Дайте богу шанс

Через несколько недель выйдет в свет книга «100 лучших фотографий Сергея Максимишина». Он профессионально снимает всего 15 лет, но за это время стал лауреатом крупнейших мировых и российских конкурсов по фотожурналистике. Его снимки опубликованы в самых престижных газетах и журналах по всему свету. Журналист Вадим МИХАЙЛОВ беседовал с Сергеем МАКСИМИШИНЫМ о профессионализме и любительстве, о том, чему можно и чему нельзя научить.

ФОТО Сергея МАКСИМИШИНА

– Как вы отбирали снимки для книги?

– Сначала сам выбрал 500 фотографий, а потом вместе с фоторедакторами Андреем Поликановым и Артемом Черновым мы раскидали их на полу, ползали два дня, в итоге выбрали сто самых-самых. Выбирали честно, чтобы мнения всех совпали. Если бы не привычный издательский ход – обязательно круглая цифра, 100 фотографий – я бы остановился на 70.

Но это было только начало работы.

– А что дальше?

– Мне надо было сочинить сто эссе: как делались снимки, где были опубликованы и т. д. Подобной книжки мне очень не хватало, когда я начинал снимать. Существует море изданий о том, как установить на камере выдержку и диафрагму. Но нет рассказа о том, как прийти, поздороваться, найти историю.

Моя книга посвящена не тому, как снимать. Она про то, что снимать. Про технологии фотожурналиста, а не фотографа. Сейчас заканчиваю сочинение текстов. Долго раскачивался, пока один знакомый издатель с большим опытом работы с авторами не дал ценный совет.

– Какой?

– Он сказал: «Тебе нужны «лайки», выставляй тексты в «Фейсбук». И дело сдвинулось. Кое-что уже перепечатано в бумажных журналах.

– Перескажите историю, которая на сегодня кажется вам самой интересной?

– Она про снимок, сделанный на базаре в Багдаде в последний год правления Саддама Хусейна. Мальчишка торгует золотыми рыбками, которые плавают в тонком полиэтиленовом мешке.

В то время в Ирак не пускали никого, кроме русских, нас было четверо фотографов. Под «крышей» российских изданий мы обслуживали весь остальной мир. Иракцы, конечно, знали про это, но мы платили. Деньги распределялись «по властной вертикали», и никто не хотел ломать коммерцию. Правда, выйти на улицу с фотоаппаратом просто так было невозможно.

– И что вы делали?

– Нам дали спецгида, мы платили ему 60 долларов в день. Он договаривался с полицейскими и агентами в штатском, готовыми все запрещать. Проводил нас на нефтеперерабатывающий завод, куда иностранцев не пускали. Главное, чтобы наши снимки не были похожи. Западные издания жестко конкурировали между собой, мог выйти большой скандал.

Но и гид разрешал снимать далеко не все. Например, он запретил фотографировать чистильщиков обуви и ослов.

– Чем провинились мирные животные?

– Гид говорил, что они не красивы. Наша задача состояла в том, чтобы, находясь под особым надзором, рассказать, что это за страна, как она живет. Однажды мы с великим военным фоторепортером Юрием Козыревым отправились на птичий рынок, Юра пошел снимать птичек, а я – рыбок. Это был 2002 год.

– С Козыревым вы познакомились в Ираке?

– Раньше, в Чечне. Там все фотографы жили в жуткой тесноте, снимая даже не комнаты, а койки. Моя оказалась рядом с козыревской. Я считаю это обстоятельство главной удачей в профессиональной карьере.

Моим третьим учителем после фотографов Маркина и Козырева был писатель Петр Вайль. Мы вместе работали для журнала GEO.

– В 1999 году вы стали фоторепортером и уже через два-три года печатались в западных изданиях, получали призы. В чем причина успеха?

– Не буду пересказывать свою биографию, но успех не пришел по мановению волшебной палочки. К фотографии у меня было несколько подходов. Сначала в школьном производственном комбинате я учился на фотолаборанта, ретушировал снимки для досок почета. Но преподавательницу вскоре посадили за спекуляцию импортными колготками.

Второй подход был в армии, я служил на Кубе, и мне доверили ежедневную стенгазету «Будни части». Кроме того, снимал офицеров на водительские права, делал альбомы для посольской школы.

Третий подход случился в середине девяностых, надо было кормить семью, подрабатывал съемкой детей для школьных альбомов. И случайно узнал, что Павел Маркин ведет набор на фотофакультет при Доме журналиста. Он посмотрел снимки и принял меня, хотя в тот год прием уже закончился.

Позже Маркин узнал, что есть место фотокорреспондента в большой столичной газете, и предложил попробовать. Первое редакционное задание: сделать фоторепортаж о том, как живут люди в провинциальном городке, где зимой отключили воду.

– Что вас привлекает в фотожурналистике?

– Образ жизни. Постоянные командировки, поездки по всему миру. Мы часто инвестируем много-много труда с надеждой, что он окупится в будущем.

– В обывательском понимании фотожурналистика – это моментальный кадр.

– Из двух корней слова «фотожурналистика» для меня главное – второе, а не первое. Я не занимаюсь новостной журналистикой, не люблю быстро бегать и рано вставать. Моя профессия – журналистика, моя специальность – документальная фотография. Рассказывание историй с помощью выбора места, выбора освещения, выбора кадра и так далее.

– Чем эта фотография отличается от фотоискусства?

– Тем, что я рассказываю не про себя, а художник – только про себя. Если, чтобы меня услышали, мне нужно сделать красивый снимок, я его сделаю. А если, чтобы быть услышанным, требуется снять «репродукцию», я сниму «репродукцию».

Если фотожурналист однажды сказал про себя «я – художник», еще большой вопрос, станет ли он художником. А то, что в этот момент умер журналист, – это точно.

Потом, потом придут люди, оценят фотожурналиста, скажут – это искусство. Тогда снимки попадут в галереи и музеи. Моя задача – неспешно и вдумчиво рассказывать истории.

– Этому учите начинающих фотографов?

– Мои ученики должны сделать четыре репортажа-истории – человек, точка на карте, событие, социальное исследование.

Кстати, девочки снимают намного лучше мальчиков.

– Почему?

– У них лучше развита интуиция. Всего через мои руки прошли около одной тысячи учеников. Стали фотографами не более пятнадцати. Лучшие – Татьяна Плотникова, Влад Сохин, Александра Деменкова. Знаете, что их отличает от остальных?

– Готовность к самостоятельной работе?

– Именно так. Без заданий редактора или куратора оторвать от дивана пятую точку и снимать. Многие хорошо учились, но, когда не стало заданий, они стушевались.

– Желание заработать не является мотивацией?

– Скажу откровенно, фотожурналистика не приносит ни денег, ни славы. Кто слышал у нас имя Себястьяна Сальгадо? А это Пушкин в нашей профессии.

– Он снимал в Бразилии жуткую ручную работу на горных приисках?

– Да, он, гениальный фотограф. Возвращаясь к доходам, у нас самый крутой фотожурналист не поднимется выше нижнего уровня среднего класса. При том же уровне трудолюбия и таланта, снимая свадьбы или моду, можно заработать в десятки раз больше.

– Вы некоторое время работали военным фоторепортером, разве там плохие заработки?

– Эти фотографы работают не за деньги, они – адреналиновые наркоманы. Они уже не могут работать нигде, кроме как на войне. Я не из их числа.

– Сейчас, куда ни придешь, везде девушки и юноши с приличной техникой беспрерывно щелкают затворами. Из них что-нибудь получится?

– У немногих получится. Профессионал отличается от любителя двумя свойствами. Во-первых, он знает, что нужно снимать. Во-вторых, надо уметь выбрать единственное фото из отснятого материала.

Кто является хорошим рыбаком? Не тот, кто обладает суперснаряжением и спутниковой навигацией. А тот, кто чувствует рыбные места.

Главное для фотожурналиста – понять, где водится фотография. Найдя место, надо щелкать и щелкать. Хорошую документальную фотографию невозможно переснять. В хорошем снимке половина от фотографа, половина – от бога.

Важно быть готовым к подаркам – птичка, рыбка, лучик... Каждый твой щелк – это шанс для бога послать тебе птичку.

– Как чувствуют себя профессиональные фотографы в окружении бешеного потока снимков, которые ежесекундно миллионы людей выкладывают в Интернет?

– Социальные сети – мощный стимул развития фотографии. У нас появилась трибуна. Невозможно сравнить с прежними выставками раз в полгода в фотоклубе, куда возьмут в лучшем случае два-три снимка.

Сейчас много разговоров, не убьет ли блогер фотографа.

– И как, не убьет?

– Непростой вопрос. В ряд лучших снимков последнего десятилетия попали фотографии, сделанные американскими солдатами в тюрьме «Абу-Грейб». Туда профессионалам дорога закрыта. Но блогеру доступен только факт, он не сможет снять историю, что было потом. Для этого нужны журналистские навыки, которых у блогера нет.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 057 (5430) от 02.04.2015.