Первый в мире киборг. Россию посетил британец с вживленной в голову антенной
В Россию приезжал Нил Харбиссон: британский музыкант, художник, а после того как британские власти, не выходя из недоумения, разрешили ему сделать фото на паспорт с вживленной в голову антенной - можно сказать, первый официально признанный киборг. Антенна для Харбиссона не выпендреж и не просто художественная акция: без нее он не знал бы, какого цвета глаза у родной матери. Нил с рождения различает только оттенки серого. С ассамблеи «Здоровая Москва» передаем петербуржцам выступление Нила и уведомляем: фантастика - уже реальность.
Фото: Анастасия Долгошева
* * *
- Ребенком я осознал, что у меня сложности с визуальным восприятием. В школе мне требовалось дополнительное время на задания, и, когда родители отвели меня к врачу, он сказал, что я даже не дальтоник, а прямо «супердальтоник». В 11 лет мне диагностировали ахроматопсию - я все вижу в сером. Если вы попытаетесь объяснить мне, что значит синий или желтый, я не пойму, потому что никогда не видел их.
Я старался игнорировать сам факт существования такой штуки, как цвет, но он слишком часто применяется в повседневности - «Желтые страницы», «Красный крест», зеленый чай. Краны с горячей и холодной водой обозначаются только цветом; карта метро для меня - головоломка; я не пойму, передо мной флаг Франции или Италии - они «одинаковые». Если вы меня спросите, не пробегал ли тут рыжий голубоглазый человек в розовом, я растеряюсь, потому что для меня из вопроса следует только то, что тот человек не лыс, у него есть глаза и он не голый.
Не то чтобы я так уж хотел видеть цвета. У серого восприятия свои преимущества: такие, как я, лучше видят ночью, мы легче распознаем камуфляж. Но я хотел воспринимать ту социально важную информацию, которую несет цвет.
Я начал читать о цвете и был очарован теорией, высказанной еще Ньютоном: что цвета радуги можно связать с нотами. Он был прав: как цвет, так и звук - это частота, вибрация. Только у Ньютона не было технологий, чтобы уловить вибрацию цвета, а сейчас они есть. Например, вибрации красного - это звук между фа и фа-диезом.
16 лет назад я вместе с другом Адамом Монтандоном разработал систему: веб-камера определяет вибрации цвета, они направляются на компьютер, и я их слышу в наушники. Это довольно монотонные сигналы разной высоты, немножко «электронно» звучащие. Цвет диктует высоту звука, его оттенок - уровень громкости. Чем цвет приглушеннее, тем звук тише.
Первый шок - осознание того, что цвет везде. Куда бы я ни смотрел, слышал эту «электронную музыку». Я запомнил музыкальную гамму всех цветов, а потом подумал: почему бы не выйти за пределы визуального спектра? И перевел в звук ультрафиолетовое и инфракрасное свечение. Например, придя в банк, я мог бы сказать, включена ли там сигнализация, работающая на инфракрасных датчиках движения.
Но эту систему приходилось носить с собой, а я хотел сам чувствовать цвет. А для этого надо было имплантировать в себя, скажем так, некий новый орган.
Я изучал органы животных, не присущие человеку, и остановился на антенне. Она есть у многих насекомых, у некоторых рыб. Мы с друзьями разработали такое устройство, я отправился к хирургу, чтобы его вживить, но врач направил меня в комиссию по биоэтике, а там заявили: имплантировать антенну нельзя. По «этическим причинам»: во-первых, у людей таких органов не имеется; во-вторых, она даст возможность воспринимать цвет недоступного людям спектра; в-третьих, какой имидж будет у клиники с пациентом с торчащей из головы антенной?
Но хирурги помогли мне найти доктора в Барселоне, который анонимно согласился провести операцию.
* * *
Нет, я не боялся. Я так долго к этому шел, что уже не до страха было.
Мне выбрили часть головы на макушке, просверлили отверстия в черепе, чтобы внедрить импланты. Операцию делали под местным наркозом (надо было находиться в сознании), и, когда анестезия отошла, было больно, будто молотком по голове надавали. Но прошло.
Один имплант - чип, который вибрирует в зависимости от того, какой доминирующий цвет находится передо мной. Это не сравнить со звуком, который мы слышим. И я вряд ли смогу объяснить, каково это, потому что у вас такого чувства нет, как у меня нет цветового восприятия. Еще два импланта - чтобы удерживать структуру антенны.
Позже был внедрен еще один имплант, для интернет-связи посредством системы блютус. Пяти людям в разных уголках Земли я дал доступ к моей голове, разрешение посылать мне с мобильников изображения-вибрации. Так что я, находясь в Москве, могу получить картинку из, допустим, супермаркета в Нью-Йорке или вибрацию заката в Мельбурне. Бывает, друзья направляют мне картинки, пока я сплю, - и, если пришлют мне вибрацию желтого цвета, я могу увидеть во сне что-то желтое, лимон.
Вначале я ощущал сплошную вибрирующую какофонию, но мозг привык. Спустя несколько месяцев я уже не чувствовал разницы между мозгом и программным обеспечением. Вот тогда я ощутил себя киборгом.
Все детали антенны водонепроницаемы. Вот у меня есть зубная щетка, а есть щетка для чистки антенны. Вообще есть два риска подобной имплантации: что тело отторгнет материал и психика отторгнет это новое восприятие. У меня подобных трудностей не возникло.
Возникали другие. С правительством Великобритании. По закону, на паспорт нужно фотографироваться без гаджетов. Я талдычил им: антенна несъемная, это часть тела. В конце концов мне позволили сфотографироваться с антенной - и, признаюсь, это облегчает прохождение паспортного контроля в путешествиях. Вот, в московском аэропорту службы контроля не понимали, что за штуковина у меня на голове, но поскольку эта штуковина есть и в паспорте, то объясняться было проще.
Сейчас я прошу шведское гражданство: часть материалов антенны сделана в Швеции, так что, получается, часть моего тела шведская и я немного швед. Пока ответа от властей не получил, но надеюсь.
* * *
Когда добавляется новый уровень восприятия, меняется все.
Например, мой наряд, возможно, будет неэлегантным на вид, но «прозвучит» неплохо. Я могу одеться в композицию до-ми-соль, а на похороны облачусь во что-нибудь с преобладанием фа минора. Можно делать «звучащие» кушанья. Дети не любят овощи - а может, им понравится, если салат зазвучит как их любимая песенка!
Еще один эффект в том, что, слыша музыку или голос, я чувствую их цветовую схему. Я, например, перевел в цветовую гамму знаменитую речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта».
Каждое лицо для меня - это вибрации. Глаза, губы, кожа, волосы. Однажды я попросил у принца Чарльза разрешения послушать его лицо - честно говоря, он не понял, чего я к нему привязался. Глаза Стива Возняка (сооснователь Apple. - Ред.) издают очень чистый звук. Лицо Памелы Андерсон звучит преимущественно в си мажоре. А у Роберта де Ниро много оттенков красного на губах, я уловил эту вибрацию. Князь Монако Альберт, услышав, как звучит его лицо (я воспроизвел ему запись), отметил, что в этом смысле его лицо сгодится разве что для рингтона на сотовый. И еще: нет чернокожих и белокожих. По звуковой вибрации мы все оранжевые, только оттенками отличаемся.
* * *
Подобные способности могут применяться в самых разных сферах. Например, имплант, позволяющий ощущать присутствие, вроде эхолокации, помог бы незрячим. Или сейчас мы работаем над прототипом кожи, которая сможет предупреждать об угрожающем уровне ультрафиолетового излучения. Один 17-летний парень создал прототип имплантата-датчика, который сообщает о качестве воздуха.
Во Франции есть старинный городок Мон-Сан-Мишель. Он на острове, сейчас там есть мост, но раньше добраться туда можно было только во время отлива - так мы разработали имплант, который сообщал о приближении отлива.
Моя коллега художница Мун Рибас (ее называют первой женщиной-киборгом. - Ред.) имплантировала себе в ступни датчики и чувствует, когда где-нибудь на планете случается землетрясение, - датчики соединены через Интернет с сейсмографами.
С Мун Рибас мы внедрили себе зубные импланты, которыми можем передавать друг другу сообщения через Интернет - выщелкивая зубами азбуку Морзе. Так смог бы общаться человек, у которого парализовано едва ли не все тело.
Мы с Мун основали Фонд киборга (Cyborg Foundation) - ассоциацию, которая поддерживает тех, кто заинтересован в новых органах. Мы все имеем право решать, как себя «достраивать». Тут не место дискриминации - тут место разнообразию. Когда больше разнообразия, общество терпимее относится к иному. Думаю, в этом есть и этический момент: чем больше мы достраиваем себя, тем меньше нам нужно подстраивать под себя планету. Если бы люди видели в темноте, не понадобилось бы столько искусственного освещения; если бы мы управляли температурой своего тела, то обходились бы без отопления и кондиционеров.
Еще одна цель ассоциации - защитить права киборгов. Моя антенна не съемное устройство, это часть тела. И если кто-то пытается дернуть меня за антенну (особенно это любят подвыпившие дамы), то это не нанесение ущерба моей собственности, а причинение телесного вреда. Это больно! А поскольку в меня внедрена интернет-технология, меня можно «взломать», послать без моего разрешения в мой мозг какое-то изображение. Такое уже случалось, и я хочу быть защищенным.
Когда-то, увидев меня, окружающие думали, что антенна - это фонарик и просили «включить свет». Потом считали, что это телефон, видеокамера, палка для селфи... Но я надеюсь, что скоро люди начнут воспринимать подобные вещи как органы чувств. Потому что на улицах будет все больше людей с новыми органами, позволяющими ощущать новые чувства.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 014 (6612) от 28.01.2020 под заголовком «Защитить права киборгов».
Комментарии