«Кругосветка» для дилетанта
Ею пять с лишним лет назад стало для обозревателя нашей газеты первое плавание на паруснике «Мир».
Фото: Pixabay / The_dinga
Лучше всего репортаж получится, когда увидишь ситуацию изнутри – это я понял давно. И потому старался всегда, что называется, погружаться в предмет, о котором пишу: прыгал с парашютом, летал на воздушном шаре, спускался под воду в водолазном скафандре, выезжал с оперативниками на задержания. Как-то писал про яхтсменов, сходил с ними в регату и... навсегда заболел парусами.
А пять лет назад наконец решился – позвонил в Академию им. Макарова, попросился пройти на паруснике «Мир» один гоночный этап предстоящей летней регаты «Катти Сарк». Мне обещали подумать, а через несколько дней у меня дома раздался телефонный звонок, и меня пригласили прийти для оформления документов. Только совсем недавно я узнал, что все на самом деле было не так просто: моя кандидатура тщательно обсуждалась, немаловажную роль сыграло имя нашей газеты...
И вот настал день – лечу из Петербурга в Мадрид, а оттуда, едва успев получить багаж и перебежать из одного конца аэропорта в другой, вылетаю на маленьком самолете местной авиалинии в порт Виго на берегу Атлантического океана.
Капитан Виктор Николаевич Антонов, сухой и подтянутый, приветливо улыбается, жмет мне руку. Пассажирский помощник провожает меня в мой кубрик. В кубрике (слава богу, из 12 мест занята лишь половина) проживает творческая интеллигенция – музыканты (на борту в тот раз был народный ансамбль), художник, еще кто-то. В их глазах тоска смертная. Люди в рейсе уже месяц, все осточертело...
В Виго пробыл только один вечер, наутро началась гонка. Стартовая линия – на выходе из бухты, в открытом океане. Мальчишки-курсанты дружно тянут канаты, над головой хлопают крылья парусов, их раздувает свежий ветер. С испанского военного фрегата грохочет пушка. Старт! О господи, красотища-то какая! Как во сне проходят рядом великолепные парусники- гиганты. Один из них с зелеными парусами – просто чудо какое-то. Летят, распластавшись над водой как белоснежные лебеди, легкие «крейсера». Дружно гудят, провожая гостей, сотни местных катеров и яхт... «Мир» летит, разбивая волны, то и дело ухая в бездну, обдаваемый тучей брызг. Ветер крепчает, и я чувствую, как палуба уходит из-под ног, и мне уже не до романтики и не до любования красотой...
Пробегавший мимо судовой врач обнаружил меня сидящим на палубе у мачты далеко не в лучшем виде. Мгновенно все понял, принес какие-то таблетки.
Не волнуйтесь, это у многих поначалу. Но большинство привыкают.
Уже потом я понял, что лучшее средство борьбы с качкой – это работа. Капитан, штурман и вахтенный на мостике стоят как скалы – хоть все в тартарары провались. Курсанты в любой шторм и в бурю лезут на мачты – снизу на них смотреть страшно, а им хоть бы хны. Будто никакой опасности не видят, только паруса.
Слегка оклемавшись, занялся своей работой и я. Парусник мотало и бросало, голова была, как после тяжкого похмелья, а я ходил, знакомился с народом, записывал впечатления, а потом шел писать репортажи в родную газету.
Кабинетом моим была крошечная каюта бухгалтерии. Привинченный к столу старенький компьютер, круглый вращающийся стул, на котором я сидел, упираясь ногой в стену, — судно
шло с хорошим креном и иначе было не удержаться. Когда чувствовал, что поплохело, бежал на палубу отдышаться, а потом снова вниз, за работу. Репортажи мои передавались по радио, приходили на редакционный факс и печатались с припиской: «Борт парусника «Мир», Атлантический океан».
Конечной целью гоночного этапа был Дублин. Ходу под парусом минимум неделя. Времени для знакомства с жизнью судна – навалом. И потому я облазал его, что называется, от киля до клотика. Последний (для тех, кто не знает, – так называется верхушка мачты) чуть не потрогал рукой.
Когда погода наладилась, на самую высокую мачту повели «экскурсию» трейнизов – богатых иностранцев, которые для экзотики, играя в моряков, плавали на паруснике за 100 дойчмарок в сутки. На гроте три площадки: марс на высоте 20 метров, нижний салинг – 35 и верхний салинг – 45 (всего грот – 50 метров). На марс забрались почти все. Я глянул вниз: все, пожалуй, для впечатлений хватит. Но вверх потянулись настырные немцы. Самолюбие заело: ну нет, Россию не опозорим! Вот и нижний салинг. Вниз лучше не смотреть – все, спускаться! Но немецкая фрау рвет выше. А верхний салинг – крошечная площадочка, и забираться на нее надо «через борт». И никакой тебе страховки! Сжимаю колотящееся сердце в кулак и лезу «под облака». Но там, на вершине, мы с фрау одни кайфуем недолго – снизу возникает розовая лысина, и к нам присоединяется жизнерадостный старичок немец. Как потом выяснилось, 74 лет от роду – бывший моряк...
Большую часть времени, однако, проводил я на капитанском мостике. Там, где ковалась победа в гонке. Сложнейшую, на грани мистики, «алхимию» этого процесса обеспечивали Антонов и его правая рука инженер-радионавигатор Вячеслав Васильевич Бурлаков. «Мир» выиграл у всех с огромным запасом. Даже с учетом драконовских выравнивающих коэффициентов!
Надо было видеть наших мальчишек, когда на главной площади Дублина премьер-министр Ирландии вручала нам камень с мыса Горн за победу в двух этапах! По идее, мы должны были получить тогда и главный приз, но... курсант с «Мира» (слава богу, не из Макаровки, а «гость») позарился в дублинском магазине на лазерный диск. Выручать пацана в полицию ездил лично российский посол. А главный приз «Мир» получил лишь спустя пять лет.
Для меня же то плавание стало примерно тем, что для опытного яхтсмена кругосветка. Встреча с мечтой, испытание себя на прочность – это как первая любовь. Это навсегда.
Комментарии