Не-пра-виль-но!
На недавней встрече российского президента Путина и президента Финляндии Ниинистё областной полигон как тема вклинился меж санкций, НАТО, брекзита и прочих глобальных. Это говорит само за себя. «Действительно острая проблема, и если ее своевременно не решать, может стать не только региональной, но и межрегиональной», – ответил президент Путин на беспокойство финского коллеги. Петербургские химики, можно сказать, беспокойство разделяют, поскольку и сами не знают, что там «наварил» за 40 лет из 2 млн тонн опасных отходов этот «горшочек».
Иллюстрация Lightspirit/shutterstock.com
Химия – это процесс
– Как-то забывают, что химия – это не только вещество, но и процесс. «Химия – наука о взаимодействии веществ», – приводит определение директор Института химии силикатов РАН академик Владимир Шевченко. – В хранилище стали проходить реакции, которые в итоге привели к тепловому взрыву.
Спокойно: это Владимир Ярославович не о «Красном Боре». Он напомнил о трагическом событии 1957 года на химкомбинате «Маяк» на Урале. Кыштымская авария случилась не на производстве, а в хранилище, куда сливали отходы и «забыли, что химия – это процесс». В атмосферу вылетело 20 млн кюри радиоактивных веществ (в Чернобыле – 50 млн кюри). Накрыло военный городок, колонию и территорию с четвертьмиллионным населением.
– Страшный был урок. Все поняли, что надо смотреть, что с чем сливаешь и какая будет проходить реакция, – говорит академик уже применительно и к нашему полигону.
Зимой в комитете по природопользованию и экологической безопасности обсуждались «экстренные мероприятия по ликвидации опасной паводковой ситуации» на полигоне «Красный Бор». Презентация, снабженная фотографиями, констатировала: «Открытые карты (накопители отходов. – Ред.) # 64 и # 68 близки к переполнению, разлив нефтепродуктов в районе внутреннего канала вблизи открытой карты # 64, внутренний канал переполнен, территория подтопляется в нескольких местах, обводной канал близок к переполнению».
В марте СМИ сообщали, что на полигоне прорвало заграждающую дамбу – со ссылкой на директора полигона Виктора Колядова. Директор быстро стал «бывшим», общественники трубили, что в Неву просочилась «отрава», Смольный уверял, что стекла только талая вода.
Сейчас полигон не принимает отходы.
10 июня на «Красный Бор» пожаловали международные эксперты из ХЕЛКОМ (Хельсинкской комиссии по защите морской среды Балтики); петербургские общественники тоже напрашивались, но допущены не были.
Потом поговаривали, будто Ниинистё упомянул «Красный Бор» (встреча президентов была спустя всего несколько дней после визита ХЕЛКОМ) именно потому, что международные эксперты недополучили принципиально важной информации. Или «дополучили», и она их не утешила.
Формальный и неконкретный характер
Все последние месяцы комитет по природопользованию регулярно обсуждает рекультивацию полигона. На сам факт заседаний оперативно отреагировал объединенный совет по химическим наукам СПб научного центра РАН. Потому что не обнаружил себя в списке причастных к обсуждению проблемы. Изначально «химической».
– Химиков в городе, особенно с учеными степенями, очень мало. Лучшее, что есть в городе, мы собрали в совет, – комментирует академик Шевченко, возглавляющий эту общественную организацию ученых.
Свое недоумение ученые выразили в апрельском письме губернатору города Г. С. Полтавченко: «Хотели бы обратить Ваше внимание на неоднозначную ситуацию, сложившуюся вокруг полигона».
Химиков смутило:
а) то, что «предложенные (комитетом. – Ред.) мероприятия носят формальный, а главное – неконкретный характер» и
б) список организаций, привлеченных к наблюдению и проектным работам.
Организации достойные, государственные: «Водоканал», «Пиларн» (предупреждение и ликвидация аварийных разливов нефти), «СФ «Минерал» (геологи, находятся под управлением комитета). Только, как отмечают члены объединенного совета, «не имеющие отношения к химии и химическим технологиям».
– Ни одного института «большой» Академии наук! – удивлен Владимир Шевченко.
Не сказать чтобы ученые вообще не интересовались, что там на полигоне десятилетиями происходило. Есть, к примеру, диссертация с анализом изменения состава открытых карт за несколько лет. Такие дела: нейтральная среда стала кислой (а это повышает риск повреждения глиняного изолятора), выросли концентрации ряда тяжелых металлов (в т. ч. цинка и хрома) и растворенных органических соединений.
Но диссертация 2011 года, а что набродило за последующие...
«Зеленые» в августе прошлого года брали пробы в сточных водах полигона; лабораторные анализы показали (цитируем) «многократное превышение нормативов безопасности по четыреххлористому углероду, а также запрещенные полихлорированные бифенилы (ПХБ)». Для наглядности – фото тамошней почившей лягушки (зрелище не для слабонервных) и перечисление возможных людских хворей: поражение иммунной, нервной, эндокринной систем, рак, бесплодие, диабет...
«Это только вершина айсберга»
Фраза – из письма объединенного совета по химическим наукам президенту Политеха академику М. П. Федорову. Он возглавляет научно-технический экологический совет (НТЭС) при комитете по природопользованию. Собственно, НТЭС и обсуждает рекультивацию.
Химики напоминают: в полусотне карт котлованов в 1990-х уже была рекультивация. Тогда, «несмотря на рекомендации ученых», карты закрывались так: в жидкие токсичные отходы вываливали отходы твердые (от бочек с остатками нефтепродуктов до битых люминесцентных ламп), потом это добро укрывалось слоем глинистого материала.
«В результате /.../ в закрытых картах до сих пор происходят неуправляемые химические процессы, в т. ч. разложение органики, сопровождаемое интенсивным газообразованием», – гнут свою линию химики. Отсюда, дескать, и выдавливание зараженной массы на поверхность, и проседание грунта. Припомнили и самовозгорания в открытых хранилищах: самые крупные – в 2006, 2008 годах, горело 3 га, ядовитый дым шел на десятки километров. «Значит, там постоянно идет изотермический процесс!»
Внимания к себе химики добились. Комитет пригласил академика Шевченко на заседание НТЭС: 31 мая обсуждались проекты рекультивации.
– Докладывали, как над одними картами будут делать крышу, другие чем-то заливать, третьи чем-то покрывать. Общестроительные вещи, – рассказывает ученый. – Поразительно, но я ни разу не услышал о том, что это полигон химических – химических! – отходов. Очень опасных. И тем более ничего не услышал о том, что тысячи тонн ядовитых веществ взаимодействуют друг с другом, появляются новые сверхъядовитые и сверхтекучие вещества. Что именно там происходит – я не знаю. Но хотел бы. Я тоже живу здесь, на этой реке, и отсюда воду пью. Этак мы все передохнем!
Академик в прениях записан не был, но сам попросил слова.
– Я сказал, что сначала надо взять пробы, посмотреть анализы. В презентации, которая была представлена на заседании НТЭС, содержались данные анализа, но буквально по десятку веществ, а туда их сотни сливали!
Как они не боятся?
Объединенный совет по химическим наукам уже несколько раз собирался именно по поводу «Красного Бора». Запросили коллег и получили рекомендации от специалистов московского Института физической химии и электрохимии им. А. Н. Фрумкина, Института химии СПбГУ, от того самого уральского предприятия «Маяк», которое после Кыштымской аварии, говорят, и на воду дует. Предложения были направлены губернатору и оттуда, видимо, спущены в комитет по природопользованию.
– На наши предложения нам никак не ответили, – говорит Шевченко.
Впрочем, когда академик на том заседании НТЭС предложил организовать химическую секцию, а затем еще отдельно письмом «напомнил» об этом, то получил в ответе: «Комитет учтет Ваши предложения и направит приглашения ученым, рекомендованным в Вашем письме, и Вам лично для участия в последующих заседаниях».
Комитет подчеркнул: химики в НТЭС есть. Доктор химических наук, кандидат химических наук и доктор технических наук (возглавляющий кафедру химии и технологии органических соединений азота).
Владимира Шевченко наличие химиков в НТЭС не убеждает:
– Почему на заседании они молчали?! Почему, кроме меня, никто не выступал по проблеме полигона?
«СПб ведомости» тоже направили комитету по природопользованию запрос о «химическом составе» НТЭС. Комитет прокомментировал: «Проведение рекультивации полигона /.../ возможно только на основании разработанной проектно-сметной документации /.../ Исходными данными для разработки проектно-сметной документации являются результаты инженерных изысканий...».
– Да как можно разрабатывать инженерные предложения, если неизвестно, что там, с чем мы имеем дело?! – возмущен Владимир Шевченко.
Далее в ответе комитета говорится, что текущий этап – разработка техзадания на инженерные изыскания, поэтому будет создана рабочая группа геологов. А потом комитетом «будут учтены и предложения о создании химической секции». Это заверение также не успокоило объединенный «химический» совет.
– Смысл не в том, чтобы пригласили или не пригласили нас в НТЭС! А в том, что изначально проблема рекультивации решается не-пра-виль-но, – чеканит Владимир Шевченко. – Сначала надо набить шурфов, посмотреть, что там происходит, отыскать в архивах списки веществ, которые туда сливали. Обязательно с привлечением химических институтов! И только исходя из полученного результата заняться инженерными решениями. Сейчас комитет ловким приемом уходит от главной проблемы и сводит все к вопросу личного участия в его совете.
Академик резюмирует:
– Что поражает, так это бесстрашие нашего чиновничества. Как они не боятся?! Проблема вышла на межгосударственный уровень, президенты ее обсуждают, а у нас как будто какое-то решение уже принято «и не надо мешать государственной работе».
Главный токсиколог Петербурга Георгий Ливанов сказал нам, что, пока в городе не действует закон о химической безопасности, «все остальное – пустая болтовня». В Краснодарском крае, Курске, Саратове действуют свои законы о радиационной, химической и биологической безопасности; в Петербурге попытки создать такой закон не удаются на протяжении десяти с лишним лет. Георгий Ливанов на вопрос, чем «химическая неконтролируемость» грозит, отвечает коротко: «В Петербурге – рост онкологических заболеваний и рост врожденных патологий».
МЕЖДУ ТЕМ
Ситуация на полигоне «Красный Бор» обсуждалась в Министерстве природных ресурсов и экологии РФ на совместном российско-финском совещании.
Целью этой международной встречи было согласование действий двух стран ради минимизации экологического ущерба от «Красного Бора» как для Северо-Западного региона, так и для Балтики.
Финская делегация, возглавляемая советником отдела по загрязняющим веществам финского института экологии Тимо Сеппеле, выразила сомнение в том, что технологии, которые собираются применить россияне, способны надежно нейтрализовать токсичные отходы. Речь прежде всего о понтонах из полимерной геомембраны, которыми планируется укрыть карты (резервуары) полигона. Финны считают, что агрессивное содержимое карт может «разъесть» используемый материал.
Российская сторона заверила, что выбранный материал предварительно пройдет все необходимые тесты.
Финны настаивали, во-первых, на тщательном анализе проб отходов «Красного Бора», во-вторых, на создании установки для очищения отходов, в-третьих, на снижении уровня наполнения карт. По их мнению, к укрытию карт целесообразно приступать только после решения этих задач. Россияне подчеркнули, что работы по укрытию запланированы на 2018 – 2019 гг. Так что время еще есть.
По итогам совещания было решено в августе организовать международный визит на полигон «Красный Бор».
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 134 (5751) от 26.07.2016.
Комментарии