Даниэль Зарецкий: «Орган молчать не должен»
Заведующий кафедрой органа и клавесина Санкт-Петербургской консерватории Даниэль Зарецкий сегодня участвует в работе международного жюри конкурса имени Микаэла Таривердиева, полуфинал и финал которого проходят в Калининграде. А накануне Даниэль ЗАРЕЦКИЙ рассказал музыковеду Владимиру ДУДИНУ о насыщенной жизни своей кафедры, главном органном конкурсе страны и самом большом органе России.
ФОТО Юлии КРЫЛОВОЙ/из семейного архива
– Как живется кафедре органа и клавесина в Санкт-Петербургской консерватории?
– Кафедре живется очень интересно в творческом плане, но по-прежнему непросто из-за того, что мы лишены замечательного концертного органа в Зале Глазунова, который находится на длительной реставрации. Как и все историческое здание Консерватории. Этот инструмент находится там в надежном саркофаге, но длительное молчание не идет на пользу никакому органу. Мы выходим из положения благодаря хорошим контактам с петербургскими соборами и с коллегами из других городов и даже стран. Поэтому творческие планы, как и успехи наших студентов на престижных конкурсах, по-прежнему большие. И интерес поступающих к нашей кафедре, пожалуй, даже растет. Сейчас здесь учатся студенты из разных концов страны, а наши выпускники работают в ведущих залах и храмах как в России, так и за рубежом. Мы внимательно следим за их творческой жизнью и всегда помогаем по мере возможности.
– В доковидный период ваши студенты часто ездили в Европу и за океан. Что происходит сегодня?
– Сегодня поездки в дальнее зарубежье группами студентов невозможны, но мы активно используем контакты с ближним зарубежьем и с городами России, в первую очередь с теми, где есть консерватории с органными классами. На ближайший семестр запланированы две поездки – в Москву и Нур-Султан (Астану) с концертами и мастер-классами. Надеемся, что ограничения будут постепенно сниматься, и на весенний семестр уже планируем зарубежную поездку. Опыт общения с разными органами, в том числе историческими, не заменить ничем. К этому у студентов добавляется общение с ведущими педагогами и со своими молодыми сверстниками.
– Как складываются творческие судьбы молодых органистов в России?
– Наши концертные залы очень осторожно приглашают новые для себя имена. Здесь может помочь конкурсный успех, особенно когда на престижных конкурсах есть специальные призы в виде концертов в залах и соборах страны. Именно поэтому мы тоже поддерживаем такие призы, например, на Международном конкурсе органистов им.М. Таривердиева, им. И. Браудо в Петербурге и других. И, конечно, молодым органистам надо иметь разнообразный репертуар и быть готовым к исполнению самых различных программ, поскольку предложения могут появиться неожиданно.
– Не припомните наиболее курьезное предложение, сделанное органисту со стороны концертной организации, киноиндустрии, еще откуда-нибудь?
– Я однажды получил предложение сопроводить звучанием органа показ мод в одном из известных концертных залов. Там были сняты стулья для зрителей и устроен подиум, а также различные световые эффекты. А из прошлого помню рассказ московского профессора еще из советских времен. Перед одним из партийных совещаний высокого уровня в зале консерватории вдруг отказала звуковая аппаратура, и его вызвали сыграть гимн Советского Союза на органе. Профессор гордо вспоминал, что партийные бонзы во время исполнения стояли, а он сидел.
– Достаточно в Петербурге возможностей для концертной практики ваших учеников? Все концертные залы идут навстречу?
– Ситуация здесь различная. Что касается наших известных концертных залов, то только жизнь Мариинского-3 никак не пересекается с творческой жизнью наших молодых талантов (с момента безвременной смерти органиста Мариинки Олега Киняева). С целым рядом храмов Петербурга у нас замечательные контакты, за исключением одного из них, где любят составлять «черные списки». А ведь этот храм до революции был тесно связан с органным классом Санкт-Петербургской консерватории, там работали органистами консерваторские профессора, а студенты (среди которых были такие великие имена, как Чайковский и Прокофьев) приходили туда на уроки.
– Велись ли разговоры в Консерватории о создании кафедры старинной музыки? На ваш взгляд, есть в ней необходимость?
– Да, такие разговоры периодически ведутся. И необходимость в такой кафедре есть. Так называемое аутентичное (или исторически информированное) исполнительство уже давно завоевало концертные площадки в Европе и за океаном. И в этом направлении у нас необходимо обучение не только органистов и клавесинистов, но и исполнителей на других инструментах. К сожалению, в наше забюрократизированное время вопросы с открытием новых кафедр решаются очень долго и мучительно сложно. Даже в Московской консерватории недавно под угрозой существования оказался факультет исторического исполнительства, с таким трудом созданный 25 лет назад по инициативе Алексея Любимова и Натальи Гутман.
– Насколько упомянутый вами Международный органный конкурс им. М. Таривердиева известен в Европе или даже в мире?
– Его за рубежом иногда сравнивают с уровнем конкурса Чайковского, только для органистов. Об этом говорит огромное число заявок для участия, представительство стран-участниц из Европы, Америки, Азии, наличие авторитетного жюри из девяти человек (самые известные имена в органном исполнительстве и педагогике) из разных стран, система отборочных туров, которые проходят в разных странах на разных континентах, огромное количество специальных призов в виде концертов для лауреатов конкурса в самых престижных залах и соборах мира... Сам конкурс также старается оказывать постоянное содействие своим лауреатам в их дальнейшей творческой концертной жизни.
– Насколько имя Микаэла Таривердиева известно за рубежом?
– На мой взгляд, имя пока известно за рубежом больше, чем его музыка. И на то есть свои причины. В нашей стране, как правило, все знают его прежде всего по киномузыке, но эти кинофильмы почти не известны за границей. Вера Таривердиева ведет огромную работу по изданию и популяризации музыки Таривердиева за рубежом, и, наверное, благодаря конкурсу органистов его органное творчество уже широко известно практически во всем мире и стало регулярно исполняемым и записываемым.
– Каким нашли уровень конкурсантов в этом году? Как проходили прослушивания?
– Уже завершились два из трех отборочных прослушиваний первого тура конкурса – в Гамбурге и Канзасе. Несмотря на все сложности пандемийного времени (а у органистов помимо общих трудностей были и свои специфические – доступ во многие залы и соборы за рубежом, где находятся органы, был долгое время ограничен или даже невозможен), уровень участников оказался очень высоким. В том числе все серьезно отнеслись и к сочинению М. Таривердиева, выбранному для отборочного тура. Я уже достаточно хорошо знаю эту музыку, но и для меня было немало интересных творческих находок у участников. Что касается остальной части программы, то музыканты продемонстрировали и хорошее техническое владение инструментом, и знание основ исторически верного исполнительства, тонкую музыкальность и интересные регистровые находки. В целом можно сказать, что у жюри двух финальных туров конкурса в Калининграде будет хороший выбор.
– Из какой страны на конкурс приезжают наиболее талантливые органисты?
– В целом ведущими органными странами по-прежнему остаются Германия и Франция. Сюда же можно отнести и США, хотя их органная школа имеет свои особенности. Если же у лауреата конкурса обозначена другая страна, то можно быть уверенным, что он учился в одной из указанных стран. Они обладают и давними традициями, и известными педагогами, и – самое главное – замечательными органами, как историческими, так и современными. Тем не менее география лауреатов постоянно расширяется, и наша российская школа уже давно занимает в ней достойное место.
– В чем уникальность программы конкурса им. Таривердиева?
– Прежде всего это наличие в программе музыки М. Таривердиева. Но программа не перегружена сочинениями автора, имя которого носит конкурс. Это оставляет достаточно свободы для творчества участников. Уникален по программе и третий, финальный, тур – это свободная программа по выбору участника плюс одна из частей из Органной симфонии М. Таривердиева «Чернобыль» (тоже на выбор участника). По существу, участник сам составляет концертную программу и сам несет ответственность не только за ее исполнение, но и за ее логичное и яркое формирование.
– Чем так прекрасен орган в Кафедральном соборе Калининграда?
– Он прекрасен не только своими размерами (а это самый большой орган в России), но и своим звучанием в данном помещении с прекрасной акустикой. Он позволяет полноценно и разнообразно исполнять практически любую органную литературу, музыку любых стилей и времен, переложения, импровизации, участвовать в различных инструментальных составах, с оркестром, хором. Это ведь даже не один, а два органа, соединенных в один уникальный органный комплекс.
– Вы упомянули о Международном конкурсе органистов им.И. А. Браудо, но что-то давно о нем ничего не слышно.
– Конкурс был учрежден Санкт-Петербургской консерваторией в связи с открытием нового концертного органа в Зале Глазунова в 2009 году, но проходит он один раз в пять лет. Было проведено уже три конкурса. В 2019 году он прошел по известным причинам на других площадках города, за что им огромная признательность. Сейчас есть небольшая надежда, что в конце 2024 года удастся провести конкурс в Зале Глазунова. Время покажет.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 165 (7003) от 06.09.2021 под заголовком «Орган молчать не должен».
Комментарии