Все оттенки серого. Что не так с «Губернатором» Андрея Могучего

Автор «СПб ведомостей» решил посмотреть на популярный спектакль в БДТ имени Товстоногова с новой стороны. Неожиданные результаты – в нашей рецензии.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Порой кажется, что серый – самый распространенный в Петербурге цвет. По крайней мере сейчас, когда весна еще проигрывает грязным сугробам и хмурому небу. Впрочем, серый цвет – очень многолик.

Пару лет назад, примерно в это же время, в Театр им. В. Комиссаржевской приехал Михаил Жванецкий. Его пригласили на спектакль Григория Дитятковского «В осколках собственного счастья», в основе которого –  малоизвестная пьеса Михаила Михайловича «Концерт для...» и монологи сатирика разных лет. Жванецкий был до застенчивости скромен, взволнован и очень терпелив с поклонниками, желающими получить его автограф на память.

Так же скромно художник Владимир Фирер раскрасил сцену – всеми оттенками серого. А герои в серых пальто и шляпах, костюмах и платьях переносили зрителя в то время, когда этот цвет, очевидно, был основным для отечественной текстильной промышленности... И было на этом спектакле удивительно спокойно. Словно с помощью цвета зрителя пытались оторвать от дня сегодняшнего, от суеты и заставить вслушаться в каждое слово, произнесенное актерами.

А слова были о перламутре влажного Невского, о любви и юности, о времени, что течет так неумолимо, о бесконечном стремлении к счастью. Почему именно сейчас вспомнился этот скромный по сценографии, окрашенный в одни лишь серые тона, спектакль? Потому что в самое темное, самое пасмурное и тоскливое петербургское время он оставил в душе удивительно светлое ощущение – что надежда есть, и если попытаться, то можно вот хоть завтра начать жить по-новому. Всеми силами оберегая хрупкое счастье.

В этот же период в БДТ громко прошла премьера «Губернатора» Андрея Могучего. Постановка была приурочена к 100-летней годовщине Октябрьской революции. Правда, события, происходящие на сцене, описывают канун революции 1905 года. Когда-то театры были вынуждены «отмечать» важные вехи отечественной истории. Именно были вынуждены. Сейчас, кажется, это свободный выбор каждого режиссера.

Выбор Андрея Могучего пал на рассказ Леонида Андреева «Губернатор». Писатель считается родоначальником экспрессионизма в русской литературе. Какое-то время Андреев был увлечен идеями революции. «Губернатор» – его отклик на убийство эсерами бывшего московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича.

Режиссером была сохранена сюжетная линия рассказа – подавляя бунт голодных рабочих, губернатор некоего провинциального городка (его играет Дмитрий Воробьев) применяет силу. Взмах платка, выстрелы военных – гибнут люди, в том числе дети. Вскоре губернатора начинает преследовать страшная мысль: как же так, он, офицер, впервые в жизни убил не «турков», а своих... Мысль пугает, не дает покоя и вдруг, как ветхозаветный человек, губернатор покорно начинает ждать возмездия.

Начался спектакль с долгого пролога. На сцену, заполненную искусственно-мертвым светом, выходили актеры со стульями и рассаживались в ряд. В центре  сидела гимназистка с красным флагом. Гримеры, не обращая внимания на зрителей, поправляли актерам грим. Зрители ждали и молчали... Если бы речь в спектакле шла об Октябрьской революции, возможно, кто-то с задних рядов обязательно крикнул: «Вся власть Советам!». Ему бы возразили: «Вся власть Учредительному собранию!». Вот и начало для диалога. Но, очевидно, людям в зале и на сцене нечего было друг другу сказать. Актеры молча ушли за кулисы.

Всем в этом спектакле правил серый цвет: от жуткого могильного грима актеров до костюмов обитателей грязного провинциального городка. В этой бесконечной серости выделялась лишь роза на сером платье вульгарной губернаторской жены, белые фартуки гимназисток и белый платок губернатора, которым был отдан приказ стрелять.

Безнадежность и мрачное ожидание конца витали в воздухе. Губернатор не раскаивался и не молил о прощении. Он просто ждал кары. Ждал, четким военным шагом измеряя пространство пустого кабинета. И уже все зрители в зале тоже начинали ждать. Монотонным голосом Василий Реутов читал текст от автора. Музыка Олега Каравайчука чередовалась со зловещей тишиной.  Мелькали фотонегативы с изображением губернатора и толпы рабочих перед расстрелом. Каждую минуту напряжение в зале росло – все выразительные средства работали на идею режиссера. К сожалению, не удалось понять, на какую.

Спектакль получил три престижные премии. Две из них – «Золотую Маску» и «Прорыв» – присудили художнику по свету Стасу Свистуновичу. Свет (если точнее – полусвет и полумрак) в спектакле действительно создавал нужную атмосферу: тоскливо, жутко, страшно. Высшую театральную премию Петербурга «Золотой Софит» вполне закономерно получил художник-постановщик спектакля Александр Шишкин. В номинации «Лучшая мужская роль» отметили Дмитрия Воробьева.

Некоторые представители мира искусства любят вспоминать слова Андрея Тарковского: «Чем мрачнее мир, который возникает на экране, тем яснее должен ощущаться положенный в основу творческой концепции художника идеал, тем отчетливее должна приоткрываться перед зрителем возможность выхода на новую духовную высоту». Но при этом забывают о важном условии: «Если зритель все же получает хоть какую-то опору для надежды».

Наверное, такой опорой могла стать сцена, где гимназистка (Александра Магелатова) детским картавым голосом читает в зал свое же письмо. О том, что жалеет обреченного губернатора и будет о нем плакать. Но кульминации не произошло. Никто из артистов не трогает своей игрой, не вызывает живого чувства. В рассказе Андреева жалко буквально всех, в спектакле Могучего – никого. Ни безучастного ко всему губернатора, ни страшных рабочих,  похожих на зомби на фоне пламени революции. Даже самая тяжелая часть рассказа, в которой мать погибшей при расстреле девочки сходит с ума, на сцене выглядит излишне театральной.

Конечно, в этом спектакле все «сделано» хорошо: композиция, костюмы, звук, цвет и свет. Плохо, что есть еще зрители, которые приходят в театр, чтобы увидеть на сцене живого человека.

Губернатора застрелили, спектакль закончился. Вечер тоже был окрашен серым, но то был другой цвет – живой. Под снегом виднелся мокрый асфальт, очертания зданий напоминали, какой красивый у нас город. От темной и немного пугающей Фонтанки веяло уже не холодом, а прохладой. Значит, скоро весна. Мрачная атмосфера спектакля тут же растворилась в воздухе. Однако, если вы склонны к депрессии, сходите лучше в Ботанический сад.

Ранее  «СПб ведомости» рассказывали о результатах юбилейной театральной премии для молодых «Прорыв».