Бегом за страну
Увы, интерес к легкой атлетике у молодежи в нашем городе в последние годы заметно падает, в спортивные школы идут все меньше ребят. А ведь в свое время этот вид спорта был популярен, как выяснил наш корреспондент в беседе с победителем московской Олимпиады 1980 года в эстафете 4x100 метров Александром АКСИНИНЫМ, не меньше футбола и хоккея.
1980 год. Москва. Эстафетная команда олимпийской сборной СССР. Крайний справа — Александр Аксинин.
ФОТО Юрия БЕЛИНСКОГО и Семена МАЙСТЕРМАНА/ТАСС
– Александр Тимофеевич, с чего начинался ваш путь в олимпийские чемпионы?
– Я с детства занимался спортом, в то время была система пионерских лагерей, где ребята в числе других занятий обязательно пробовали себя в спорте. Уже тогда заметил, что получше других бегаю, выигрывал соревнования. Однажды, когда было 12, пионервожатый, сам бывший спортсменом, обратил на меня внимание: «Тебе надо заниматься спортом, развивать свои способности». И, приехав домой из лагеря, сразу поехал на Крестовский остров, на «Динамо» – ближе стадиона к Васильевскому острову, где я жил, просто не было. Начал заниматься у Геннадия Жубрякова, ныне он заслуженный тренер СССР и России, а тогда это был только первый набор. Так что мы с Геннадием Николаевичем прошли весь путь вместе и до сих пор поддерживаем отношения, в этом году отмечали его 75-летие. Он стал для меня почти что вторым отцом, взаимопонимание у нас было потрясающее, может быть, потому, что разница в возрасте была не слишком большой, он старше только на 14 лет.
– Как быстро стали приходить результаты?
– Уже через год тренировок я стал побеждать на детских соревнованиях в городе. В 1970 году поехал на первенство СССР среди юношей, показал четвертый результат. Уже в 17 лет у меня был шанс поехать на Олимпийские игры 1972 года, на отборочных соревнованиях обыграл всех опытных бегунов на 200 метрах. Но как-то мы с Жубряковым не были готовы к тому, чтобы ехать на большие соревнования, да и в федерации сказали: «Не спеши, твои олимпиады в будущем». Так что в основной состав сборной СССР попал в 1974 году на чемпионате Европы в Риме.
– И как осваивались в звездной компании?
– Конечно, это было невероятное ощущение! До этого Валерия Борзова видел только на фотографиях в газетах, да по телевизору, а тут тренируюсь с самим двукратным олимпийским чемпионом. Кстати, хотя я был самым молодым в команде, жил обычно в одном номере с Валерой, причем по его инициативе. Мы оба спокойные по жизни, уравновешенные, так что отлично понимали друг друга и я многому у него научился.
– У вас в коллекции олимпийских наград «бронза» в эстафете в 1976 году и «золото» в той же спринтерской эстафете 1980 года. Можно ли сравнить эти соревнования?
– В Монреале я занял еще и 12-е место на стометровке. Для меня это было большое достижение. Скажу, что для понимания значения Олимпиады нужно пережить это самому, словами чувства не описать. К тому же мои дебютные Игры получились очень тяжелыми: разминочное поле было очень далеко от стадиона, масса забегов плюс температура под сорок градусов. Я вышел в полуфинал, пробежал 10,50, чем остался доволен. На эстафете ставилась задача бороться за медаль. Главными соперниками были американцы, кубинцы, команда ГДР плюс итальянцы, французы, Ямайка, Тринидад и Тобаго. Меня поставили на первый этап. Наша задача – моя, еще одного ленинградца Коли Колесникова и рижанина Юры Силова – состояла в том, чтобы передать эстафету на последний этап Валере Борзову в общей «куче». Однако все сложилось иначе, после двух первых этапов мы с Колей «дернули» всех, даже впереди американцев. Чуть неудачно пробежал Юра, но все равно Борзов мог догнать финишера из ГДР, однако не удалось, и мы стали третьими.
– Вторая Олимпиада далась легче?
– Некоторый опыт к тому времени я уже, конечно, получил. К тому же впервые выбежал на 100 метрах из десяти секунд. Мы понимали, что, выступая дома, нельзя пробежать плохо – то же самое сейчас было у наших спортсменов в Сочи. То, что в Москву тогда не приехали американцы, нас не сильно тревожило, и не считаю, что это как-то умаляет ценность нашего «золота». Конечно, будь они в Москве, нам было бы сложнее, но это не значит, что тогда мы не стали бы первыми. В конце концов, этой же четверкой мы выиграли чемпионат Европы и ко времени Москвы-1980 имели лучший результат сезона в мире.
– Но у вас в Москве была возможность завоевать медаль и в личном старте?
– Да, я занял четвертое место на стометровке, скорее, мне просто не хватило психологической готовности. Я хорошо стартовал, но не удержался на призовых местах, хотя и сейчас знаю, что мог быть третьим. А четвертое место стало огромным разочарованием, было очень обидно.
– Расскажите про сборную ГДР. Правда ли, что фармакология у восточных немцев была на самом высоком уровне?
– Что уж скрывать, ГДР была самой продвинутой в этом плане страной в мире. Но и вся система подготовки – от питания до проживания – была выстроена у немцев так, что оставалось только завидовать. Пять лет мы ездили к ним на сборы, потому что ничего подобного у нас в стране не было, думаю, что и в США не располагали чем-то подобным. Отдельно на базе стояло здание под «восстановительные процедуры», но туда нас не пускали. Меня всегда поражало, что они могли подготовить любого мало-мальски сильного спортсмена к победам на самом высоком уровне. Причем эти люди были без каких-то сильных качеств, с посредственной техникой. Никаких больших талантов, страна маленькая – 17 миллионов жителей, промышленности нет, и спорт единственная возможность проявить себя на мировой арене. ГДР развивала те виды, которые приносили много медалей, к тому же планомерно готовили спортсменов на конкретные старты долгие годы. Они брали медали в течение нескольких лет, а потом уходили в тень. После объединения Германии специалисты стали уезжать, многие оказались в Китае, и эта страна не случайно добилась следом невероятных рекордов. Но только не стоит думать, что в ГДР все происходило само собой. Работоспособность, колоссальное желание, волевые характеристики и упертость немцев были удивительными. Они официально считались в то время любителями, но на практике были самыми настоящими профессионалами того времени.
– Ну советский спорт, по сути, тоже был профессиональным, вы и зарабатывали неплохо...
– Поверьте, главная и первая мотивация всегда была одна – честь страны. Те же немецкие бегуны спрашивали нас о премиальных, на что мы отвечали, что выступаем за спасибо. Они не понимали нас, потому что их деньги собирались на определенном счету, которым они могли воспользоваться по окончании карьеры. У нас не было ничего подобного, но я не в обиде. Государство делало очень много для людей в Советском Союзе, у каждого была возможность себя реализовать. Сейчас после развала 1990-х годов начинают постепенное возрождение, но для этого потребуется изрядное время.
– Возвращаясь к щекотливой теме допинга, спрошу, каким вам видится будущее спорта и легкой атлетики в частности?
– Давайте обратимся к фактам – на коммерческие старты представителей антидопингового агентства практически не пускают. Общество ведь не запрещает людям употреблять алкоголь, хотя всем ясно, что это вредно. Даже за употребление наркотиков для личного пользования никого не сажают в тюрьму. Так же и с допингом: ясно, что он не идет на пользу спортсменам, но с такими нагрузками без него справляться сложно. Если более или менее понимающий в легкой атлетике человек посмотрит на нынешних спринтеров, то он поймет, что такую мышечную массу невозможно нарастить, просто кушая кашку. Возможно, я ошибаюсь, но когда-то наступит тот момент, когда разрешат все методы, люди начнут класть все «на алтарь победы» и Олимпийские игры превратятся в современные бои гладиаторов. Я совсем не буду рад этому, но такова тенденция. Как этого избежать? Надо вводить новые виды спорта, которые интересны для молодежи.
– В ваше время белые бегуны вполне на равных сражались с темнокожими атлетами. Сейчас конкуренцию им готов составить один только француз Кристоф Леметр. Что случилось?
– Уже в мои времена за США бегали по большей части темнокожие бегуны. Для них это был шанс выйти в люди, уйти от бедности. Сейчас же коммерческая составляющая становится все более существенной, а значит, для выходцев из тяжелых кварталов мотивация становится все более серьезной. Добавились легкоатлеты с Ямайки и из Тринидада, из других карибских стран, тренирующиеся у сильных американских тренеров в тамошних университетах. И еще не надо забывать важный фактор: и у нас, и в Европе поменялось очень многое. Когда я был ребенком, после занятий в школе до темноты пропадал на площадке во дворе, а сейчас никого из ребятишек не видно, все сидят у компьютеров. В условной Ямайке, думаю, совсем другая картина. Вообще уверен, что если провести исследования, то выяснится – большая часть спортсменов высокого класса выходцы из сельской местности, пусть и переехавшие в города в юности. Это и логично, ведь очень важно, чтобы координационные навыки ставились в раннем возрасте, нужно быть ближе к природе, и в этом отношении темнокожие спортсмены имеют естественное преимущество.
– А какой вы видите петербургскую легкую атлетику? Тем более что ваш рекорд Ленинграда – Петербурга на дистанции 60 метров не побит до сих пор...
– Конечно, уровень заметно упал. Раньше, когда соревнования на Зимнем стадионе проходили, билеты начинали спрашивать на выходе из метро у Гостиного двора, а сейчас на трибунах из десяти человек девять – это тренеры, а десятый – брат кого-то из участников. Ребята не идут в бег, традиции умирают, у молодежи иные интересы. Хотя на последних олимпиадах и чемпионатах мира, если опираться на статистику, наши спортсмены-легкоатлеты выступают лучше своих коллег из других видов, что не может не радовать.
– По завершении карьеры вы какое-то время работали тренером, но сменили специализацию. Почему?
– Да, тренировал на «Динамо», мне подсказывал Геннадий Николаевич, сумел воспитать одного мастера спорта международного класса, около десятка мастеров спорта. Но моя тренерская карьера выпала на 1990-е годы, работать в Петербурге было почти не с кем, все уходили из легкой атлетики. Какое-то время работал директором стадиона «Динамо», а после того как у нас успешно прошла спартакиада Сбербанка, меня пригласили туда курировать спортивные проекты.
– В Петербурге активно работает «Клуб знаменитых чемпионов», проводятся олимпийские уроки, но вы почему-то нечасто участвуете в этих мероприятиях?
– Прежде всего дело в том, что у меня много забот по службе, часто встречи проходят в дневное время, и мне просто не вырваться на другие мероприятия. Но это не единственная причина. Мне исполнилось в прошлом году 60 лет, притом что у меня есть определенные заслуги, не думаю, что я так уж интересен молодежи. Боюсь, ей не понять, чем я такой особенный. Лучше, если младшее поколение будет встречаться с действующими спортсменами, с теми, чьи имена сегодня на слуху. От этого будет больше пользы, чем от рассказов о событиях 35 – 40-летней давности.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтактеМатериал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 094 (5467) от 28.05.2015.
Комментарии