Писатель нашего будущего

Сегодня исполнилось бы 90 лет Аркадию Стругацкому (1925 – 1991).

Писатели Аркадий и Борис Стругацкие (фото из личного архива М. Н. Беркетовой).
РЕПРОДУКЦИЯ ИТАР-ТАСС

Стругацкие – немногие из писателей-современников – обладали, обладают и поныне, абсолютным нравственным авторитетом. Братья Стругацкие для отечественной культуры второй половины ХХ века – культовые фигуры. Таковыми они продолжают оставаться и в новых форматах (фан-клубы, фанфикшн, компьютерные игры).

Аркадия Стругацкого не стало 12 октября 1991 года, и тогда же прекратил существование писатель братья Стругацкие. Это закономерно. Все, о чем они писали, дышало жизнью 1960 – 1980-х годов.

Художник становится культовой фигурой, когда обнаруживает способность материализовать в своем творчестве время, сгущать его, придавать ему плоть, форму, объем, максимально концентрировать его интенции. Этот особый дар присущ и Стругацким. Одна «закавыка»: они – фантасты, то есть по определению художники, пишущие о будущем и прошлом, минуя настоящее. А вот Стругацкие как раз писали о настоящем.

Научная фантастика, возникшая на излете романтизма, просуществовала до конца ХХ века, пока новейшие технологии не налудили все, что научная фантастика напридумывала. А когда оказалось, что все изобретено, она уступила свое место фэнтези – изощренной и злой форме, отразившей тягу к мистицизму, пришедшему на смену тяги к знанию.

Фантастика дерзка и свободна во всем, что касается воображения, социально-общественного и научно-технического прогнозирования, но суха и лапидарна в слове. Писатель, способный создать свой художественный мир, сразу выходит за рамки этой творческой резервации.

Сугубо литературные достоинства художественного мира Стругацких весьма скромны. Писатель братья Стругацкие берет не стилем, не образным рядом, а возбуждением вашей умственной и нравственной моторики. Слог сух и жилист, словесная ткань (особенно поздних произведений) бывает вязкой, образы героев, их психологические портреты, не то чтобы совсем ходульны, просто взяты не из мира чувств, а уже отшлифованными «типическими характерами». В их прекрасном и яростном мире такие глупости, как любовь, вообще не водятся. Однако стоит признать, что именно бедность, жилистость словесной ткани и являет собой один из механизмов их воздействия. Здесь не до литературы. Харизма в ином.

Стругацкие писали не о других мирах, не о космических приключениях (хотя красот и ужасов Вселенной, чудес научно-технического прогресса у них хоть отбавляй), они писали о нашей непосредственной, сиюсекундной, живой жизни. И это были не аллюзии, не эзопов язык, не утопии или антиутопии. Это был другой взгляд, это был анализ наших собственных социально-нравственных проблем, взятых в условиях, идеальных, очищенных от бытового соответствия. На наш мир они смотрели глазами художника, не стиснутого историческими рамками, социальными предрассудками и общественными шорами, глазами человека непорушенного здравого смысла, – более того, глазами подростка, в чьем сознании и поведении воплотилась квинтэссенция нравственного чувства послевоенной европейской цивилизации (у нас этот герой появился чуть позже, в литературе оттепели).

В русской литературе, кажется, не было эксперимента по созданию настоящего правильного мира, столь грандиозного и масштабного. Об этой направленности своего творчества говорили и сами Стругацкие: «Человеку вообще свойственно вырабатывать идеалы, которые дают ему возможность определять, что хорошо, а что плохо. Мы изобразили мир, в котором человеку предоставлены неограниченные возможности творческого труда. В нашем воображаемом мире их (таких людей. – Е. Г.) абсолютное большинство...» (1967).

Человека, который решает все насущные проблемы в масштабах государства (или по крайне мере «думает их», см. «думать дождь»), называют государственником. Писатель братья Стругацкие – нравственник. Эпиграф к «Хищным вещам века»: «Есть только одна проблема – одна-единственная в мире – вернуть людям духовное содержание, духовные заботы...» (Экзюпери) – их максима.

Именно с этой проблемой сталкиваются герои Стругацких на далеких планетах и в далеком будущем. Авторы разворачивают, выстраивают, закручивают самые фантастические коллизии именно для того, чтобы обозначить насущные вопросы своего времени. И решают эти вопросы по-человечески безупречно – в этом и состоит харизма.

Творческий путь братьев Стругацких не так длинен, как кажется, просто они живут с нами – долго. Стругацкие работали менее тридцати лет, написали не так уж много, а сочинения «на все времена» можно перечесть по пальцам рук. На протяжении всего своего творческого пути они четко и властно фиксировали нравственное состояние нашего общества.

У Стругацких было три творческих периода.

Первый, самый плодотворный и яркий, – с сначала 1960-х до начала 1970-х. Это (упомянем только лучшие, на наш взгляд): «Попытка к бегству», «Понедельник начинается в субботу», «Трудно быть богом», «Хищные вещи века», «Улитка на склоне», «Сказка о Тройке», «Второе нашествие марсиан», «Обитаемый остров» – все это произведения о нравственности общества, тщательное препарирование разного рода общественных и культурно-нравственных изменений социума и личности, изучение нашего общественного сознания тех лет.

Средневековые ужасы Арканара или томное скотство, в которое погружен городок «Хищных вещей», превращает в фантастику взгляд нормального человека, «человека не отсюда»: благородного Дона Руматы или славного Ивана Жилина. Фантастикой их делает нравственная чистоплотность авторов.

Для современных людей повесть «Трудно быть богом» заслонена жутким (в смысле количества жути) фильмом А. Германа. Между тем она издана «Детгизом» и вполне могла бы называться «Подвиг разведчика», потому что все, происходящее в Арканаре, – детская игра, какие теперь называют «интерактивом». Невозможным и страшным вонючий ад Арканара делает взгляд со стороны, фантастикой его делает то неприятие этого ада, которое будет свойственно людям будущего.

Остроумная и злободневная сатира «Понедельника», что «начинается в субботу», разила в 1960-е наповал. Сегодня «Понедельник» кажется просто нормальной реакцией здорового организма на учрежденческий идиотизм. В новогоднюю ночь все сотрудники НИИЧАВО прорвались, просочились, прошли сквозь стены на свои рабочие места, чтобы поработать в неурочное время, – работать им, видишь ли, было интереснее, чем выпивать и закусывать.

Вот это: уважение к знанию, умственная и душевная свобода, азарт труда и наслаждение им, творческая составляющая бытия – сейчас и воспринимаются как фантастика. А этот мир, куда он подевался... Схрумкали все-таки «выбегаллы» и выведенный ими «кадавр, удовлетворенный желудочно». А потомки веселых мэнээсов (а может, и сами мэнээсы) создали Силиконовую долину.

В 1970-е стало ясно, что общество с проблемами нравственного бытия не справляется, что никакого оптимального будущего за поворотом, в глубине лесного лога, не таится, что выкручиваться будет каждый сам за себя, кто как сможет в обстоятельствах, которые проще считать фантастикой, чем действительностью. Стругацкие отразили 1970-е с точностью микроскопа. Входил ли герой в клинч с окружающим миром, как Рэдрик Шухарт («Пикник на обочине»), или пытался изо всех сил сохранить себя, как Виктор Банев («Гадкие лебеди»), – они, герои Стругацких 1970-х годов, уже не ждали помощи ниоткуда, они могли надеяться только на самих себя. Это время стало временем, когда нравственность отдельного нормального человека и нравственность общества стали стремительно удаляться друг от друга. В 1970-е ушло душевное ликованье, составлявшее, может быть, одну из самых ярких черт мира Стругацких.

1980-е показали, что общество уже вообще ни с чем не справляется. Кончилось время разума, и миру сущему стало невозможно предъявлять нравственные требования, прикладывать к нему нравственные координаты. Общественное сознание стали формировать кашпировщина и мистицизм, медиумы, агасферы, пророки и прочие обладатели паранормальных способностей и представители паранормальных явлений: «Хромая судьба», «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя». Появилось ощущение, и оно очень внятно звучит у Стругацких тех лет, что поступательное, линейное движение истории кончилось, начался следующий виток по спирали, более напоминавшей замкнутый круг.

Стругацкие оказали колоссальное воздействие на читателей конца ХХ века. Они действительно были озабочены нравственностью и воспитанием, и не почувствовать это было невозможно. Хотя, что скрывать, воспитание результатов не дало, а нравственность оказалась побежденной, но вера в них была.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 159 (5532) от 28.08.2015.