Гример. Как сделать все из ничего?
Слово «грим» в русском языке известно с середины XIX столетия. Оно пришло к нам из французского языка, где grim означает — «актер, исполняющий роль смешного старика», а глагол grimer — «гримировать», или первоначально — «наводить на лицо старческие морщины». Профессия гримера, как и сам этот термин, появилась позже, в начале ХХ века. Сегодня же ни один театр без такого сотрудника не обойдется. О работе гримера и ее секретах обозревателю Екатерине ГИНДИНОЙ рассказывает Галина ЖИЛИНА, заслуженный работник культуры РФ, заведующая гримерным цехом театра-фестиваля «Балтийский дом».
ФОТО Raphael Lovaski on Unsplash
— Галина Николаевна, что входит в обязанности гримера в театре? Какие умения ему необходимы?
ФОТО предоставлено пресс-службой театра «Балтийский дом»
— Это профессия удивительная, сложная и классная. Если ты ею овладел, считай, что вытянул счастливый билет. Гример умеет все. Может сделать из красавицы — чудовище, а из чудовища — красавицу. Если у артиста три пера на голове, мы сумеем создать из них копну волос. Это тоже наше. Мы должны укладывать волосы в любые прически, включая исторические, стричь, брить, делать усы, баки, парики, шиньоны, косы, ресницы…
Сейчас, к сожалению, становится все меньше гримеров. Появилось много визажистов. Но накрасить — не значит сделать грим для определенной роли. Гримера нужно учить особым образом. Это профессия.
— Когда театр выпускает спектакль, грим для персонажей придумывает художник-постановщик или гример?
— Художник спектакля делает эскизы, утверждает их с режиссером. Но потом, отталкиваясь от того, что хотят режиссер и художник, от их видения, мы многое предлагаем и решаем сами. Мы знаем актеров, понимаем, кому из них что можно и нужно сделать.
Это очень важно — подобрать, кому что подойдет. Кому‑то надо больше тонального крема, кому‑то меньше, кому‑то нужны более яркие румяна. У кого‑то глаза лучше высветлить, а у кого‑то затемнить. И, как правило, очень аккуратно, внимательно нужно смотреть на брови — от их формы и цвета многое зависит. Измени только их, и уже получится совершенно другое выражение лица, другой взгляд, другой человек.
— Когда и как вы поняли, что хотите стать именно гримером?
— Я с детства хорошо рисовала, и мама моя хорошо рисовала, а моя тетя в свое время училась у Юрия Завадского. Но все равно никто не ожидал, что я пойду в театральный. Я как‑то неожиданно для себя самой выбрала из всех возможных вариантов (а мне было из чего выбирать) постановочный факультет в нашем Ленинградском театральном институте.
Потом год проходила практику в Пушкинском театре (ныне Александринский. — Прим. ред.), а потом Нина Ургант сказала, что в Театре имени Ленинского комсомола, как тогда назывался наш театр, нужен гример. И она позвонила сюда, и меня взяли. Здесь были два потрясающих гримера. Один из них, Николай Матвеевич Матвеев — мой театральный учитель.
— Человеку этой профессии обязательно нужно пройти обучение в театральном училище или вузе?
— Гример, как правило, рождается в театре. Сейчас в «Балтийском доме» мы работаем втроем — я и еще две мои коллеги. И обе они пришли сюда из театров. Одна, например, начинала костюмером в ТЮЗе, потом перешла в гримерный цех и там получила образование. Это самое правильное.
— Но ведь есть учебные заведения, которые готовят гримеров?
— В нашей системе раньше было два места, где готовили профессиональных гримеров, — училище в Москве и училище в Одессе. Однако далеко не все их выпускники шли в театр, многие находили себя в других местах, создавали какие‑то салоны.
Сейчас при институтах открываются специальные отделения. Но для них нужно найти педагогов, а это не так просто. Моя коллега — чудный художник-гример, она может сделать все. Но сама говорит, что не знает, как свои умения передать другому человеку, поставить ему руку. Мне это дано, и я с удовольствием это делала и делаю — в институте, на курсах, в театре. Ко мне приезжали коллеги даже из других городов. Хотя сейчас на это не всегда хватает времени.
— Как долго вы работаете в театре?
— У меня большой стаж — 58 лет. Я в профессии с тех пор, как окончила школу.
— Какие самые сложные, самые интересные гримы вам приходилось делать?
— На моем веку столько было гримов — и битые персонажи, и кривые, и косые, и красавицы… В свое время у нас шел спектакль «Сирано де Бержерак», но тогда не было магазинов, где бы продавались носы, это сейчас они появились. А в то время Матвеев сам делал этот нос, и он передал это умение мне. Но теперь даже Сирано не кажется мне сложным. На съемках приходилось делать такие гримы — без глаз, без носа…
— Какие из нынешних спектаклей «Балтийского дома» вы можете назвать сложными по гриму?
— В каждом спектакле — свое зернышко сложности. У нас, например, идет много сказок, все очень разные. Есть «Алиса в Стране чудес», и там среди персонажей — всякие зверушки. И мы делаем звериный грим. Гусеница, Кролик, Яйцо — все это рисуется. Или «Королевство кривых зеркал». Там две главные героини — девочки, которые должны быть одинаковыми, а актрисы‑то не близнецы! Некоторые спектакли сложны просто потому, что мы бесконечно перегримировываем артистов, переодеваем парики…
Сейчас выпускаем «Пиковую даму», и это тоже сложно. Грим должен быть достаточно сценическим, ярким, чтобы попасть в общую картину, образ.
— Вы работаете только с профессиональным гримом?
— Мы используем все, что угодно. У нас, конечно, есть сценический грим, но в дело идут и многие косметические средства — лак для волос, мицеллярная вода, тоник…
Существуют какие‑то специальные вещи — сетка, чтобы сделать усы и бороду, гуммозная резина или гримерный воск для шрамов. Но если гуммоза нет, можем сделать шрам из обыкновенной ваты. Бывало даже, что я просто брала бумагу и заливала кровью… Честно говоря, мы можем все.
— «Кровь» тоже продается в магазине?
— Да, театральная «кровь» продается. Правда, нас учили ее варить, но зачем это делать, если есть уже готовая?
— А какие приспособления нужны для того, чтобы кровь брызнула в нужный момент?
— Тут каждый придумывает свое — какую‑то капсулу, которую можно спрятать, где потом нужно нажимать, чтобы она лопнула… Такая специфика. В театре нужно все уметь.
— Существуют специальные инструменты, которыми пользуются только гримеры?
— Конечно. Например, дуатье — своего рода наперсток, который надеваешь, когда делаешь волосяные изделия. Или тамбурная игла, с помощью которой создаются парики (она похожа на тонкий длинный крючок для вязания, только поменьше), карда — расческа на деревянной плоской основе, которой расчесывают волосы…
— За время вашей работы в театре появилось что‑то новое в этой области?
— Это невозможно, потому что все постижные изделия правильнее делать руками. Все равно вы достанете болван, натянете на него сетку, набьете ее штифтами… Иногда говорят: «Как, у вас есть пассатижи?». Да, мы именно ими работаем. Нового тут не придумаешь.
— Вы упомянули о съемках. На каких фильмах вы работали?
— Мой первый большой фильм — «Звезда пленительного счастья». Я очень его люблю, он собран из таких актеров: Василий Ливанов, Олег Даль, Игорь Костолевский, Ирина Купченко! Ни один из них ничего не делал впроброс. Это люди определенного склада, работающие для искусства. И да, они искали грим вместе с гримером.
— Как вы попали в кино?
— Это был момент, когда творческий обмен между театром и кино считался полезным. И меня командировали от театра. Я тогда была еще совсем девчонкой. Конечно, я хорошо рисую, но гримером была неопытным.
— Артистов гримировали прямо на съемочной площадке?
— Гримировали на студии. Они приезжали на «Ленфильм», там была выделена большая комната. И я до сих пор считаю, что мне тогда несказанно повезло — приклеивать Ливанову баки! Сделать царя!
А как работала Купченко! Это такое понимание своей героини! Там требовалось только чуть‑чуть грима, сделать локоны — и все, образ готов.
— И все‑таки вы остались в театре…
— Конечно, я даже не думала о том, чтобы изменить театру. Театральный художник-гример может пойти на любую площадку, на любую съемку и сделать что угодно. А вот киношник в театр уже не придет. Здесь другая специфика. В кино грим можно поправлять после каждого дубля, поэтому и делают его не очень надежно. Для нас это семечки. Мы делаем так, чтобы ничего не могло потечь, оторваться на протяжении всего спектакля или до антракта.
Гример из ничего может сделать все. У нас был случай, когда мы выехали на гастроли, а все наши парики, бороды, усы почему‑то доставлены не были. А мы везли тогда трилогию «Цари» Алексея Толстого («Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис»). И сделали все из подручных материалов… Мы сделали невероятное. Делать невероятное — наша работа.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 182 (7511) от 28.09.2023 под заголовком «Гример. Сделать все из ничего».
Комментарии