Театральный фестиваль ТЮЗа имени Брянцева завершился в Петербурге

В Петербурге завершился XXIV Международный театральный фестиваль Театра юных зрителей имени А. А. Брянцева. Театралам представили 25 постановок из разных стран. Как говорят организаторы, впервые программа получилась такой насыщенной. И одним из самых необычных для участников и зрителей впечатлений стало знакомство с иранским театром.

ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

Для начала всех желающих пригласили на лекцию под названием «Религия, ритуал и современный иранский театр». Без нее вникнуть в непривычные для европейского зрителя формы и выразительные средства было бы сложно. Выступление подготовил Хамед Сафи, декан отделения искусства и культуры Университета Чамрана в городе Ахвазе. Однако приехать в Петербург он не смог. На основе презентации и конспектов коллеги об иранском театре рассказал профессор Мортез Мансури, руководитель международного театрального фестиваля «Фаджр», который ежегодно проводится в Иране. Потребовался двойной перевод — с персидского на английский и с английского на русский. Тем не менее слушатели сумели погрузиться в тему и задать немало вопросов.

Суть в том, что истоки иранского театра исследователи ищут и находят в глубокой древности. Они связывают их с мифологической картиной мира и ритуалами, которые зародились больше тысячи лет назад или даже раньше, но живут до сих пор. Один из них — ритуал оплакивания имама Хусейна, внука пророка Мухаммеда. История его смерти трагична, он был убит войсками халифа Йазида вместе со своими детьми и небольшим количеством воинов, вставших на его защиту. Мистерия скорби и памяти (она называется Тазия, или Тазийе) и сейчас проводится каждый год в странах, где исповедуют шиитский ислам. В Иране в ней принимают участие миллионы людей (и как действующие лица, и как зрители). Считается, что именно это театрализованное действо оказало и продолжает оказывать самое значительное влияние на современный иранский театр.

Сам ритуал выглядит чрезвычайно эффектно. Его участники разыгрывают масштабную битву между добром и злом. В их числе — пешие и конные воины, плакальщицы, музыканты… Действо может происходить на арене, улицах и даже в пустыне, разрастаться до огромного шествия. Герои поют и вступают в диалоги, они одеты в яркие костюмы, вокруг реют флаги, устанавливаются шатры. Особый размер стиха, характерный для этих мистерий, символика цвета, живая, ритмичная музыка — все это стало теперь частью современных театральных постановок в Иране. Убедиться в этом можно было, посмотрев одну из них.

На фестивале ТЮЗа театральная группа «Титовак» из Тегерана представила спектакль «Макбет-э Зар», работу драматурга и режиссера Эбрахима Пошткухи. В основу ее положена пьеса ­Шекспира, но действие перенесено из Шотландии на остров Хормоз, что на юге Ирана. И главный герой совершает преступления не ради короны, а ради того, чтобы стать лидером древнего ритуала. Правда, не Тазии, а Зара (в нем медиумы вступают во взаимодействие с духами и призраками, повелевают ветрами, обретают нечеловеческие силы).

Зрелище это, с точки зрения отечественного театрала, выглядит предельно ярко и экзотично, звучит пронзительно и громко. Артисты не играют своих героев, а рассказывают и показывают их действия, наделяя необычной пластикой, небытовыми голосами (такой способ существования на сцене тоже восходит к Тазии). Трагические персонажи соседствуют с откровенно комическими (такими, как охранники, слуги, старейшины, пришедшие к Макбету на поклон).

Декораций нет. Только большие алые полотнища, которые оборачиваются то занавесом, то мантией, то лужей крови. Реквизита немного — восточный кувшин, жаровня, круглые иранские подушки-плетенки, жемчужные бусины… Лица одних героев открыты, другие прячутся за масками. На сцене присутствуют музыканты, которые сопровождают действие пением и завораживающими ритмичными мелодиями. Замечательно выразительны и пластичны пляски духов (ветров?), предсмертный танец леди Макбет.

В костюмах традиция и современность откровенно смешиваются. Сам Макбет носит некое подобие военного френча с золотыми погонами, наемный убийца щеголяет в черной коже, но все дамы одеты в национальном духе.

«Мы хотим связать две культуры — Восток и Запад. Но в нашей постановке используется не только иранский ритуал, но и другие древнейшие театральные традиции, — объясняет Эбрахим ­Пошткухи в одном из интервью. — Например, индийский театр катхакали — своеобразный сплав мимики, жестов, танца и драмы. Или итальянская комедия дель арте, представляющая собой актерскую импровизацию в масках. Или японский традиционный театр кабуки, в котором актеры танцуют и поют в сложном гриме и особых символических масках. То есть фактически наш спектакль — это коллаж из нескольких культур. И это не соревнование между ними, а диалог».

Артисты играют спектакль на персидском языке. Субтитры для фестивального выступления подготовили, но они изобиловали забавными ошибками. Так что в сюжет, даже хорошо зная его, вникнуть было непросто. Зато ощущение древней магии, силы захватило зрителей сразу.

Спектакли иранских театров в России можно увидеть редко и, как правило, только один раз — на том или ином фестивале. Конечно, по одному из них не стоит судить обо всех направлениях развития этого искусства в Иране. Известно, что там делаются и европеизированные постановки, и чисто комедийные, и кукольные. Тазия — одна из самых загадочных, пронизанных символикой форм. И в то же время — свидетельство того, что традиционный театр, возникающий совершенно независимо у разных народов, демонстрирует очевидное сходство: происхождение из религиозной церемонии, сочетание декламации с пением, представление под музыку, символику цветов…

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 101 (7430) от 06.06.2023 под заголовком «Персидские мотивы в ТЮЗе».