Жертвы неизбежности. Разные взгляды на итоги Второй мировой войны
1 сентября 2019 года - трагическая годовщина: 80 лет назад началась Вторая мировая война. Фабулу событий можно найти практически в любом учебнике истории: война началась с нападения Германии на Польшу... Казалось бы, память о тех событиях и понесенных жертвах должна объединять народы и государства. Но сегодня практически у каждой из стран, так или иначе причастных ко Второй мировой, - свой собственный взгляд и на ее итоги, и на ход событий, и даже на причины. Наш собеседник доктор исторических наук профессор Сергей ПОЛТОРАК считает, что разница во взглядах зависит не столько от позиции ученых, сколько от политики государств, гражданами которых они являются. Именно поэтому исследователи из разных стран не могут договориться друг с другом и, возможно, никогда не придут к единой точке зрения.
Сентябрь 1939 года: немецкие войска, вторгнувшись в Польшу, устремились к Варшаве... РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
Синдром проигравшего
- Сергей Николаевич, иными словами, историю можно уподобить телеге, а вместо лебедя, раки и щуки выступают страны, каждая из которых тянет ее в свою сторону...
- Именно так. Если позволите, я хотел бы начать с того, что, хотя Вторая мировая война давно уже закончилась, историографические «битвы» между ее бывшими участниками, в том числе и прежними союзниками, в самом разгаре. И это вовсе не преувеличение.
Статьи российских исследователей с большим скрипом принимают в американских и европейских исторических журналах. Нас туда зачастую просто не пускают - это часть государственной политики США и европейских государств. А наши исторические журналы зарубежные ученые читают крайне мало и неохотно.
К чему я все это говорю? В нашей стране очень много новых исследований по истории Второй мировой войны. Есть большое количество молодых ученых, которые заняты изучением этой темы. Причем не только в Москве и Петербурге: я, к примеру, очень радуюсь за томских коллег, где в последние годы великолепно проявляет себя собственная историческая школа. То же самое можно сказать и о Дальнем Востоке: Владивосток и Хабаровск - два крупнейших центра, где изучают события Второй мировой, особенно сюжеты, имеющие отношение к войне с Японией.
Вспомню и о недавно увидевшей свет 12-томной «Истории Великой Отечественной войны», к которой прилагается еще около двадцати томов документов. Это колоссальный труд, не имеющий аналогов не только в России, но и в мировой исторической науке. Введен в оборот потрясающий массив источников из архивов многих государств.
Выпуск «Истории...» занял несколько лет, последний том появился в начале 2015 года. Однако у издания не очень большой тираж, и даже в нашем городе нет библиотек, которые имели бы весь комплект. Могу судить по диссертациям, которые защищаются в последние годы: ученые из многих городов с этим фундаментальным трудом не знакомы.
Не говорю уж о том, что он не был должным образом представлен и оценен за пределами нашей страны. О нем знают, но многие делают вид, что его попросту не существует. А причина в том, что сегодня политику в изучении Второй мировой диктуют Европа и США.
Еще один момент. В мировой историографии, к сожалению, наступила пора смещения акцентов. Ученые уходят от главных тем - от того, что происходило на полях сражений. Они находят интересные грани - экономические, психологические - и публикуют об этом материалы, которые кажутся сенсационными, но на самом деле размывают, «затуманивают» суть произошедшего. В основе тоже - политическая подоплека. К великому сожалению, главной бедой современной историографии является то, что она целиком зависит от текущей политической конъюнктуры.
- Ключевой тезис, который доминирует в западной историографии, звучит следующим образом: СССР и Германия едва ли не в равной степени ответственны за развязывание Второй мировой войны...
- Очень удобная позиция для многих, она дает возможность снять с себя ответственность и переложить ее на других, но совершенно не соответствует истинному ходу истории. Думаю, что мало кто из честных историков будет утверждать подобное. Советский Союз объективно был абсолютно не заинтересован в развязывании войны.
Война ведь не самоцель. Она ставит перед собой определенные задачи, включая расширение территории. Советский Союз не собирался ничего «поиметь», поскольку у него и так все было. Колоссальный человеческий потенциал, дешевая рабочая сила, совершенно беспрецедентный объем полезных ископаемых, огромные территории...
Мы были абсолютно самодостаточны, как и сейчас. Нам объективно ни с кем не надо было воевать за ресурсы. Громадный СССР - это не крохотная (по сравнению с ним) Германия, которую буквально распирало от потребностей во всем - от полезных ископаемых до трудовых ресурсов.
После Первой мировой войны в Германии возникли и стали культивироваться реваншистские настроения - синдром проигравшего, тем более униженного и растоптанного. Отсюда - мысль о том, что нужно в корне все изменить. Не секрет, что Гитлер и его единомышленники пришли к власти, именно использовав психологическую травму нации, они пообещали германскому народу, что тот снова станет лидером в Европе. У союзников Германии были примерно такие же мотивы.
Германия очень хорошо сыграла на противоречиях между европейскими державами, прозорливо предвидя, что потенциально опасный для нее четырехугольник - Франция, Великобритания, Польша и СССР - не сработает. И добилась того, чтобы эти государства между собой не договорились.
Приходится признать: политика экспансии, которую проводила гитлеровская Германия еще до сентября 1939 года (в частности, аншлюс Австрии, аннексия Судетской области, а потом и полная оккупация Чехословакии), оказалась весьма успешной: другие государства, даже такие мощные, как Франция и Великобритания, не смогли ей ничего противопоставить.
Поскольку подобная безнаказанность сошла с рук, у германских политиков появилась возможность действовать более радикально - пойти на Польшу. А она была мостиком, связывавшим Западную Европу с Советским Союзом. Ликвидировав его, Германия четко обозначила свой приоритет в общеевропейской политике.
Почему именно Польша стала первой жертвой германской агрессии? Тому масса причин, самых разных. Начиная с сугубо утилитарных: богатая ресурсами страна, особенно что касается каменного угля. Представьте себе Германию накануне Второй мировой: великолепные технологии, возможно, лучшие в Европе, и совершеннейшая нехватка ресурсов для осуществления задуманного. Гитлеру просто нужна была «кормушка», каковой и послужила на первых порах Польша.
Беда ее руководства была в том, что оно не осознало этого вовремя, а наоборот, долгое время пыталась заигрывать с Гитлером. Поучаствовала даже в пресловутом «мюнхенском сговоре» в августе 1938 года, получив в результате Тешинскую область, в которой проживали 80 тысяч поляков и 120 тысяч чехов...
Я вовсе не утверждаю, что польское руководство должно было возлюбить Советский Союз. Но оно могло быть более дальновидным, и если бы осознало, что СССР в тот момент мог стать ее геополитическим союзником, а не врагом, то проявило бы подлинную политическую мудрость.
Уязвленное национальное чувство
- Между тем большинство польских историков сегодня придерживаются той точки зрения, что их страна подверглась агрессии с двух сторон: 1 сентября 1939 года - со стороны Германии, а 17 сентября - со стороны СССР...
- Совершенно верно, и эта концепция отражена и в польских учебниках истории, и во всех их национальных музеях, в том числе и в новом музее Второй мировой войны в Гданьске. Для нас подобная точка зрения абсолютно неприемлема. Да, наши историки сегодня уже не используют прежний советский термин «освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию». Но, к сожалению, никакого современного понятия тоже не появилось. Мы не то чтобы стыдливо молчим, но пока еще не сформировали систему убедительной аргументации своих действий.
Я бы сказал так: Советский Союз защищал свои интересы. И руководству страны было политически выгодно поступать именно так, а не иначе. СССР был скован заключенным с Германией в августе 1939 года пактом о ненападении, а также секретными протоколами к нему, в которых говорилось - и это уже ни для кого не секрет - о разделах сфер влияния в Европе.
За богатые полезными ископаемыми западные и центральные районы Польши Германия была готова поделиться с Советским Союзом слаборазвитым польским восточным регионом и аграрными государствами Прибалтики. Такой интерес Германии к Польше и слабая заинтересованность в прибалтийских землях отчетливо просматривается еще в протоколах переговоров в Брест-Литовске в конце 1917-го - начале 1918 года.
Кроме того, не будем забывать, что советские лидеры не были свободны от явных имперских замашек. Они хорошо помнили, что Польша в совсем недавнем прошлом была частью Российской империи. Поэтому они считали, что та ее часть, что по итогам секретных протоколов отходила к СССР, - вполне справедливая «добыча».
Историки стран, почувствовавших на себе действие этих протоколов, - я имею в виду Польшу и республики Прибалтики - оценивают те события совершенно иначе. Это их право, но мы с ними вряд ли когда-нибудь найдем общий язык. Поляки и прибалты вообще считают себя едва ли главными жертвами Второй мировой войны.
Да, Польша потеряла в ней шесть миллионов человек. Столько же, сколько и еврейский народ в результате холокоста, устроенного нацистами. Но я хочу напомнить, что за освобождение Польши от фашизма заплатили своими жизнями более полумиллиона воинов Красной армии. Казалось бы, поляки должны быть благодарны. Но, увы, похоже, что у нынешних польских политиков и историков уязвленное национальное чувство заслоняет все остальное...
На мой взгляд, даже если бы пакта Молотова - Риббентропа и секретных протоколов к нему вовсе не было, Вторая мировая война все равно началась бы. Просто она имела бы другую конфигурацию. Поэтому, без сомнения, Германия напала бы на Польшу, а затем, скорее всего, и на Прибалтику. И тогда нацистская оккупация началась в ней не в июне-июле 1941 года, а еще осенью 1939-го...
Вряд ли для жителей этих стран подобное развитие событий было бы лучшим, нежели их включение в состав СССР летом 1940 года. При всей моей симпатии к этим государствам я считаю, что в тех условиях, которые сложились в Европе в то время, они просто не могли сохранить свою независимость.
Прибалты называют себя «жертвами советской агрессии». И предъявляют счет почему-то именно СССР, а не Германии, под оккупацией которой находились три года, с 1941-го по 1944 год. А после войны разоренная Прибалтика, как тут ни крути, восстанавливалась исключительно за счет союзного бюджета.
Есть очень любопытные цифры статистики на этот счет, имеющиеся в документах Российского государственного архива экономики. Так, в отчете об исполнении государственного бюджета Латвийской ССР за 1945 год отмечается, что на восстановление народного хозяйства и культуры этой республики было запланировано израсходовать из госбюджета СССР свыше 600 миллионов рублей. А на практике израсходовали более 750 миллионов. Не странное ли поведение для «оккупантов»?..
- А как начало Второй мировой войны оценивают сегодня немецкие историки?
- Мне очень импонирует, что они в отличие от многих других, от тех же поляков, стараются стремиться к объективности. Правда, в подавляющем большинстве они скованы господствовавшим долгое время в послевоенной Германии комплексом национальной вины. Но время проходит, и постоянно посыпать голову пеплом и каяться за деяния своих предков многие уже просто устали.
Да, они соглашаются с тем, что Германия, бесспорно, виновата в развязывании Второй мировой, но они пытаются по мере своих сил облегчить этот «камень» на шее. Не отрицают, что вермахт совершил вторжение на территорию Польши, но ищут технические отговорки: были, мол, еще и некоторые обстоятельства, которые способны объяснить поведение Германии. Они делают попытку зацепиться за какие-то детали, которые до сих пор еще остаются неизвестными, с помощью которых можно было бы не то что оправдать, а именно объяснить произошедшее. Но вспомним о дьяволе, который кроется в деталях...
Известный факт: утром 1 сентября Германия обвинила Польшу, что ее регулярные войска первыми обстреляли территорию рейха, поэтому настало время адекватного ответа... Современные немецкие историки находят, например, в Военном архиве во Фрайбурге документы, свидетельствующие, что с польской стороны 31 августа действительно были обстреляны позиции германских пограничников.
Но нет подтверждений достоверности таких документов, поскольку они очень субъективны. Это рапорты военнослужащих низового звена, которые могли быть сфабрикованы. А даже если бы они и были подлинными, нет гарантии, что документы отражали реальную ситуацию. На германско-польской границе тогда было очень напряженно. Возможно, у какого-то польского солдата и сдали нервы...
Можно возразить: но ведь это не что иное, как попытка переиначить события Второй мировой войны, подвергнуть их ревизии! Германские историки считают иначе: по их мнению, это попытка глубже понять события, по-новому переосмыслить... На мой взгляд, в данном случае опасности ревизионизма нет: изучение деталей Второй мировой войны - процесс не то чтобы вечный, но весьма долговременный.
Объективного взгляда не будет
- Какие идеи - применительно к началу Второй мировой войны - доминируют в национальных историографиях других европейских стран?
- Начнем с Франции. Для нее военная тема очень болезненная. Франция, как известно, была оккупирована очень быстро, сдалась практически без боя, немецкие войска триумфально вошли в Париж. А потом, в 1945-м, Франция вдруг оказалась в числе стран-победительниц, что было странным даже для проигравших немцев... Поэтому сегодня французские историки стараются не делать акцентов на сюжетах, связанных с началом войны. Для них главное - движение Сопротивления.
Американских историков начало тоже интересует совсем мало. Для них главное, что они считают себя основными победителями во Второй мировой. Точно так же, как и британцы.
Особняком стоит Италия. Там, кстати, достаточно много интересных исторических исследований, которые отличаются не конъюнктурой, а искренним стремлением разобраться в том, что предваряло события сентября 1939 года.
К примеру, в журнале «Современная Италия» недавно появилась статья Джорджия Приорелли «Фашистские и фалангистские планы Италии и Испании в новом нацистском порядке». Она стала высокорейтинговой публикацией в системе периодических изданий Scopus: все, что появляется в ней, априори считается авторитетным и заслуживающим доверия.
В статье говорится, что на заре Второй мировой успехи стран «оси» Рим - Берлин - Токио предвещали реализацию нового антибольшевистского и антидемократического мирового порядка, в котором доминировали бы нацистско-фашистские державы. Итальянские фашисты и испанские фалангисты вынашивали планы «новой цивилизации», в которой они были готовы участвовать в качестве главных героев.
Заметьте, автор складывает в одну корзину большевиков и демократические режимы, противопоставляя им страны, исповедовавшие различные варианты фашистских идей. Подход не новый - мы про него совсем забыли, а ведь это действительно было так. Когда мы сегодня говорим о борьбе идеологий, то упускаем из виду очень любопытную деталь: представители профашистских движений провозглашали себя носителями «новаторских», «прогрессивных» идей, якобы шедших на смену того, что уже, по их мнению, «отжило». Увы, подобных честных публикаций очень немного...
Кстати, итальянцы в какой-то степени даже несколько бравируют тем фактом, что именно в их стране зародилась идеология фашизма. При этом ничуть не посыпают голову пеплом, поскольку считают, что не следует отождествлять «их» фашизм с гитлеровским нацизмом: мол, итальянский вариант - более романтичный и вовсе не такой людоедский, как в нацистской Германии.
- Каково же резюме: с каким историографическим багажом мир подошел к 80-летней годовщине начала Второй мировой войны?
- В исторической науке - и в России, и в других странах - огромное нагромождение фактов, но очень мало крупных обобщающих работ. И в этом большая беда...
Но я вам скажу другое: как мне кажется, пока душа болит, объективного взгляда на Вторую мировую войну, в том числе и на ее начало, не будет. Ни с какой стороны. Конечно, может быть, это и к лучшему, что мы так живо и обостренно все воспринимаем. И что мы еще не можем относиться ко Второй мировой так, как к походу Наполеона - спокойно и даже несколько отстраненно. Для этого должны смениться как минимум пять поколений.
Помню, когда я еще был действующим военным, ко мне в гости приехал немецкий историк. Мы с ним говорили о последних публикациях, в том числе посвященных битве на Курской дуге. Коллега аж подскочил на стуле: «Мой отец тоже там воевал!». Я с некоторым недоумением посмотрел на него, и он добавил: «Но только на другой стороне...». Может показаться странным, но мы посмеялись и расстались по-прежнему друзьями.
Да, мой дед погиб в 1944 году, а отец даже успел повоевать: он ушел по призыву в декабре 1944-го. Поэтому у меня есть личное отношение к войне, и мне никуда от него не деться. Но время формирует немножко иной взгляд. А уж историки нового поколения и вовсе относятся к той войне совершенно иначе.
Хотя... Воспарить над ситуацией вряд ли когда-нибудь получится. Любой человек, будь то россиянин, поляк, эстонец, немец или британец, все равно в первую очередь ощущает себя гражданином своей страны. И это всегда будет препятствовать объективному осмыслению истории.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 154 (6507) от 21.08.2019 под заголовком «Жертвы неизбежности».
Комментарии