Первая жертва
Сегодня, когда главной ареной противостояния запрещенной в России террористической группировке «Исламское государство» стала Сирия, нелишне вспомнить, что экспансия ИГ началась с захвата экстремистами обширных территорий в соседнем Ираке. Более того, именно Ирак 12 лет назад, подвергнувшись военному вторжению США вместе с их верной союзницей Великобританией, превратился очень скоро в эпицентр нестабильности во всем Ближневосточном регионе. Таковым, по сути, он остается и по сей день: на улицах Багдада и других иракских городов практически каждый день гремят взрывы, уносящие жизни десятков мирных граждан.
ФОТО Tawee-wangdee/shutterstock.com
Почему же именно Ирак стал первой жертвой агрессивной геополитики? Отвечая на этот актуальный вопрос, председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль говорит: «Ирак был достаточно организованной, структурированной силой, которая постоянно занимала непримиримые позиции с точки зрения арабского национализма, противостоящего Израилю и тесно связанного с Палестиной. После нападения на Ирак, на Хусейна, палестинцы оказались одними из немногих, кто жестко и до конца занял позицию поддержки Саддама...
Обычно преувеличивают роль нефти: Ирак, дескать, является нефтедобывающим государством, стало быть, контроль над этим ресурсом – главный мотив западной политики в регионе и так далее. На самом деле оккупационный контроль над ресурсами в условиях глобальной экономики, контроль над нефтью просто не имеет смысла».
Тем не менее экономический, нефтяной фактор сбрасывать со счетов невозможно. «Нельзя не признавать того, что в основе одного из наиболее мощных стимулов к развязыванию военной кампании против Ирака лежали нефтяные интересы политической верхушки США самого высокого ранга, – констатирует ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН кандидат исторических наук Нина Лебедева. – По оценкам экспертов, все разведанные нефтяные запасы Ирака достигают к настоящему времени 112 млрд баррелей и занимают второе место в мире после 264 млрд баррелей Саудовской Аравии».
«Наряду с экономическими проблемами, связанными с нефтедобычей (а помимо них возникают и не менее сложные социально-экономические проблемы восстановления Ирака в целом, на решение которых потребуются огромные финансовые средства и время, не говоря о весьма чувствительных в условиях длительного существования уродливого постсаддамовского режима принципах будущего устройства страны), в центре внимания мировой политики может оказаться такая латентная, долго сдерживаемая подспудно, особенность этого геополитического региона – наличие здесь двух полумесяцев, двух дуг вокруг Ирака – на севере из государств с курдским населением (Турция, северная часть Ирака), а на юге районы с шиитским населением (южный Ирак, Иран)», – отмечает Лебедева.
Именно эти две дуги объективно угрожают единству Ирака.
«Между тем Ирак уже разделен де-факто, страна существует лишь на карте», – утверждает российский историк и политолог Станислав Тарасов. Ему вторит директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров: «Единого Ирака уже не существует. Есть территория, которая контролируется багдадским правительством. Их в значительной степени поддерживает Иран. И, если бы Иран не поддерживал, эта территория была бы значительно меньше. Есть иракский Курдистан, который де-факто уже существует как независимое государство. Это лишь вопрос времени, когда Курдистан объявит о независимости де-юре. Есть спорная территория, на которую претендуют курды. И если пройдет референдум, то население проголосует за присоединение к Курдистану. Значительная часть на севере страны, в том числе крупнейший после Багдада город Мосул, контролируется группировкой ИГ (запрещена в РФ)».
Как считают эксперты, есть реальные планы по разделу Ирака на три страны – Курдистан, суннитскую часть и шиитскую часть. Однако, по мнению политолога президента Общества дружбы и делового сотрудничества с арабскими странами Вячеслава Матузова, такое кажущееся на первый взгляд логичным деление страны может привести к ряду серьезных конфликтов.
Депутат Госдумы кандидат социологических наук Илья Дроздов тоже считает, что поддержка Вашингтоном курдов может обернуться конфликтами в странах, где компактно проживают курды, – Турции, Сирии, Иране. Политика России, считает парламентарий, должна быть направлена на поддержку региона целиком. Россия заинтересована видеть Ближний Восток сильным и процветающим.
Как отмечает доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО Андрей Сушенцов, до появления нынешнего информационно-аналитического центра Багдад и Дамаск, как ни удивительно, почти не сотрудничали между собой. «Необходимость в координации была, но самой координации не было. Дело в том, что Дамаск и Багдад воюют на двух разных фронтах, противостоят им, по сути, две разные группировки с разным руководством и разными ресурсами, – поясняет эксперт. – Зато координация была достаточно хорошо налажена у Тегерана, но порознь – и с Дамаском, и с Багдадом».
Министерство обороны РФ подтвердило создание в Багдаде координационного центра по борьбе с «Исламским государством» (запрещена в РФ). «В рамках созданного в Багдаде международного информационного центра, где Россию представляет генерал-лейтенант Сергей Кураленко, организовано тесное взаимодействие с представителями ВС Ирана и Ирака в целях обмена разведданными и предотвращения возможных инцидентов в воздухе», – заявил официальный представитель Минобороны Игорь Конашенков.
Рецепт примирения воюющих сторон в Ираке —
разделить страну на независимые территории —
на самом деле является фиксацией
уже существующего положения дел.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 191 (5564) от 13.10.2015.
Комментарии