Война без победителя
Официально в России эту дату не отмечают, ибо «маленькая победоносная война», унесшая сотни тысяч жизней, до сих пор вызывает споры у историков. В этом убедились и мы, собрав в редакции нашей газеты ведущих экспертов по данной теме. О «зимней» войне рассказывали кандидат исторических наук Кирилл АЛЕКСАНДРОВ; руководитель историко-краеведческого общества «Карелия» Евгений БАЛАШОВ; доктор исторических наук профессор Санкт-Петербургского госуниверситета Владимир БАРЫШНИКОВ; председатель общества ингерманландских финнов «Инкерин Лиитто» Владимир КОККО; заместитель руководителя поисковой группы «Безымянная» Алексей КУРОВ; ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН доктор исторических наук Александр РУПАСОВ. Финскую сторону на «круглом столе» представил автор нескольких книг о взаимоотношениях двух наших стран профессор кафедры исследований России в университете Хельсинки Тимо ВИХАВАЙНЕН.
Не хотели – получили
– Зачем была вообще нужна эта война, можно ли было ее избежать?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– По моему мнению, этой войны могло бы и не быть, не начнись несколькими месяцами ранее Вторая мировая. Судьба Финляндии всецело зависела от расстановки политических сил, сложившейся на воюющем континенте.
Тимо ВИХАВАЙНЕН:
– Если говорить о том, было ли жизненно важным для СССР отодвинуть советско-финскую границу от Ленинграда, то, как мы понимаем теперь, вовсе нет. Наличие у Красной армии военной базы на полуострове Ханко (Гангут), как показали дальнейшие события, не помешало в 1941 г. продвижению немецких войск к Ленинграду. Финские историки убеждены: не будь «зимней» войны, Финляндия в 1941 – 1945 гг. держала бы нейтралитет по отношению к воюющим сторонам, что обеспечило бы тактическую глубину для защиты Ленинграда.
Оставаться в стороне после «зимней» войны Финляндия не могла. Особенно учитывая тот факт, что СССР выступал против нейтралитета Финляндии в союзе со Швецией. После «зимней» войны финские войска стали врагами Красной армии. В 1941 г. финны быстро вышли к реке Свирь, серьезно осложнив снабжение Ленинграда.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Финляндии эта война была совершенно не нужна. Она до последнего момента пыталась этой бойни избежать. Война не нужна была и Советскому Союзу как государству, зато она нужна была сталинской высшей партийной номенклатуре. Еще в 1931 году в документах мобилизационно-организационного управления штаба Красной армии содержался следующий пассаж, который четко определял цели и задачи военного и партийного строительства в Красной армии: «Наша партия будет все более активно выполнять свою роль международного двигателя пролетарской революции, толкающей пролетариев всех стран к захвату власти».
На XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года в числе других выступавших был начальник политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис. Он заявил: «В случае возникновения войны Красная армия должна перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик».
Именно поэтому советско-финская война была неизбежной. Природа режима, существовавшего в нашей стране в тот период, предполагала, как было сказано в версии Конституции 1924 года, «объединение трудящихся в мировую советскую социалистическую республику». И получили бы финны свои ГУЛАГ и колхозы в элегантной обертке «Карело-Финской ССР», которую планировалось создать из Финляндии и советской Карелии.
– То есть война была необходимым этапом на пути создания Карело-Финской ССР?
Тимо ВИХАВАЙНЕН:
– Думаю, что все было наоборот: образование Карело-Финской ССР стало вынужденной «ширмой» советского правительства, когда военные успехи оказались недостаточными для выхода из европейского политического вакуума, в котором оказался СССР. Не исключен был даже вариант высадки британских и французских войск для защиты Финляндии.
Карело-Финская ССР была своего рода «эрзац-проектом» под будущее поглощение «Финской народной республики», которую должен был на штыках своей армии провозгласить Отто Куусинен в Хельсинки. По сути, Финляндия должна была «самоликвидироваться», войдя в состав «16-й совет-
ской республики». Однако пока не доказано, что Сталин хотел присоединить Финляндию к СССР. «Финляндия Куусинена» могла бы оставаться и номинально независимой, пусть даже временно. Вместе с тем у коммунистического руководства СССР было намерение расширить круг своего политического влияния. Как сказал Сталин на встрече с высшим комсоставом РККА в 1940 году, «войну против Финляндии стоило начинать именно в тот момент, когда великие державы были заняты борьбой против друг друга».
Жертва пакта
– Правда ли, что, по пакту Молотова – Риббентропа 1939 года, Финляндия отходила к советской зоне влияния?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– 23 августа 1939 года был заключен пакт о ненападении между СССР и Германией с секретным приложением. И раз уж Германия уступала Финляндию Советскому Союзу – значит на это были основания. Не стоит забывать, что в те годы в мире не существовало биполярной системы, сложившейся после Второй мировой войны. Кроме Германии и Советского Союза, мощными игроками были Англия, Франция и США. Вот почему не стоит преувеличивать роль пакта Молотова – Риббентропа. К примеру, у Германии были договоренности о ненападении с Польшей и Бельгией, что не помешало немцам захватить эти страны.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Конечно, по этому документу – теперь это уже никто не оспаривает – Финляндия отходила в сферу влияния СССР. После этого осенью 1939 года начались советско-финские переговоры, в которых финны заняли компромиссную позицию. Они соглашались перенести границу на 15 – 20 км от Ленинграда, но Сталин требовал гораздо большего. В том случае если бы финская сторона согласилась на советские требования (даже без Ханко), Суоми лишалась бы всего «оперативного предполья» линии Маннергейма и оказалась бы беззащитной.
Согласись Финляндия в октябре-ноябре 1939 года с требованиями СССР, неминуемо начался бы процесс советизации этой страны по прибалтийскому сценарию. Поэтому финны предложили компромиссный вариант, но он не устроил Сталина. В итоге процесс пошел по самому худшему варианту, увенчавшись войной.
Александр РУПАСОВ:
– Переговоры высших дипломатов двух стран – Эйно Холсти и Максима Литвинова в Москве были формальными: обе стороны ничего от них и не ждали. В советском политическом руководстве существовали серьезные разногласия по финскому вопросу. Литвинов поздней осенью 1938 года настойчиво предлагал Политбюро согласиться с планом ремилитаризации Аландских островов (речь шла именно о ремилитаризации, ранее острова были демилитаризованы). Он считал, что у Советского Союза нет правовых оснований для того, чтобы возражать против этого.
– Во что уперлись советско-финские переговоры?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– Был велик элемент недоверия как у той, так и у другой стороны. Возможно, был прав маршал Маннергейм, сказавший весной 1939 года советскому дипломату и одному из участников переговоров Борису Штейну: «Нет смысла возвращаться в Москву с пустыми карманами. Вероятно, нужно было что-то уступить». Бывший царский генерал Густав Маннергейм прекрасно понимал менталитет соседней державы и знал, что Сталин не отступит. Программа-минимум советского руководства, как мне представляется, заключалась в превращении Финляндии в военно-политического союзника. Нечто подобное произошло в 1948 году, когда СССР и Финляндия заключили договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В конце 1930-х годов такая идея не прошла.
Александр РУПАСОВ:
– Получается, что все события с начала 1939 года делали столкновение СССР и Финляндии неизбежным. Заинтересованных в таком развитии событий оказалось достаточно много – это и Англия, и Франция, и Германия. Даже Норвегия и Швеция в определенной степени имели интерес к советско-финской войне. Взять ту же Англию: первоначально она была против исключения СССР из Лиги Наций за нападение на Финляндию.
– Не был ли вызван отказ финнов вступить в военно-политический союз с Советским Союзом тем обстоятельством,
что подобное предложение им уже сделал Гитлер?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– Сведения о военных контактах между Финляндией и Германией поступали постоянно. Однако СССР не рассматривал Финляндию как противника – интересы Москвы сосредоточились на Восточной Европе. Существовало предположение, что Германия в случае начала войны сможет высадить свои войска на территории Финляндии (речь шла о двух дивизиях). Для сравнения: в Прибалтике предполагалась высадка вдвое больших немецких сил.
Земли преткновения
– Насколько было адекватно советское предложение обменять незаселенные земли Карело-Финской АССР
на части Финляндии: Карельский перешеек, коммуну Салла на севере Карелии и район Петсамо (Печенга),
что на побережье Баренцева моря?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– На переговорах в Москве осенью 1939 года был поставлен вопрос о военно-политическом союзе с Финляндией. Это предложение финская делегация сразу отвергла, после чего советской стороной был поставлен территориальный вопрос. Известно изречение Сталина о том, что мы ничего не можем поделать с географией: мы не можем Ленинград отодвинуть от границы, поэтому придется границу отодвигать от города. Действительно, у Финляндии была сложная ситуация: страна занимала стратегическое положение между СССР и Западной Европой. Что интересно: когда шли переговоры, финская сторона в принципе была согласна на уступку части территории на Карельском перешейке. А что касается Реболы и Поросозеро (земли, которые предлагались финнам взамен), то на них финны претендовали еще на Тартуских переговорах 1920 года.
– Может, целью советского руководства был захват стратегических форпостов Финского залива?
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Если говорить о полуострове Ханко, то советская база создавалась там совершенно не для прикрытия морского фарватера. Ни один вражеский тяжелый корабль сюда заходить не стал бы – залив слишком мелкий. Однако этот плацдарм в финском тылу позволил бы контролировать всю страну. Если посмотреть на советские оперативные планы конца 1940 – начала 1941 годов, то главная задача Ханко заключалась в том, чтобы принять полторы-две стрелковые дивизии в случае войны.
Тимо ВИХАВАЙНЕН:
– То, что ключевые острова Финского залива были в руках Финляндии, не могло устраивать Советский Союз. Теоретически если бы у финнов и эстонцев был антисоветский план, то вместе они могли перекрыть Финский залив, поставив заслон Балтийскому флоту.
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– И все же финны были готовы уступить часть территории на Карельском перешейке – не всю, которую просили Сталин и Молотов, а меньшую. Финны готовы были передать в аренду острова в Финском заливе, даже остров Суурсаари (Гогланд) в центре залива. Однако что финны абсолютно были не готовы передать Советскому Союзу, так это полуостров Ханко на стыке Финского и Ботнического заливов. Стоит напомнить, что именно возле этого полуострова в 1714 году Петр I разбил шведский флот, а в 1918 году именно на Ханко высадились немецкие войска, сыгравшие важнейшую роль в победе белых в Гражданской войне в Финляндии.
Владимир КОККО:
– Мне бы хотелось обратить внимание на совсем другой аспект «зимней» войны: важные дипломатические переговоры, вопросы о границе – это одна задача, а в ходе войны решалась совсем другая: советизация Финляндии. Моральный аспект этого чудовищный: война была оформлена как оказание интернациональной помощи пролетариям соседнего государства. Якобы в Финляндии было некое стремление пролетарских масс к революции, что абсолютно не соответствовало действительности.
Аморальной была попытка создать национально-освободительную армию Финляндии при «правительстве» Отто Куусинена. Это уже история моей семьи: моего деда призвали под знамена этой армии, заставляя финна стрелять в финнов. Деда нарядили в трофейную польскую форму, которая досталась Красной армии после участия вместе с Германией в разгроме Польши.
Выстрелы в Майниле
– Непосредственным поводом к началу войны стали выстрелы близ деревни Майнила
26 ноября 1939 года. Что же там произошло?
Евгений БАЛАШОВ:
– На земле следов от этого обстрела уже не найти. Но обстрел советских пограничников в Майниле действительно имел место. Это подтверждают финские пограничники, допрошенные в тот же день. Но вот кто стрелял? Обнаружить документы в доступных исследователям архивах маловероятно. Если предположить, что имела место провокация, то подобные приказы письменно не отдавались. А если и отдавались, то лишь по ведомству НКВД. У меня вызывает сомнение и сообщение о четырех убитых и девяти раненых в Майниле. Например, когда в 1927 году в пограничном инциденте погиб красноармеец Коробицин, то его похороны превратили в общенародную политическую демонстрацию. А в 1939-м даже имен жертв обстрела не потрудились опубликовать.
Алексей КУРОВ:
– В документах 70-й стрелковой дивизии, которая стояла под Майнилой, за эти дни погибших не зафиксировано.
– А что представляла собой в то время советско-финская граница?
Евгений БАЛАШОВ:
– Линия госграницы была обеспечена пограничной охраной с обеих сторон, хотя оборона ее была организована по-разному. Так, долговременные укрепления финнов находились на расстоянии десятков километров. На советской же стороне передовые доты Карельского укрепрайона были выдвинуты к самой границе, а приграничную зону 20-километровой глубины (за исключением Сестрорецка) уже с 1936 года полностью очистили от гражданского населения.
Алексей КУРОВ:
– Правда, к осени 1939 года к границе были подтянуты армейские подразделения, причем с обеих сторон. Когда произошел инцидент в Майниле, финские пограничники предложили разобраться в рабочем порядке. Но советская сторона на это не пошла.
Александр РУПАСОВ:
– По соглашению от 1 июля 1922 года, на протяжении всей границы между СССР и Финляндией каждая из сторон могла иметь не более 2500 пограничников. Артиллерии там быть в принципе не должно было. Однако в конце 1930-х гг. пограничные инциденты стали регулярным явлением, о чем свидетельствуют документы из архива ФСБ. Речь идет и о шпионах, и о пограничниках, о намеренных и непреднамеренных переходах границы.
– Сразу же после перехода границы 30 ноября 1939 года
Красная армия стала очень быстро продвигаться вперед.
Почему же потом наступление обернулось колоссальными жертвами?
Алексей КУРОВ:
– С нашей стороны на границе были сконцентрированы значительно большие силы, чем у финнов. Но в любой войне (а в той, где участвует русская армия, особенно) все планы работают до первого столкновения с противником. Переходили границу по планам более или менее подготовленными, дальше все пошло наперекосяк. Пробки на дорогах, вовремя войска не поспевали куда надо. Война – это же в первую очередь управление массами войск и вооружения. А взаимодействие между частями хромало, не было выучки войск.
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– Действительно, инфраструктура была совершенно не готова для ведения таких военных действий, которые предполагал вести Советский Союз. Ведь СССР предполагал осуществить в Финляндии операцию блицкрига наподобие той, что Германия провела против Польши. Наша 7-я армия должна была за две недели выйти за Выборг. На Карельском перешейке и в северной Карелии сосредотачивались тяжелая техника и вооружение, которые в условиях финского театра боевых действий оказались неэффективными. Войска выстроились по дорогам, вглубь они не заходили. В Заполярье части Красной армии легко блокировали. Кроме того, там пришлось воевать в условиях полярной ночи, когда светового дня вообще не было!
Евгений БАЛАШОВ:
– На Карельском перешейке в первые дни войны Красная армия продвигалась медленно не только потому, что финны отчаянно сопротивлялись, но и по причине обычного бардака в организации движения. Когда же в тыл пошел поток раненых, положение стало еще более сложным.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Соотношение сил на момент начала войны было для финнов не просто удручающим, а катастрофическим. По пехоте соотношение было почти равным: 350 тыс. чел. (183 батальона) выставлял Советский Союз на боевую линию, 337 тыс. чел. (140 батальонов) могли выставить финны. Но подавляющее техническое превосходство Советского Союза должно было создать ему абсолютные условия: СССР выставил против финнов две тысячи танков, в том числе 200 средних и тяжелых, у финнов был один танковый батальон – 15 единиц. 2400 орудий было у Советского Союза в боевой линии, в том числе 1114 гаубиц, у финнов – 530 орудий, в том числе 104 гаубицы. По авиации: 1700 самолетов у СССР привлекалось к операции с учетом ВВС флотов, и 114 самолетов было у финнов. По военно-морским силам: 158 кораблей разных классов и 45 подводных лодок у Советского Союза и, соответственно, 67 кораблей и 5 подлодок у финнов.
Блицкрига не вышло
– Почему же не сработал план «быстрой и победоносной войны»?
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– План блицкрига был утвержден советским руководством за месяц до начала войны. За столь короткое время надо было подготовить войска и перебросить их к границе. Причем не только из Ленинградского округа – перебрасывались войска с юга, из Белоруссии и Украины... То, что произошло в первые недели войны, стало неожиданностью для высшего руководства СССР. Вожди были шокированы, причем в большей степени не Сталин, а Ворошилов.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– 16 ноября 1939 года военный совет Ленинградского военного округа издал директиву № 4674. Она доступна в Российском государственном военном архиве. Каждой армии, а их первоначально было четыре (7-я на Карельском перешейке, 8-я на Ухтинском направлении, 9-я на Кемском направлении и 14-я), ставились конкретные оперативные задачи, рассчитанные на срок исполнения три недели. Примерно операция должна была закончиться к 60-летию Сталина. В соответствии с этим планированием и конкретными задачами, которые были поставлены командованием округа перед каждой армией, 9-я армия должна была, например, не разгромить финские войска, а выйти на линию государственной границы Финляндии. 7-я армия должна была выйти в район Турку. Единственная армия, которая выполнила поставленные задачи, – 14-я. Она вообще воевала ценой наименьшей крови и потерь. Таким образом, речь шла не просто о разгроме вооруженных сил Финляндии (кстати, эта задача не была решена и к 13 марта 1940 года), а о сквозном занятии территории страны.
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– Уже в ноябре 1939 года советскому командованию была поставлена задача: «Если подвозка войск не будет закончена к началу действий, считать возможным немедленный переход в наступление силами тех войск, которые есть». Вопрос: а какие силы были на тот момент, которые готовились к этому наступлению?
15 ноября 1939 года (до начала войны осталось две недели!) Генштаб запросил штаб Ленинградского военного округа о точной численности войск округа. Ответ был таким: архангельское направление – 21 тыс., мурманское – 29 тыс., Карелия – 119 тыс., Карельский перешеек – 171 тыс. 830 чел. Иными словами, всего было приблизительно 341 тыс. чел. Отмобилизованная армия Финляндии имеет порядка 300 тыс. чел., то есть особенного перевеса у Красной армии нет.
К моменту начала наступления всего было 425 тыс. чел., которые были развернуты для наступления, причем на Карельском перешейке 169 тыс., а финская на Карельском перешейке имела 133 тыс. чел. То есть на главном направлении, которое имело еще и укрепления, перевеса один к трем, как обычно должно быть для наступления, не было. И последнее, что я хотел отметить: ни в Генштабе, ни в Ленинградском военном округе не имели хороших карт будущего театра военных действий. Только 27 – 28 ноября в Ленинградский военный округ наконец завезли подробные карты Финляндии.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Уже зимой 1940 года были сформированы еще две новые армии: 13-я на Карельском перешейке и 15-я в Северном Приладожье. К марту 1940 года против Финляндии воевали 1 миллион 200 тысяч человек, 12 с половиной тысяч орудий и минометов в Красной армии и почти четыре тысячи танков и единиц бронетехники, почти две с половиной тысячи самолетов.
Я бы сравнил участь финских солдат 1939 года с подвигом трехсот спартанцев в Фермопильском ущелье. Правда, они все равно потерпели поражение, но какое-то время могли сопротивляться. Так и финны: у них тоже был предел прочности. Видимо, 12 – 13 марта он был почти достигнут. Я думаю, что Сталин пошел на мирные переговоры с Финляндией не из-за возможной высадки англо-французского десанта или бомбардировки нефтяных промыслов в Баку. Истинная причина в том, что советско-финская война слишком затянулась.
– Что заставило стороны прийти к перемирию?
Евгений БАЛАШОВ:
– Я полагаю, что у Красной армии вполне хватило бы резервов для полного разгрома финских войск. Но для этого потребовалось бы еще несколько недель. Очевидно, Сталину было известно, что на 15 марта 1940 года назначена отправка в Финляндию англо-французского экспедиционного корпуса, и тогда точка возврата была бы пройдена. Сталин отлично понимал, что втягиваться в орбиту мировой войны в этот момент и на данных условиях не в его интересах.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– Война, какой она вышла, полностью ломала планы Сталина. В феврале 1940 года, когда полным ходом шла «зимняя» война, главным врагом СССР называется Германия. Поэтому битва с Финляндией превратилась в болезненную занозу: 40% сил и средств Красной армии были стянуты на маленький театр военных действий.
Печальные итоги
– Какой ущерб от «зимней» войны понесли СССР и Финляндия?
Тимо ВИХАВАЙНЕН:
– Финляндия потеряла 15% земледельческой пашни и 10% вообще всей территории страны. Очень серьезно то, что более 400 тыс. человек стали беженцами. Положение было очень трудное. Увеличилась зависимость Финляндии от других стран. Была надежда выжить в союзе со Швецией, но Молотов после войны заявил, что любые союзы Финляндии со Швецией или Норвегией будут считаться враждебными действиями против СССР.
Владимир КОККО:
– Эта непродолжительная по времени, но кровавая война произвела в Финляндии огромный моральный эффект. В 1920 – 1930-х годах финское общество было расколото на «красных» и «белых». По этому признаку создавались даже отдельные учебные заведения, театры, спортивные союзы. И кто знает, чем бы этот раскол в обществе закончился, если бы не «зимняя» война. Она сплотила финский народ, и с тех пор эти противоречия, казалось бы, традиционные, имеющие давнюю историю, не были уже столь существенными. «Зимняя» война до сих пор сказывается на финской ментальности и на восприятии восточного соседа. Предвзятое отношение к России сохраняется у значительной части финского народа, хотя сейчас ситуация меняется к лучшему.
Кирилл АЛЕКСАНДРОВ:
– СССР получил Карельский перешеек, часть коммуны Салла и район Печенги, но заплатил за это большую цену. Безвозвратные потери (убитые, умершие от ран и пропавшие без вести) документально оцениваются в 131,5 тыс. человек. При этом около 15% пропавших без вести бойцов и командиров нигде не числятся – ни в каких книгах и списках. Поэтому общая цифра потерь возрастает до 140 – 150 тысяч погибших.
У финнов количество убитых и умерших от ран оценивается по результатам поименного учета: 19 676 человек. Кроме того, 4101 человек пропал без вести. Из них примерно 600 человек вернулись из плена. Таким образом, получается, что потери финских военнослужащих, не считая гражданского населения, составили примерно 23 – 24 тысячи человек.
– Для финнов память о «зимней» войне является важнейшей частью исторического самосознания.
А как у нас сохранена память о погибших?
Алексей КУРОВ:
– Сразу после той войны делалось много, чтобы возвеличить подвиги героев, ставились памятники. Но после Великой Отечественной войны про «зимнюю» уже мало вспоминали: был хороший повод ее забыть. Потому что уже не различали жертв: кто погиб в 1939 – 1940-м, а кто в 1941-м или в 1944-м. Все памятники и братские захоронения на Карельском перешейке теперь соотносятся с одной большой войной – Великой Отечественной. К сожалению, до сих пор много не захороненных бойцов «зимней» войны, особенно в необжитых районах Карелии.
– Как повлияла «зимняя» война на взаимоотношения двух наших народов?
Тимо ВИХАВАЙНЕН:
– Очень сильно. Не даром же финны называют события 1941 – 1944 гг., когда они воевали против СССР, «войной-продолжением». Однако сегодня большинство финнов понимают, что русский народ не виноват в деяниях сталинского правительства. Нет в Финляндии и значимой политической силы, которая требовала бы возврата Карельского перешейка. Война уже так далеко, что было бы сумасшествием восстановить status quo ante bellum...
Владимир БАРЫШНИКОВ:
– Кто же победил тогда в той войне? По моему мнению, победили финские и русские солдаты. Они сражались не за вождей, не за Сталина и Маннергейма, а за свою родину. И это самое главное.
Комментарии