Искать новое в традициях. Юрий Лаптев - о проблемах воспитания режиссеров
В Мариинском театре восстановили оперу Сергея Прокофьева «Огненный ангел», которую поставил Дэвид Фриман в 1991 году. Вернул оперу к жизни после почти десятилетнего перерыва режиссер Юрий Лаптев. Певец, солист Мариинского театра, он недавно возглавил кафедру режиссуры музыкального театра Санкт-Петербургской консерватории. О проблемах воспитания режиссеров сегодня и о многом другом Юрий ЛАПТЕВ рассказал журналистке Наталье КОЖЕВНИКОВОЙ.
Фото: Pixabay
- Вы работали с Дэвидом Фриманом над постановкой «Огненного ангела». Сохраняет ли спектакль ту актуальность, которая потрясла театральную общественность 30 лет назад?
- Большая жизнь прошла вместе с этим спектаклем и уже без него тоже. Спектакль был знаковый, он совпал и с поворотом в нашей общей истории - 1991 год, образование нового государства, и с изменениями в жизни театра. Постановочная бригада тогда приехала из Ковент-Гардена, это была совершенно новая режиссура, новый язык. И сегодня «Огненный ангел» звучит остро. Уже пришло новое поколение исполнителей, а этот спектакль дает возможность артисту раскрыться, здесь очень сложный драматический и вокальный материал.
- Если вам предложат что-то восстановить из репертуара Мариинского театра, какое название выберете?
- В театре такой огромный действующий репертуар. Я пристрастен. Фактически я вырос в этом театре и знал репертуар старого Кировского театра буквально наизусть. Спектакли шли на русском языке, и это было великим благом для публики. Дмитрий Шостакович писал, что так должно быть, потому что в опере «сопереживание музыке гораздо важнее фонетических красот любого языка». Тем более что опера - жанр просветительский. Надо им обольщать, прививать вкус к этому жанру с молодости. Полюбив оперу, человек может переходить к более изысканным образцам, наслаждаться фонетикой и тонкостями. А пока публика приходит и читает краткое содержание «Евгения Онегина». И я им всегда завидую, потому что они открывают для себя потрясающие вещи.
В Кировском театре были прекрасные спектакли, часть из них сохранена и сегодня - «Хованщина», «Псковитянка». Это шедевры, достояние. Каждый в свое время был вехой коллектива, стяжавшего себе славу великого русского оперного театра. Был великолепный красивый спектакль «Фауст». Эти спектакли основали грандиозную традицию, которая заслуживает того, чтобы ее развивать, иначе или она мумифицируется и превратится в музейный экспонат, или умрет, если ее забыть и уйти совсем в сторону. Сегодня многие европейские оперные театры потеряли традиции и в сценографии, и в образности мышления, и в умении прочтения замысла, которые мы пока сохранили. Развивать великие традиции - это путь в будущее.
- Восстанавливая старые спектакли, вы работаете как исследователь, реставратор.
- После воссоздания вдруг картина начинает работать совершенно по-другому - играть, светиться, жить. Когда Валерий Гергиев предложил мне восстановить «Псковитянку», у меня был контракт с «Метрополитен-опера», где я должен был петь в «Игроке». Это хороший гонорар и престиж, но возможность поработать с художником такого масштаба, как Федор Федоровский, который делал старую «Псковитянку», бывает раз в жизни. В том спектакле был момент, который никогда не получался, - сцена приезда Грозного. Неудачной картины у Федоровского быть не могло, у него всегда феноменально выстроена композиция. Ломали голову, изучали материалы, придумывали варианты - Грозный приезжал на лошади, выходил на центр сцены со стягом - не работает. И я нашел фотографию 1959 года, которая все поставила на свои места. Он быстро проходит в собор, не видя толпу встречающих людей, а потом, стоя на паперти, чувствуя эти взгляды, резко оборачивается - и все падают ниц. И это было грандиозно...
- А вам как режиссеру не хочется поставить что-то с чистого листа, а не восстанавливать чужой шедевр?
- Очень хочется. Когда мне это удается, я получаю большое удовольствие. В прошлом году сделал пролог к «Псковитянке» - «Боярыня Вера Шелога». Эта одноактная опера никогда здесь не шла. Тоже интересная задача - чтобы она органично вписалась в единый сюжет с «Псковитянкой».
Я долгое время сотрудничаю с театром в Улан-Удэ, работаю с Рижским драматическим театром, где делал музыкальный спектакль, с театром в Донецке...
- В этом году вы возглавили кафедру режиссуры оперного театра в петербургской Консерватории.
- Да, первую кафедру в России, которая профессионально стала заниматься подготовкой режиссеров музыкального театра. Раньше было мудрое правило: на режиссуру, как и на дирижирование, принимали с высшим музыкальным образованием. Это профессии зрелого возраста, когда человек уже имеет жизненный опыт. Сегодня второе образование любое - платное. Приходят 18-летние школьники. Они могут быть талантливы и способны, но это дети... Сейчас зерна от плевел отделить очень трудно в огромном информационном потоке и в образовании. Очень много соблазнов.
В театрах есть совершенно неподобающие вещи, которые нам предъявляют как образцы музыкального спектакля. Они бывают подчас весьма успешны, их поддерживают сообщества единомышленников. Но никакого главенства музыки или замысла композитора, который мы должны вскрыть, извлечь и рассказать со своей позиции, в них нет. Просто придумывается свое сочинение под музыку, которая им даже мешает. И, к сожалению, в 99,9% масштаб сочинителя спектакля несоизмерим с масштабом композитора, который эту оперу написал. И, конечно, в молодом восприимчивом уме смещаются понятия. Ребята имеют очень отдаленное представление о музыкальном театре и режиссуре. И, чтобы передать трагедию Ромео и Джульетты или Виолетты, или Бориса Годунова, надо все-таки что-то пережить самому, быть грамотным человеком.
- Можно ли что-то изменить в правилах приема?
- Пока невозможно. Есть инструкции и постановления Министерства образования. Хотя мы подчиняемся Министерству культуры, которое должно объяснить чиновникам из Министерства образования, что есть определенные тонкости в нашей профессии, в том числе у режиссеров и дирижеров.
Есть и другие проблемы - артист балета или музыкант учится с пяти лет и достигает наивысшей своей формы, и тут возникает вопрос воинского призыва. Альтернативная служба могла бы дать возможность человеку и выполнить свой долг, и сохранить свои навыки, таланты. У нас, например, огромное количество неукомплектованных оркестров в стране...
Еще проблема - в Москве и Петербурге, крупнейших городах, все стараются задержаться. Не понимают, что здесь можно потонуть в сообществе себе подобных, а в более удаленном регионе есть возможность проявить себя более полно.
- Ваша дочь тоже стала певицей, образовав уже династию певцов Лаптевых. Ведь ваш отец, а ее дедушка Константин Лаптев, народный артист СССР, был, в частности, солистом Театра оперы и балета им. С. М. Кирова, ныне Мариинского, и педагогом нашей Консерватории...
- Я не ждал такого поворота. Полина была успешной скрипачкой, окончив Консерваторию с красным дипломом, служила в хорошем оркестре, концертировала, играла то, что хотела, - от джаза до камерной музыки. Но «Бог сулил иное». Она запела. Пение - одна из самых неблагодарных профессий: ты зависишь от огромного количества «но». Срок певца недолог, а хлеб горек. Хорошо, когда все хорошо складывается, но сколько поломанных судеб, исковерканных жизней! Поэтому, когда Полина решила петь, я немного напрягся. Утешает одно: она унаследовала от дедушки очень красивый голос, тембрально насыщенный, что бывает сейчас редко. Она очень грамотный музыкант, и я надеюсь, что сможет себя реализовать.
- Над чем сейчас работаете?
- Над «Князем Игорем» в Улан-Удэ. Для них это спектакль знаковый. Легендарный бас Лхасаран Линховоин блистал в партии Кончака, и спектакль долго шел, но, к сожалению, уже обветшал. Нужен спектакль для современного зрителя. Мы можем поставить другие акценты, поискать нюансы, которые сейчас будут лучше считываться. Сложность оперы в том, что Бородин ее не закончил, а Римский-Корсаков после смерти композитора сделал свою версию. Мне хочется, основываясь только на музыке Бородина, на его записках и пометках, все-таки сделать спектакль чуть ближе к авторскому замыслу. Хотя, наверное, я льщу себя надеждой...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 162 (6760) от 10.09.2020 под заголовком «Искать новое в традициях».
Комментарии