Боснийский узел

В минувший понедельник Республика Сербская в составе Боснии и Герцеговины отметила свое 25-летие. Этот праздник боснийских сербов неизменно вызывает протесты мусульманско-хорватского руководства страны и недовольство еврокураторов из Брюсселя. Но, чтобы понять, почему так происходит, следует вкратце напомнить историю появления на политической карте Европы в начале 1990-х годов такого государственного образования, как Босния и Герцеговина.

ФОТО TASS-UIG

Формально-юридически это государство было образовано осенью 1995 года, когда были подписаны известные Дейтонские соглашения, означавшие окончание активной фазы вооруженного конфликта на территории бывшей югославской республики между сербами, боснийцами-мусульманами и хорватами. Соглашения, а по сути, мирный план, представляющий собой компромисс между враждующими сторонами, был закреплен конституцией. Согласно ей, страна была разделена на две части - хорвато-мусульманскую федерацию Боснии и Герцеговины (БиГ) и Республику Сербскую боснийских сербов. Три президента стали выбираться от каждой этнической группы на четыре года, однако функцию главы объединенного государства выполняет коллективный орган - президиум, состоящий из трех человек: серба, хорвата и мусульманина. При этом страна по большому счету управляется через представителя международного сообщества, который назначается руководящим комитетом совета по выполнению мирного соглашения после одобрения кандидатуры СБ ООН.

Столь громоздкое государственное управление сыграло в свое время положительную роль, кровопролитие действительно удалось остановить. Но само политическое устройство не смогло решить насущных проблем и устранить застарелые обиды, из-за которых война между народами, собственно, и началась. И даже, как считают аналитики, способствовало падению страны в разруху и нищету, только усилило взаимную нетерпимость.

После войны Босния и Герцеговина так и не смогла до конца восстановиться, не достигнув даже довоенного уровня. Она продолжает оставаться одной из самых бедных стран Европы. Еэсовские инвестиции не принесли ожидаемых результатов, к тому же они зачастую бесследно исчезали из-за повальной коррупции. Большинство населения стремятся уехать за границу не только по причине безработицы (она достигает 40%), но и из-за межэтнической напряженности, существующей между различными группами населения.

Лидеры трех титульных наций чаще всего имеют диаметрально противоположные взгляды на будущее развитие государства во всех политических сферах.

Ситуация постоянно осложняется и тем, что для принятия любого закона необходим консенсус и одобрение его представителями всех этнических общин. В первые годы существования страны единственной целью, которая в какой-то мере объединяла народы республики, было обещанное брюссельскими бюрократами вступление в Евросоюз. Но чем дольше население страны жило в едином государстве, тем больше по экономическим и политическим причинам отдалялась заветная цель, в которую сегодня верят только треть населения.

Боснийские сербы больше других наций сопротивлялись принудительному объединению в одно государство и созданию квазифедерации. К тому же они всегда тяготели к более тесному сотрудничеству с Сербией и Россией, в то время как другая часть ориентировались на Евросоюз и США. Большинство сербов особенно и не скрывали, что хотели бы развала единой страны и создания независимой Республики Сербской с последующим возможным присоединением к Сербии.

Однако власти страны долгое время пытались лавировать между настроениями населения и желанием европейских чиновников сохранить единое государство. В этом они опирались на многолетнего лидера боснийских сербов Милорада Додика, который несколько лет был премьер-министром страны, а в 2010 году стал президентом Республики Сербской.

Удивительно, но факт: за последние несколько лет Додик прошел путь от любимца Евросоюза до персоны, вызывающей резкое неприятие у брюссельских чиновников. Это было связано прежде всего с тем, что он перестал считаться с мнением руководства ЕС и начал постепенно ориентироваться на мнение собственного народа.

Демонстративным шагом в проявлении собственной позиции стал референдум о праздновании Дня Республики Сербской, проведенный властями осенью прошлого года.

Он был посвящен закреплению в качестве государственного праздника дня 9 января 1992 года. Именно тогда, незадолго до начала боевых действий в Боснии, парламент боснийских сербов принял декларацию о своей независимости. Естественно, этот праздник был встречен в штыки хорвато-мусульманским населением, властями БиГ, а также руководством Евросоюза, заявившими, что свою независимость боснийские сербы получили только в 1995 году после подписания Дейтонского мирного соглашения. Конституционный суд объединенного государства запретил проведение референдума, но власти Республики Сербской вопреки всем запретам его провели и голосами подавляющего большинства населения утвердили дату 9 января в качестве праздника страны.

Собственно говоря, мероприятия, прошедшие в минувший понедельник в столице боснийских сербов Бане-Луке, и стали первым официальным празднованием дня независимости. В интервью сербскому телевидению, данном накануне 25-летия образования республики, Милорад Додик прямо заявил, что Босния и Герцеговина как единая страна не имеет шансов на успех, а выход из создавшегося положения он видит в мирном разделении ее на независимые государства.

Кстати, Додик буквально накануне проведения референдума встретился в Москве с Владимиром Путиным и, как считают западные аналитики, получил поддержку со стороны российского президента в проведении плебисцита. Так это на самом деле или нет, со всей очевидностью сказать трудно. Однако накануне Нового года стало известно, что администрация Барака Обамы под формальным предлогом отклонила просьбу Милорада Додика о дипломатической визе, запрашиваемой им для поездки в США на инаугурацию президента Дональда Трампа.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 005 (5867) от 13.01.2017.