Принимаем больных на себя. Главврач Елизаветинской больницы о работе в пандемию
Тяжелые травмы, инфаркты с инсультами, «острые животы» и в ковидные времена никуда не делись. Правда, «чистых» стационаров, которые принимают пациентов с такими диагнозами, сегодня единицы. Среди них – Елизаветинская больница. Сюда доставляют живущих не только в северной части города, но и в близлежащих районах. «Нагрузка на наш персонал увеличилась многократно. И таких тяжелых больных мы давно не видели...» – утверждает главный врач стационара доктор медицинских наук Сергей ПЕТРОВ.
ФОТО Петра КОВАЛЕВА/ТАСС
– Сергей Викторович, почему состояние поступающих к вам пациентов вы оцениваете как более тяжелое?
– Потому что амбулаторная служба уже несколько месяцев «заточена» исключительно на ковид, диспансеризации нет, да и сами люди не спешат обращаться за помощью к врачу. Несколько дней терпят острую боль и, только когда уже совсем припекает, вызывают скорую.
Причина такого долготерпения – коронавирус. Точнее, боязнь подхватить его в больнице. В результате к нам привозят пациентов с инсультами суточной и даже двухсуточной давности. То же самое касается острого коронарного синдрома и в еще большей степени – хирургических заболеваний. То есть если у больного аппендицит, то часто это уже перитонит, если кишечная непроходимость, то запущенная стадия.
Понятно, что в таких условиях падает число высокотехнологичных операций. Ведь человеку можно сделать тромбоэкстрацию и тромболизис, только если попасть в «терапевтическое окно» – в течение первых четырех – восьми часов от начала инсульта. И, скажем, если год назад частота применения тромболизиса при ишемическом инсульте у нас была 10 – 12%, то сейчас в два раза меньше (4 – 5%).
Из-за пандемии не в полную силу осуществляется и плановая госпитализация. Ведь многие, кому она необходима, переболели коронавирусом. А после заболевания должно пройти два-три месяца, прежде чем мы можем взять человека на плановую операцию.
Ковид, по сути, затронул всю систему здравоохранения, а не только те стационары, которые работают с такими пациентами. Из многопрофильных больниц, которые по-прежнему дежурят по скорой, на весь город остались лишь наша, 26-я и Институт скорой помощи им. Джанелидзе. Понятно, что нагрузка на эти клиники колоссальная. Когда все пять больниц на севере работали по своему профилю, в Елизаветинскую поступали по 150 – 200 человек в сутки. А сейчас каждый день ежедневно привозят 350 – 400. Причем, как я уже говорил, тяжелых больных.
Но мы находим возможность принимать и лечить всех: проводим тщательный отбор пациентов, сокращаем сроки госпитализации. Конечно, делаем это не в ущерб здоровью пациента.
– Какие отделения испытывают наибольшую нагрузку?
– Она равномерно легла на все службы за исключением, может быть, ЛОР-отделения и гинекологии. А хирургия, травматология, кардиология, неврология и другие работают на пределе возможностей. Сосудистый центр перегружен за счет пациентов с коронарным синдромом и нарушениями мозгового кровообращения. Заняты все операционные: в сутки хирурги проводят до 90 оперативных вмешательств – плановых и экстренных.
– И в такое напряженное время вы открыли еще одно направление – кардиохирургию. Неужели это было так необходимо?
– Еще как! Когда кардиохирургии в больнице не было, мы чувствовали свою беспомощность в случае, если больному требовалась операция на сердце. Например, привозят «ножевое ранение живота», а оказывается, что через диафрагму задето сердце, а перевезти больного в другую больницу в таком состоянии невозможно.
Или привозят инфаркт, когда стентирование уже не поможет и нужно срочно делать аортокоронарное шунтирование. А у нас нет такой технической возможности.
С открытием кардиохирургии некоторую «неполноценность» мы ликвидировали. Сейчас мы выполняем экстренные и плановые операции на сердце в полном объеме. Только за первый месяц после открытия этого отделения мы сделали около двадцати вмешательств на открытом сердце и поставили около сорока кардиостимуляторов.
Наращивать темпы мешает пандемия: число плановых больных невелико. Мы же отсеиваем пациентов при обследовании – у одного в легких изменения, у другого положительный тест на коронавирус. Но это даже хорошо, что мы резко не начали много оперировать, пусть сначала все службы больницы отладят свою работу, потом и темпы нарастим.
– Как вы решаете проблему инфекционной безопасности персонала? Что изменилось со времени первой волны пандемии?
– Опыт работы весной, когда все больницы впервые столкнулись с коронавирусной инфекцией, конечно, помогает. Тогда мы вообще не знали, что делать, когда пациенты оказывались заражены и их надо было как-то изолировать. Сейчас эта система уже отработана. В приемном отделении у нас выделена условная красная зона – два изолятора для инфекционных больных, один из которых реанимационный. Там лежат те, у кого подтверждена коронавирусная инфекция и кого мы не можем перевести в инфекционные стационары. В этих зонах созданы шлюзы, сотрудники работают в СИЗах.
В течение прошлого года в инфекционной реанимации заполнялось от 5 до 18 коек. Этого количества нам хватает. Да и с диагностикой стало намного лучше. Теперь в собственной лаборатории мы выполняем ПЦР-исследования и получаем результат через 5 – 6 часов. Поэтому выявляем больше инфицированных ковидом, что уменьшает риск внутрибольничного заражения. Часто вычисляем зараженных пациентов даже без тестов, только по клиническим признакам. Если на КТ видим высокую вероятность вирусной пневмонии, считаем, что человек уже «инфекционный», и помещаем его в красную зону.
– Сотрудники тоже болеют?
– В декабре прошлого года на больничном были около ста человек, у половины из них ковид или ОРВИ. Для более чем двухтысячного коллектива, наверное, не так много. Весной ситуация была хуже. Мы вывели за штат всех немедицинских работников старшего возраста. Но у нас много возрастных докторов, которые работают с момента основания клиники, с 1982 года. Вот их заставить сидеть дома практически невозможно. К сожалению, и в нашем коллективе есть потери...
– Вы застали то время, когда Елизаветинскую больницу называли третьей истребительной? А сегодня ее не узнать. Расскажите о главных переменах за последние пять лет.
– Сейчас уже так не говорят... Хотя в «скоропомощной» больнице угодить всем невозможно. Всегда найдется тот, кто считает, что его либо недолечили, либо необоснованно отказали в госпитализации. Правда, за эти пять лет, что я здесь работаю, не было случая, чтобы у нас для тех, кто реально нуждается в помощи, не оказалось свободных мест по какому-то профилю.
А что касается перемен... Например, приемное отделение, которое раньше пугало даже врачей скорой помощи, сегодня полностью модернизировано. Сделаны смотровые, продумана маршрутизация, везде установлены термометры для бесконтактного измерения температуры, ультрафиолетовые рециркуляторы воздуха, дозаторы с антисептиками, создан доврачебный кабинет, круглосуточно работают три компьютерных томографа (в сутки выполняется порядка 200 исследований). В больнице есть пневмопочта – никто из сотрудников не бегает по отделениям, а все пробирки с анализами «летают» по трубам, что ускоряет работу врачей. Установленная год назад медицинская информационная система позволяет иметь полноценную электронную историю болезни и передавать все необходимые данные в региональную информационную систему. Большинство врачей и заведующих отделениями у нас – молодые люди 30 – 40 лет, владеющие всеми современными технологиями.
– Вы – профессор кафедры оперативной и клинической хирургии Медицинского университета им. Мечникова. Можете сказать, что отличает сегодняшних студентов, будущих врачей?
– Им труднее осваивать специальность. Раньше было много практических занятий у постели больного, а сейчас больше учатся по муляжам и компьютерам. Я свою первую операцию сделал на четвертом курсе, а сегодня даже клинических ординаторов не пускают оперировать.
Конечно, если студент захочет научиться – он научится. На любом курсе есть молодые люди, которые стремятся к знаниям и многое умеют. Но в целом уровень профессиональной и общей подготовки снижается. Выпускники, пришедшие к нам после вуза, практически «стерильны» – они не знают, что такое международная классификация болезней и как по ней ставить диагноз. У них так мало знаний и навыков, что их надо практически заново учить... Конечно, меня как главного врача такой уровень абсолютно не устраивает.
Еще вижу у молодежи несколько другое отношение к профессии. В наше время я и мои сверстники хотели заниматься экстренной хирургией, чтобы спасать людей. Нынешнее поколение больше стремится овладеть высокотехнологичными операциями – это когда врач практически не видит пациента, он смотрит на экран и выполняет хирургические манипуляции. Да, наверное, так спокойнее и прибыльнее – доктор пришел в больницу, выполнил свои пять операций по графику и ушел.
Впрочем, сейчас такая узкая специализация, что хирург всю жизнь занимается, к примеру, одним коленным суставом и ничего другого не делает. Возможно, это не очень хорошо... Хотя кому вы доверите свое колено – тому, кто делает десять таких операций в день, или тому, кто их выполняет один раз в год?
Но, как бы ни совершенствовались технологии, в одном я убежден твердо: любой врач должен относиться ко всем людям, как к своим близким, которым он хочет помочь. Звучит, может, и высокопарно, но для нормального врача это обязательное условие. В медицине нельзя быть случайным человеком или идти в нее для того, чтобы деньги заработать.
– Сергей Викторович, скажите честно – ваши люди сильно устали?
– Не то слово. Я вижу, насколько вымотаны анестезиологи, сестры, хирурги... И физически, и морально. Им приходится много оперировать, надевать-снимать защитные костюмы, выполнять кучу новых требований, бояться заразиться и принести домой инфекцию.
Тем более что никаких надбавок за это они практически не получают. Нашим медикам доплачивают только в том случае, если человек работал с больным, у которого подтвержден коронавирус. Да и то это надо еще доказать с помощью всевозможных справок, выписок, документов. При этом всем уже, наверное, понятно, что в «нековидной» больнице риск заражения медработников ничуть не ниже, чем в «ковидной».
Если бы такая ситуация продолжалась месяц, никто бы даже не обратил внимания. Но когда с апреля в таком режиме работаешь, это сказывается. И я искренне благодарен всем, кто трудится в нашей больнице, за их повседневный труд! Всем без исключения.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 8 (6846) от 20.01.2021 под заголовком «Принимаем больных на себя».
Комментарии