Чук вполне может «оставить по себе поверенного», а «в уважение болезненного состояния и преклонности лет» индийца не отправят по этапу, а выдадут ему заграничный паспорт, что позволит тому вернуться на родину. «Препятствий к немедленной высылке Чука нет», — заключил градоначальник.

В январе 1852 года ростовщик Чук навсегда покинул Петербург, однако до Индии не добрался: спустя два года скончался в Персии. Оставшееся после него небольшое имущество и деньги были переданы британскому посланнику в Тавризе.

…С давних пор доносы нередко становились способом отомстить за обиду, поэтому власть пыталась проверять подлинность того, что в них сообщалось. К примеру, Соборное уложение, принятое в 1649 году Земским собором, вводило ответственность за ложный донос. Не исключено, что из подобных действий и выросла впоследствии поговорка «доносчику первый кнут». Увы, в случае с индусом Чуком она не оправдалась.

Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.

Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».