Почему Максим Леонидов никуда не спешит

Отец двух детей Максим Леонидов, решив, что зрелищных и качественных проектов «для всей семьи» в Петербурге мало, взял дело в свои руки – сочинил мюзиклы «Мама-кот» и «Странствия Нильса». А в марте на сцене Театра Комедии состоялась премьера музыкального спектакля, поставленного Андреем Носковым в стиле эпохи Мэрилин Монро и Элвиса Пресли, – «Крем, джем & буги-вуги». Журналист Елена БОБРОВА встретилась с Максимом Леонидовым и выяснила, как родился этот рок-н-ролльный мюзикл, что нравится ему в одноэтажной Америке и почему он не мечтает встретиться с Полом Маккартни.

ФОТО Олега КРАСАВИНА

– Максим, что появилось вначале – музыка или слово? Буги-вуги или история?

– Все началось с истории. Я, будучи школьником, полюбил две замечательные книжки – «Приключения Гомера Прайса» Роберта Макклоски и «Питер Брейн и его друзья» Эдмунда Хилдика.

– А как же «Последние из могикан», «Оцеола – вождь семинолов»?

– И они, и «Граф Монте-Кристо», и «Три мушкетера» – все это читалось ночами с фонариком под одеялом. Но те две книжки – про Гомера Прайса и Питера Брейна я читал до пубертатного периода, до графа Монте-Кристо. Поэтому, когда мы с моим соавтором Александром Шавриным думали, что могло бы лечь в основу мюзикла «для всей семьи», я вспомнил именно о них. Мы решили объединить эти две книги, перемешать их. А поскольку действие одной из них происходит в 1940-е годы, а другой – в 1960-е, мы остановились на 1950-х годах. Отсюда возникла и музыкальная стилистика.

– Но герои мюзикла – вовсе не Прайс и Брейн, а куда более нам известные персонажи Марка Твена.

– Марк Твен появился довольно необычным образом. В книге Макклоски упоминается его стихотворение «Кондуктор, отправляясь в путь, не режь билеты как-нибудь». И мы подумали, раз упоминается Марк Твен, то хорошо бы его «подтянуть» к нашей истории. В конце концов родилась идея города Санкт-Петербурга в Америке, хранителем которого является Марк Твен, Том же Сойер соединил в себе и Гомера Прайса, и Питера Брейна. Ну а поскольку действие одного из рассказов Макклоски разворачивается в кафе дядюшки Одиссея, в котором появился пончиковый автомат, мы решили, что и у нас все будет происходить в таком же сладком месте, в кондитерской...

– Не проще ли было взять просто «Приключения Тома Сойера»?

– Я не большой поклонник этого героя Марка Твена, как-то не зацепили меня в детстве все эти истории с рабами, бандитами, приключение на пароходе. Я все время чувствовал какой-то подвох в этом персонаже...

– В США есть несколько десятков городов-тезок нашего Петербурга, были ли в одном из них?

– Нет. Но я был в Штатах – и в крупных городах, и в тех, которые мы называем «одноэтажной Америкой». Помню, жил в одной гостинице, бывшей усадьбе на берегу озера. Хозяин готовит завтрак постояльцам, сам сервирует столы, сам же разносит блюда, обслуживает в баре. Что необычно для нас, привыкших считать, что раз хозяин, значит, барин. И у него всегда под рукой десятки очков, с разными диоптриями, минусом, плюсом. Вот это показатель американского образа мысли собственника – где грань между бизнесом и простой заботой о клиенте, о том, чтобы ему было удобно? Не бежать за забытыми очками в номер, чтобы просмотреть счет, а взять те, что у хозяина под рукой. Понимаете? Мелочь, но не оценить невозможно...

– Из того что я знаю об «одноэтажной Америке», ее обитатели живут, не суетясь.

– Да, они абсолютно самодостаточны. С одной стороны, можно сказать, что это ограниченные люди, а с другой – что они владеют замечательным искусством просто жить, не тратя свою жизнь на беготню и суету.

– Как в вашей песне «Две гантели и один утюг»: «про человека, что не нажил ни машин, ни квартир.// И все же в душе его царит и мир, и покой»... Судя по тому, что вы не уехали в Москву, а, наоборот, поселились под Петербургом, вам это близко...

– Эта тема, над которой размышляю довольно часто, и в песнях тоже.

– Как пришли к этому? Ведь вы росли в актерской семье, затем оказались в центре сверхпопулярности «Секрета»...

– Как говорил в какой-то книжке Ошо, для того чтобы отбросить тщеславие, надо, чтобы было, что отбросить. Иначе этому грош цена, поскольку нет никакого роста... Что касается меня, то не было момента откровения, прозрения, когда я вдруг что-то понял. На самом деле я до сих пор многого не понимаю. И знаю лишь, что не хочу постоянно карабкаться наверх, обдирая колени и расталкивая всех локтями на своем пути.

Но надо сказать, мне здорово повезло – в нужный момент появлялись правильные люди, у которых всегда есть чему поучиться, например, Борис Гребенщиков. Многое мне дал Израиль. Мои жены, хотели они этого или нет. В правильный момент у меня родились дети. Все-таки молодость – это время свершений, особенно для мужчины, он должен смотреть на звезды, завоевывать мир. Если бы я стал отцом лет в 20 – 25, дети меня знали бы не как отца, а как музыканта, который вечно где-то на гастролях. А сейчас мое отцовство осознанное. Мне хватает времени заниматься и творчеством, и семьей. И я никуда не спешу.

– Но если не суетишься, не мелькаешь, рискуешь выпасть из обоймы.

– Так и есть. Молодые люди, выросшие в эпоху Интернета, совершенно по-другому воспринимают окружающую реальность. Они открывают свои айпады, а там каждый день тысяча новых клипов. И если тебя нет в видеоконтенте, то тебя нет вообще. Спросите у американского подростка, кто такой Эрик Клэптон, он ответит: «Кажется, один из «Битлз»?». И поскольку я не маячу все время перед глазами, то я для них и не существую.

– Смирились с этим?

– А что еще делать? Бороться? Бессмысленно. Да и зачем? У меня нет горячего желания собирать стадионы... Нет, признаюсь, это не совсем так. Это кайф, когда выходишь на сцену какого-нибудь дворца спорта, поешь «Ах, Алиса», и весь зал подхватывает песню. Но я реалист и понимаю, что такое может случаться очень редко в силу объективных причин. Так чего же я буду переживать по этому поводу? В фильме «Шпионский мост» (снят Стивеном Спилбергом, шесть номинаций на «Оскар» в этом году. – Прим. ред.) адвокат спрашивает у советского разведчика Рудольфа Абеля, которому грозит смертная казнь: «Вы совсем не волнуетесь?». И тот отвечает: «А это поможет?».

Мне сейчас важно делать то, что нравилось бы мне самому. И еще какому-то небольшому количеству людей, мнение которых мне дорого. Я никогда не дружил с тем, с кем надо, чтобы продвинуть карьеру, и не делал ничего в творческом плане, за что мне было бы стыдно. А массовая любовь... Я давно понял, что счастлив композитор, если у него есть один-два, максимум пять хитов. У меня они есть, так что мне не на что жаловаться.

– Никогда не жалели, что ушли из «Секрета» или что не довелось работать в театре у своего мастера Льва Додина?

– Нет, что вы. Я ушел из «Секрета», потому что мы повзрослели, и надо было меняться, а как – мы не знали. Начались скандалы, ревность. И тогда, кстати, я даже хотел пойти в МДТ к Додину. Но испугался стать «заложником» театра. Если бы я там остался, я бы так и сидел. Это сейчас Лев Абрамович спокойно относится к тому, что Данила Козловский постоянно снимается, поет Фрэнка Синатру на сцене Большого театра и т. д. А тогда он ревниво относился к любому шагу артиста в сторону. Мне бы пришлось расстаться с музыкой, а я не был к этому готов. Потом мне всегда хотелось ни от кого не зависеть. Кому-то комфортно сидеть в театре и зависеть от завлита, завтруппой, худрука, директора... Для меня это неприемлемо. Это все равно что кто-то счастлив жить в кибуце, а кто-то нет. Я бы в кибуц не пошел, а артисты Додина, наверное, смогли бы...

– Но вы следите за тем, что происходит в театре?

– Признаюсь, не очень. Слишком много некачественного, причем везде – в театре, музыке, кино. В драме меня раздражает огромное количество бездарных антреприз. Посмотрите на афиши – сплошной винегрет, глазу не за что зацепиться, сплошной Садальский. Живем в «камеди клабе», а это не по мне.

– Вы упомянули Фрэнка Синатру, и я вспомнила его знаменитую песню My way. Вам близко то, о чем он пел: «У нас, мужчин, один удел, дерзать и правду говорить, Не гнуть колени, не скулить. И быть собой»?

– Да, это очень важно – не прогибаться ни под кого, быть самим собой. Если ты художник – не превращай искусство в бизнес, потому что потом тебя будет снедать чувство стыда, и в итоге ты или застрелишься, или сопьешься, и тому примеров масса. Мне важно, чтобы благодаря тому, что я делаю, у моих слушателей проявлялось то светлое, лучшее, что в них есть, но что в обычной жизни они скрывают.

– Помню, как-то вы рассказывали, что, услышав в 12 лет «Битлз», пережили духовное потрясение и поняли, в чем смысл вашей жизни. Вам удалось встретиться с кем-нибудь из битлов?

– Нет, да это и незачем.

– Ну как! А пожать руку Полу Маккартни? Побеседовать с ним?

– Если бы мне было двадцать лет и мне бы предложили это сделать, я бы, наверное, упал без сознания. Сейчас мне вполне достаточно того, что эти люди сделали. Ну что изменится в моей жизни от того, что я пожму руку Полу Маккартни? А вести с ним беседу – о чем? О том, что я с детства был влюблен в «Битлз»? В какой раз он услышит эту фразу? Мне ему нечего сказать, а я ему неинтересен.

– И все же неужели не хочется пофантазировать – о чем бы вы спросили, если бы довелось оказаться за одним столом с Толстым или Достоевским?

– За одним столом мне хочется собирать людей, которых я знаю, с которыми мне приятно выпить и так далее. Толстого я не знаю и из того, что я прочел в воспоминаниях о нем, встретиться мне с ним не хотелось бы. Тем более с Достоевским, который, как известно, был антисемитом. Пожалуй, с Пушкиным я бы выпил. И с Байроном. Вот они явно умели поддержать беседу и застолье. Встречаться хорошо именно с такими людьми, а мыслителей лучше читать. Что, кстати, я и делаю – перечитываю Толстого. Мало хорошей современной прозы, вот и возвращаешься к классикам. Впрочем, недавно меня потрясла одна книга – «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной. Роман получил премию «Большая книга», и справедливо – читаешь первые страницы о житии татарской деревни в 30-е годы прошлого века, а потом тебя затягивает как в омут. Пронзительная книга, рекомендую.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 060 (5677) от 07.04.2016.