Секреты всему свету
Суды присяжных на просторах России работают уже весьма активно. С 1 января должны начать действовать они и в нашем городе. О многих проблемах, возникающих в связи с этим, пресса писала неоднократно. Но один аспект все-таки, кажется, пока еще не обсуждался. Заставляют задуматься о нем два (оба с участием присяжных) «шпионских» процесса – первый в Москве над физиком Сутягиным, второй (недавно закончившийся полным оправданием подсудимого) в Красноярске над другим физиком Даниловым. Речь идет о соблюдении необходимого режима сохранения гостайны, к которой волею случая оказывается причастным довольно широкий круг посторонних лиц – ведь присяжных набирают, что называется, «с улицы». Высказать свои соображения по данной проблеме мы попросили людей весьма компетентных – первого заместителя начальника УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области генерал-лейтенанта В. С. ГУСЕВА и опытного юриста, в недавнем прошлом начальника отдела по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности Е. В. МИРОНОВУ
Фото: Pixanay / Daniel_B_photos
– Насколько я понимаю, пока наше законодательство по поводу каких- то мер по сохранению присяжными гостайны, ставшей им известной по ходу процесса, не говорит ничего...
В. ГУСЕВ: – Вы правы. Присяжные заседатели – это самые обычные люди «из народа». По роду своих повседневных занятий они могут иметь допуск к секретной информации, а могут и не иметь. Но, участвуя в процессе, скажем, по шпионажу, они получают к ней доступ независимо от наличия допуска. Законом при этом не предусмотрено каких-либо действенных мер защиты этой информации. Тот, кто допуска не имел, получать его не обязан.
Е. МИРОНОВА: – Уже самый первый опыт ведения подобных процессов настораживает. Процедура отбора присяжных такова – на судебное заседание должны явиться не менее 20 человек. Четверых могут отвести немотивированно – по двое со стороны обвинения и со стороны защиты. Предусмотрены также мотивированные отводы и право самоотвода. Так вот, как в деле Данилова, так и в деле Сутягина, в первую очередь защита отвела всех, кто имел допуск. Уверена, что это не случайно – ведь в силу своей деятельности эти люди знают правила обращения с секретной документацией, к тому же характер работы сформировал у них определенные нравственные критерии. И то и другое может оказаться не очень «выгодным» для обвиняемых.
– Что же мешает оформить участвующим в процессе присяжным допуск?
Е. М.: – Все далеко не так просто. Ведь получение допуска – это целая система проверочных мероприятий, которые могут дать и отрицательный результат. К тому же допуск предполагает целый ряд ограничений, которые человек сознательно на себя берет. К примеру, запрет на определенного рода контакты, выезд за границу и прочее. В соответствии с действующим законодательством, присяжные заседатели по своему статусу приравнены к судьям, которые, как и адвокаты, депутаты Госдумы и члены Совета Федерации, имеют особый порядок допуска. А именно: допускаются к секретным сведениям без проведения проверочных мероприятий. Вот здесь и возникает неясность. Да, с присяжных в закрытом процессе берут подписку о неразглашении. С одной стороны, закон говорит, что за ее нарушение наступает уголовная ответственность. Но, с другой, ответственности за утрату секретных документов – скажем, записей, ведущихся во время слушания дела, – не предусмотрено. Адвокат свои записи обязан приобщать к делу, присяжные – нет.
– То есть можно предположить, что эти люди имеют полную возможность безнаказанно передать кому-то сведения, содержащие государственные секреты?
В. Г.: – Строго говоря, закон предполагает ответственность за сохранение гостайны лишь для тех людей, которым она была доверена по роду работы. Если секретные сведения стали известны вам в иной ситуации, это, по сути, дело только вашей совести.
– Если так, то нравственный уровень людей, которым по их статусу положен особый порядок допуска, у государства, видимо, не вызывает сомнений?
Е. М.: – Формально – да. Но фактически это ведь совершенно разные люди. Скажем, судья – это дипломированный юрист, знания и должность которого уже предполагают гораздо большую степень ответственности, чем у обычного гражданина. К тому же, перед тем как стать судьей, он проходит определенную проверку, в том числе медицинское обследование.
Между тем для присяжных требования гораздо мягче – достаточно быть дееспособным гражданином, достигшим определенного возраста и не имеющим неснятой или непогашенной судимости. Кроме того, по собственному заявлению могут быть исключены лица, не владеющие языком судопроизводства, а также «лица, неспособные в силу своих физических или психических недостатков, подтвержденных медицинскими документами, исполнять обязанности присяжных заседателей». То есть претендующему на эту роль предлагается САМОМУ оценить свою способность участвовать в процессе. Насколько это ненадежная основа, показывает тот же процесс Данилова. Дело сначала слушалось в обычном суде с двумя народными заседателями. В их отборе, разумеется, гораздо меньше случайных факторов – эти люди работают в суде достаточно длительное время, судьи их хорошо знают. И тем не менее один из заседателей внезапно повел себя неадекватно – вскочил со своего места, бросился к клетке с подсудимым, стал трясти решетку и требовать его немедленного освобождения. А вечером стал раздавать интервью прессе...
Увы, в ситуации с присяжными вероятность неадекватного поведения выше. Я уже не говорю о том, что человек «с улицы» может просто не сознавать степени своей ответственности и важности полученной им информации. Он может появиться в суде раз за жизнь, посидеть, послушать и уйти. Кто потом проверит, с кем он общается и кому что рассказывает? А ему, несмотря на это, безоглядно доверяют сведения, от которых зависит безопасность государства!
Таких людей в зале судебного заседания, между прочим, 12 человек плюс двое запасных. И всегда существует вероятность, что произойдет замена состава и круг лиц, получивших невольный доступ к гостайне, сразу расширится.
– Что ж, тогда, наверное, остает ся одно: не доверять судам присяжных вести дела, связанные с гостайной.
В. Г.: – А как тогда быть с правом подсудимого на такой суд, которое законом декларируется без каких-либо изъятий? А ведь дела-то, связанные с гостайной, как правило, нешуточные. Статья о шпионаже, к примеру, предполагает наказание вплоть до пожизненного заключения. Вопрос, таким образом, буквально стоит о жизни и смерти...
Е. М.: – Позволю себе заметить, что в США, к примеру, судами присяжных рассматриваются лишь от 3 до 5 процентов всех дел. И далеко не все потенциальные «смертники» заявляют ходатайства о данной форме судопроизводства. Чаще всего это происходит тогда, когда человек рассчитывает либо на снисхождение «простых людей», либо на их некомпетентность. К примеру, дела по шпионажу, как правило, довольно специфичны, требуют специальных знаний, выходящих за рамки обыденных. Ущерб, нанесенный государству шпионской деятельностью, может оценить только профессионал. Строгих методик подсчета этого ущерба нет, он вообще может проявиться через много лет, и обычному человеку может запросто показаться, что здесь «ничего нет». Допускаю, что, вероятно, именно поэтому Данилов и Сутягин потребовали суда присяжных. А еще, может быть, и потому, что хорошо знают менталитет наших людей, которые в большинстве своем считают, что государство ихвсю жизнь обворовывало и что-то «отщипнуть» от него не такой большой грех...
– Хорошо, может быть, вы можете предложить какие-либо законодательные меры для разрешения этой ситуации?
В. Г.: – Можно, к примеру, ужесточить условия взимаемой с присяжных подписки о неразглашении. Она должна налагать такую же ответственность, какая налагается на любого секретоносителя. Но тогда речь должна идти о том, чтобы присяжные ДОБРОВОЛЬНО,ТОЛЬКО ИЗ ЧУВСТВА ДОЛГА, шли на ограничение своих свобод.
Е. М.: – Вряд ли кто-то на это согласится. Фактически это то же самое, что допуск. Нужны ли обычному, не связанному с гостайной человеку все связанные с ним проблемы всего лишь для участия в разовом мероприятии, от которого и так ни славы, ни денег? Сомневаюсь...
В. Г.: – Можно пойти и по другому пути – исключить секретную информацию из материалов, к которым имеют доступ присяжные заседатели. Ограничиться лишь экспертными оценками, которым они в этом случае должны полностью доверять.
Е. М.: – Боюсь, что и здесь возникнут сложности. Фактически тогда все будет отдано на откуп эксперту. А кто такой эксперт? Сотрудник какой-либо профильной организации, близкой по тематике к рассматриваемому вопросу. Защите нетрудно будет найти доводы в доказательство того, что он – лицо заинтересованное, и потребовать раскрыть существо «закрытых» разделов.
– Итак, я понял одно: простого пути здесь нет. Без серьезного изучения ситуации на законодательном уровне не обойтись. Хотя пока опасность только гипотетическая...
В. Г.: – Но законодатель должен ее предвидеть – ведь ущерб для государства от утечки секретных сведений может вылиться в суммы просто гигантские. Вообще наше законодательство об информационной безопасности еще очень бедно – всего около 40 законодательных актов. Для сравнения: в США их более 600.
Е. М.: – Увы, я все равно не представляю себе, как мы сможем решить проблему, не ущемив права подсудимого на суд присяжных, избираемых свободно и произвольно.
– Вы знаете, я давно уже с нетерпением жду момента, когда мы наконец перестанем прогибаться перед «цивилизованным миром» и начнем творчески применять все, что он нас заставляет от себя перенимать. Когда встает вопрос о национальной безопасности, США, к примеру, легко идут на нарушение прав человека, как своего, так и чужого. Интересы миллионов людей важнее, чем права и свободы отдельной личности, как бы они ни были священны. Разумеется, эти ограничения должны быть в строгих рамках закона.
Е. М.: – Подозреваемые в преступлениях, связанных с гостайной, – это секретоносители, изначально согласившиеся на определенные ограничения. Может быть, перечень этих ограничений просто следует расширить, распространив на форму судопроизводства? Расписываясь за получение допуска, человек распишется и за то, что в случае судебного разбирательства по определенным статьям У К суд присяжных ему не положен.
В. Г.: – Вынужден еще раз напомнить: в рамках существующего конституционного поля это пока невозможно. Право на суд присяжных имеет каждый подсудимый.
– Значит, надо вносить поправки в Конституцию! И не бояться, что «весь мир» нас осудит. Ведь те, кто осуждает, может быть, как раз и заинтересованы, чтобы у нас были «черные дыры» для утечки информации. Будем надеяться, что наши законодатели обратят свои взоры на данную ситуацию. Не исключено, что наш с вами разговор им в чем- то поможет.
Комментарии