«Мертвые не умирают». О чем рассказывает комедийный хоррор Джима Джармуша
Фильм Джима Джармуша «Мертвые не умирают» о вампирах-зомби, как и полагается страшной сказке, стоит на повторах, вполне сознательных. И жанровых, и собственно авторских, что позволяет считать его разновидностью «кино о кино». Автор, один из самых независимых художников американского кино, не столько пугает зрителя (тут уже кому как), сколько рефлексирует по поводу источников страха в сегодняшнем мире.
Фото: кадр из фильма
Он делает это на пятачке провинциального американского городка, где часто протекало действие ранних - и лучших - лент этого большого мастера. Добравшись туда на своей патрульной машине в начале фильма, двое полицейских обнаруживают с досадой, что время вроде остановилось. Точнее, остановилось механическое время, а природное перескочило от дня сразу к ночи, минуя промежуточную стадию сумерек. И между полицейскими происходит на эту тему примечательный диалог: «Что-то не темнеет». - «Последнее время мир вообще странный стал».
Действительно. Сначала - мы это видим вместе с отшельником Бобом (Том Уэйтс), живущим в лесу, - муравьи что-то разволновались, все время бегают. А потом по телевизору слышим квазинаучное сообщение о «небольшом отклонении» земной оси, в результате чего случаются необъяснимые происшествия. То есть в начале своей картины Джармуш не позволяет себе особенно отклоняться от классического канона - действие идет, безусловно, по нарастающей. Однако эмоциональный градус всю картину остается примерно таким же. И это важное отличие ленты Джармуша от большого количества фильмов ужасов: она рассчитана скорее на «послевкусие», чем непосредственное переживание. Таков закон ее восприятия. Когда полицейские по очереди заходят в придорожную забегаловку и видят первые трупы двух женщин со следами зубов (мягко говоря), они, еще не зная, что это натворили зомби, повторяют как заведенные: «Видимо, это дикий зверь. Или несколько диких зверей». Потом эта фраза звучит по телевизору. Ничего особенного, адаптируем ужас к обыденному восприятию потребителя новостей.
В общем, весело в Сентервилле (название звучит издевательски - какой там «сентер», центр, - дыра и дыра). В американском кино маленький городок - своеобразный микрокосмос, снятый тысячу раз. А режиссер его показывает, будто экскурсовод: камера нам демонстрирует объект - один, другой, третий: интернат, бензозаправочную станцию, магазинчик, где можно купить решительно все, как винтовку, так и комикс с ужасами, в «ящике» тоже говорится о конце света - все это потом раскурочат. Зомби там ковыляют, ходят, как сомнамбулы, - пластика точно найдена режиссером.
Но какие-то они в этом Сентервилле неотвратимые: увидят цель и вместе собираются, наседают, чтобы очередного покусанного тоже превратить в зомби. Короче, послевкусие фильма, когда выйдешь из зала, сильнее, чем пока его смотришь. В этом смысле между вампирами-кровососами из фильма Джармуша «Выживут только любовники» (2005) и людоедами-зомби из новой ленты - большая разница. Вампиры пьют свежую кровь, чтобы остаться жить на земле. А вышедшие из могил зомби, наоборот, поевши свежего мяса, живых превращают в себе подобных. И покончить с ними можно единственным способом - снести голову. Либо привычным для полицейского выстрелом из ружья, либо мечом, как необычная героиня Тильды Суинтон: особая девушка, одетая во все белое, молится какому-то азиатскому богу. Работает похоронных дел мастером - украшает заведомых мертвяков. А потом выяснится, что это настоящий самурай и что она из другой мифологии массовых жанров кино США: взлетит наверх, поднимется в световом луче, когда над ней зависнет летающая тарелка из фильма Спилберга «Близкие контакты третьей степени». Или еще откуда-то в том же роде. И станет окончательно понятно, про что кино.
Тотально ироничный фильм авангардиста Джармуша - об усталости киномифологии Нового Голливуда - Спилберга, Лукаса и других. Недаром в начале, когда режиссер намечает правила игры, в фильме столько шуточек по поводу «Звездных войн» и «Властелина колец», рассчитанных как на массовую аудиторию, так и на высоколобую. Мифологии не только массовой, но и авторской. В картине помимо иронии в связи со стереотипами восприятия - бездна самоиронии. Можно считать все это обычными приколами, без которых кино еще с 1960-х не живет, особенно авторское. Но ведь и оно устало, как и картина самого Джармуша.
Том Уэйтс, тот самый отшельник Боб, в гриме Льва из классического американского мюзикла 1939 года «Мудрец из страны Оз» (по-нашему - «Волшебник Изумрудного города), то есть из гуманного, традиционного Голливуда, смотрит в бинокль на зомбиков и удовлетворенно урчит: «Настал час расплаты» (надо полагать - за человекоедство). И то правда, уж лучше в небо на космолете, чем в землю, кормиться старыми мифами, которые все никак не умрут. А нормально выживут, по мысли создателя фильма, только дети.
...После сеанса я спускался по лестнице, и мне навстречу шли совсем молодые парни и девочки. Слава богу, живые.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 141 (6494) от 02.08.2019 под заголовком «Мир вообще странный стал».
Комментарии