Михаил Пиотровский. Что такое идеальный штурм
В последнее время происходило много интересных событий. Одно из них в США – штурм Капитолия. В истории Эрмитажа был штурм Зимнего. Он нам интересен, мы его изучаем. Сохранились фотографии последствий штурма Зимнего. На фотографиях брошенные кабинеты со следами не грабежа, а бытового вандализма: рвали бумаги, штыком протыкали портреты императора.
В Эрмитаже проходили выставки, посвященные штурму Зимнего, изданы книги об этой странице нашей истории. В них много фотографий, похожих на то, что мы недавно видели на экране: толпа удивленных и ликующих людей, оказавшихся в Капитолии. Одна из женщин в кадре говорит важные слова: «Я ни разу в жизни здесь не была. Но это все наше, принадлежит нам». Таким был и один из мотивов тех, кто штурмовал Зимний дворец. Известно, что толпа ворвалась в двери с разных сторон здания. Как и в Капитолии, в Зимнем дворце она не встретила настоящего сопротивления. Оно не было организовано, и никто не собирался сопротивляться. Смерть людей была случайной.
В фильмах о революции мы привыкли видеть матросов, штурмующих Зимний. Матросы – экзотика революции, поэтому их так много в литературе и в кино. Толпа штурмующих была разношерстной. И Капитолий штурмовала толпа, которая представляет американский народ, – не слишком молодые и не старые американцы.
Мятеж затих. Эпиграмма английского поэта Джона Харингтона, придворного поэта Елизаветы I, по-английски звучит не так красиво, как в переводе Маршака: «Мятеж не может кончиться удачей. В противном случае его зовут иначе». Действительно, мятеж, если он кончается удачей, называется революцией. Мы это знаем.
Многое зависит от того, как события освещаются. О том, что произошло в Капитолии или Зимнем дворце, можно рассказать, как о балагане. Нелепая толпа ворвалась, ее выгнали, она ушла. Ничего особенного не произошло. Так часто штурм Капитолия и освещали. Можно представить штурм, как триумф проявленной народом воли. Можно показать, как пустяк. Подумаешь, событие, в мире подобное происходит часто — то в Минске, то в Киеве, то в Мадриде... Можно задуматься о том, почему возник такой уровень народного возмущения.
Репортажи о штурме Капитолия позволяют живо представить, что происходило во время штурма Зимнего дворца, о котором остались только фотографии и книга Джона Рида.
Один из самых впечатляющих кадров из Вашингтона – толпы народа на знаменитой лестнице Капитолия, на которой происходит инаугурация президентов. Она похожа на Иорданскую лестницу Эрмитажа, но не в реальной жизни, а в фильме Эйзенштейна «Октябрь». Мы делали выставку о том, как он снимался. Есть фотографии, среди них знаменитая, где Сергей Эйзенштейн развалился на императорском троне. Его команда сидит на столах в кабинете Николая II.
Григорий Александров там же в кресле и в халате императора. В Петрограде съемки запомнились тем, что из-за них отключался свет в Эрмитаже и в городе.
«Октябрь» – шедевр мирового кино. Известно, что события в нем не соответствуют истине — и это было сделано специально. Когда через некоторое время Михаил Ромм снимал «Ленина в Октябре», первоначально в сценарии не было штурма. Говорят, Сталин сказал, что без него нельзя. Съемки почти готового фильма остановили, чтобы снять штурм. У Ромма в воспоминаниях есть фраза о том, что он говорил с хранителем Орбели, тот сказал, что они до сих пор не могут отойти от съемок Эйзенштейна. Подробностей нет, полагаю, снимать в музее не дали. Съемки были в павильоне. Как и надо, без забегов по площади и Эрмитажу.
«Октябрь» Эйзенштейна стал примером того, как показывать штурм. Идея революционного порыва, «это принадлежит нам, а нас не пускают», есть в движении людей, читается в их лицах. Советским искусством был задан стереотип, как должен выглядеть штурм. И не только как его показывать.
Фильм Сергея Бондарчука «Красные колокола» снимали на Дворцовой. Помню, что творилось на площади, где изображали штурм. Пафосное действо, похожее на Бородинское сражение. Стереотип, как выглядит народ, штурмующий дворцы, вошел в нашу культуру в результате воздействия крупных художников. У Бондарчука штурм организован прекрасно, но еще менее достоверно, чем у Эйзенштейна. Пафос иной. У Эйзенштейна он революционный, у Бондарчука – пафос исторического события. Известно, что сражения, даже большие, выглядят не так, как на батальных картинах.
В 1990-х был снят фильм «Осечка» по сценарию Кира Булычева – комедия про то, как празднуют годовщину Октября. Сотрудникам Эрмитажа приказывают участвовать в инсценировке, выступая в роли защитников музея. Кончается тем, что они его в самом деле защитили, не пустили в музей тех, кто штурм инсценировал.
Во время биеннале «Манифеста» шесть лет назад на Дворцовой площади летом стояла елка. Она имела отношение к фильму Кристины Норман и Алевтины Кахидзе «Железная арка» о событиях на Майдане. На главной площади Киева тоже есть колонна и арка. Авторы фильма ходили по Дворцовой площади, представляя, как будто это Киев, рассказывали, что там происходило. Разговор погружал в историю и предупреждал.
Можно размышлять, как прошлое влияет на настоящее, а настоящее позволяет осмыслить прошлое. Штурм Зимнего не только в фильмах – в значительной степени инсценировка. Если есть революция – значит должен быть штурм. Если был штурм Бастилии во время Французской революции – значит должен быть и штурм Зимнего дворца. Дальше идея развивается, если есть протест масс, должен быть и штурм. Недавно штурмовали резиденцию Пашиняна в Ереване. Стереотип: что делать, когда протестуешь.
В Капитолии, как в музее, есть охрана, леерные ограждения, по которым идут посетители, очереди. И вдруг – кадры агрессивной неуправляемой толпы. Задумаешься...
Сегодня в музее нет толпы. Есть два способа его наполнения: группы и индивидуальные посетители. Мы думаем, как эти потоки разъединить. Одна из идей – отдельные часы для организованных туристов. Таких посетителей много, у них сжатые сроки, им надо пройти быстро. Главное – их интерес не совпадает с интересом индивидуального посетителя. Мы должны организовать потоки так, чтобы не возникало толчеи и конфликта. Все, кто пришел в музей, достойны уважения.
Здесь уместен вопрос, который мы обсуждаем, – маршруты. Чаще всего они возмущают людей, которые раньше по маршрутам не ходили. Формально есть ограничения по времени, но из музея никого не выгоняют. В Ватикане маршруты были всегда. Люди часто просят экскурсии, чтобы им показали, как идти по музею. Маршрут, с одной стороны — наведение порядка, с другой – он может быть интересным сюжетом.
У меня сложился набор маршрутов, по которым я вожу гостей Эрмитажа. Есть посольский – как по Посольской лестнице в Тронный зал шли послы. Есть императорский — как совершался выход императора из частных комнат и дальше. Есть маршрут революционный при штурме Зимнего командой, которая арестовала Временное правительство. Есть маршрут Сокурова – камеры, снимавшей «Русский ковчег». Есть маршрут Мерил Стрип. В моем списке и маршруты, какими ходили президенты Ельцин, Путин, Ширак, Клинтон, Буш. Президент Макрон пришел в Эрмитаж ночью. У него был укороченный маршрут. Маршрут Си Цзинпина тоже короткий, но вмещающий в себя интересные проходы и темы.
В вашингтонском Капитолии теперь есть новый туристский маршрут.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 8 (6846) от 20.01.2021 под заголовком «Что такое идеальный штурм».
Комментарии