Толстого в тюрьме не ждали. Покупка подержанного книжного шкафа стала анекдотом
Покупка подержанного книжного шкафа стала семейным анекдотом. В телефонном разговоре продавец не только согласился немного скинуть цену, но и взялся доставить мебелину до входа в дом. Привезли, выгрузили, взяли денежку: а это, сказали, бонус — бесплатно. Выволокли из машины две гигантские коробки, тщательно обмотанные скотчем, и уехали.
ФОТО Pixabay
В коробках были плотно уложены: полные собрания сочинений Льва Толстого и Салтыкова-Щедрина, куча стихотворных сборников, кое‑что из советской романистики и учебники по истории для средней школы. После минуты молчания все члены семьи присели от хохота. Дома книги заполонили все: стопками скопились на подоконниках, заполнили бельевые ящики под диванами, связки книг даже были превращены в табуретки «а-ля лофт». Чтобы привести все это в порядок, и покупался дополнительный книжный шкаф. И что теперь?..
Оставить коробки на улице не поднялась рука. Тут же и решили: перебрать-продать-разбогатеть. Но ни до первого, ни до второго, ни до третьего руки до сего момента не доходили. А коробки пополнили коллекцию «лофт» — табуреток. И вот — надоело.
Звонки в три компании-скупщика, признаться, подкосили веру в возможность обогащения. Лишь в одной компании честно ответили, «почем скупают»: от 10 до 200 рублей за книжку. Цену каждой определяет оценщик. То есть торговаться компания намерена прямо в квартире продавца перед грудой книг, приготовленных для вывоза. Психологически расчет точен: клиент уже мысленно избавился от всего, что извлечено из шкафов и ящиков. Убирать обратно из‑за несогласия с оценщиком? Ну уж нет! Забирайте хоть за 10 рублей!
Кроме того, скупщики-оценщики выезжают на дом, если им предлагают не менее 200 книг. Если меньше — приезжай в магазин со своими коробками сам. Но в этом случае сильно рискуешь с ними же и уехать обратно, если не найдешь общего языка с оценщиком.
У скупщиков разные требования к покупаемым книгам: авторы, годы издания, состояние обложки, загибы страниц… Но есть и много общего. Практически нигде не покупают так называемые макулатурные издания. На последней странице таких книг есть текст «с 1974 года в нашей стране организован сбор макулатуры…». Нет у букинистов интереса к некоторым сериям, выпущенным «Лениздатом» в 1970 – 1980‑х годах. Например «Пламенные революционеры», «Повести ленинградских писателей», «Выдающиеся деятели в Петрограде — Ленинграде». В одной из букинистических контор по телефону объяснили: «У нас уже перебор этих серий. Популярность у них на нуле.»
Оказалось также, что наш «бонусный» Толстой, скорее всего, тоже не будет выкуплен, так как в нем не хватает пары томов. А неполные собрания сочинений букинистический бизнес не интересуют. Ну разве что это издание до 1930 года. То есть антиквариат.
Ну и учебники… «Это сразу в макулатуру!» Слова по телефону прямо‑таки ударили по сердцу, привыкшему уважать и ценить печатное слово…
В общем, после этого разговора члены семьи развалились на полу и принялись изучать книжные залежи. Набрали минимальные 200 книг, которые, скорее всего, не будут отвергнуты оценщиком. Сами, как могли, рассчитали вероятный доход. Получилось негусто: меньше 2 тысяч рублей.
Решили: да мы лучше благотворительностью займемся — отдадим книги… куда‑нибудь. Куда?
В библиотеке, которая лет восемь назад с благодарностью взяла хозяйственную сумку исторических романов и новейшего фэнтези, на сей раз отказались даже ознакомиться со списком потенциального дара: мол, в связи с коронавирусом мы давно ничего не принимаем. По этой же причине практически свернута система буккроссинга: убраны из библиотечного «предбанника» столы и стойки, на которых в былые годы можно было просто оставить книги: а вдруг кто‑то польстится.
«В тюрьму!» Это оригинальное предложение тоже оказалось труднореализуемым. Дежурный в УФСИН не сразу понял, что именно от него хочет сбивчивый женский голос. Сначала подумал было, что звонившая желает проконсультироваться, может ли она передать осужденному в тюрьму посылку с книгами. Ответил: да, может, но не более 10 штук. Нельзя передать издания, которые можно расценить как пропагандирующие войну, культ насилия, жестокости, национальную и религиозную вражду. И запрещены книги порнографического характера… Как потом выяснилось, дежурный дословно повторил статью 95 Уголовно-исполнительного кодекса РФ.
Про дарение книг в тюремную библиотеку дежурный знал мало. Сказал лишь, что такие акции могут быть, если их кто‑то возьмется организовать. На постоянной основе дарение книг в библиотеки системы исполнения наказаний не предусмотрено. Примерно то же самое повторили и в общественной организации «Центр содействия реформе уголовного правосудия «Тюрьма и воля». И добавили, что готовы принять для передачи осужденным предметы гигиены, сладкое, кофе… А с книгами, мол, все сложно.
За вечерним чаем в семье припомнили, что на первом этаже у почтовых ящиков жители дома время от времени оставляют ставшие ненужными вещи. Были там красивые цветочные горшки, детская обувка, стеклянные банки. Помнится, появилась (и тут же была забрана) отличная стойка для цветов. Туда‑то и вынесли пяток книжек — для опыта.
На следующий день в дверь позвонили. Соседка-активистка производила опрос: кто оставил у почтовых ящиков макулатуру? Мы не признались. Но книжки забрали, сказав, что очень любим читать.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 46 (7129) от 16.03.2022 под заголовком «Льва Николаевича в тюрьме не ждали…».
Комментарии