Как говорил старик Эйнштейн...

Чем больше в городе людей с высшим образованием, тем больше выбросов СО2; чем больше людей ходят в музеи, тем меньше выбросов СО2... Эти и другие не менее удивительные, выкладки привел экономист (точнее, «экологический экономист») Станислав Шмелев, выступая в пространстве «Тайга».

ФОТО Lightspirit/shutterstock.com

Цвет небесный –
синий цвет

Выпускник СПбГУ кандидат экономических наук Станислав Шмелев был приглашенным профессором университетов Женевы, Версаля, Парижа; приглашенным исследователем в институте «Устойчивая Европа» (Вена) и Открытом университете (Великобритания); преподавал в университете Эссекса и был старшим научным сотрудником в Институте изменений окружающей среды Оксфордского университета. Сейчас – директор негосударственного учреждения Environment Europe в британском Оксфорде. А его лекция в Петербурге «Экологическая экономика для зеленого города» была устроена Институтом стратегии устойчивого развития при поддержке Фонда Фридриха Эберта (Германия).

В наш город Шмелев приехал из столицы Колумбии Боготы, куда ученого пригласили, проникнувшись его книгой Ecological Economics: Sustainability in Practice («Экологическая экономика: устойчивое развитие на практике»). На русский она еще не переведена. Да что там: до сих пор на лекциях Шмелев первые минуты уделяет объяснению, что это вообще такое – экологическая, или зеленая, экономика.

Направлению всего лет двадцать. Если вкратце: экологические экономисты уверены, что экология стоит не в ряду всего прочего (бизнеса, домохозяйств, экономики и т. д.), а, напротив, все они встраиваются в природную среду и зависят от нее. И глупо надеяться на удовлетворение бесконечно растущих потребностей, если ресурсы у нас априори ограничены.

«Традиционная экономическая наука считает, что природа «где-то там», мы можем при случае ее использовать, – комментирует Шмелев. – Но мы – часть природы, и, если происходит что-то неправильное в природе в результате экономической деятельности, страдать будут не только рыбы или насекомые».

Сейчас человечество в опасной ситуации, говорит экономист: уровень концентрации СО2 в прошлом году превысил 0,04%, Всемирный фонд дикой природы твердит, что за последние 40 лет мир утратил 52% биоразнообразия, в Мировом океане болтается 286 тысяч тонн пластика...

В экосистеме бактерии и микроорганизмы перерабатывают продукты жизнедеятельности других организмов. В экономической системе такой процесс, мягко говоря, не продуман. «И это привело к тому, что экономический рост во всем мире сопровождается большим спектром негативных последствий».

Последствия – от сокращения видов до болезней. Китайский документальный фильм «Под куполом» об экологической обстановке в стране собрал 300 млн просмотров и погрузил жителей Поднебесной в шок.

«Вдруг дошло, что естественный цвет неба не грязно-серый, а ближе к синему, и что невозможно ходить в маске каждый день, и что если из легких при операции извлекаются камни из пыли – надо что-то делать».

Вдохнув наш балтийский воздух, Станислав Эдуардович сообщил: «В Петербурге все не так плохо». В университете Боготы лекцию о загрязнении воздуха ему пришлось читать в респираторной маске, и не только потому, что город расположен на высоте 2,5 тыс. метров, но и из-за того самого загрязнения.

Пчелы не летят, пчел везут

«Очень любопытно слушать дискуссии экономистов, которые ставят вопрос так: а как изменится ВВП, если какие-то функции природной среды ослабнут? Господа, о каком ВВП вы говорите, если у вас не будет нормального воздуха и воды?»

Еще в конце 1980-х собрались вместе экономисты, экологи, политологи, философы, физики обсудить, способны ли мы противостоять вполне возможному экологическому кризису. Вывод не утешил: решить проблему с помощью той системы, которая эту проблему создала, – невозможно. Эйнштейн в свое время поучал: чтобы справиться с проблемами системы определенного порядка, нужна система более высокого порядка.

Человечество уже сообразило, что ВВП – это не показатель прогресса (например, может быть высокий ВВП, но и высокая безработица). Ученые предлагали всевозможные индексы и индикаторы, но, как говорит Станислав Шмелев, показатели должны включать в себя и информацию по экосистемам – «тогда мы можем как-то судить о своем развитии». Строим порт – учитываем ли мы в числе прочего загрязнение воды или куда деться птицам, которые, допустим, на месте этого порта обитали?

«Знаете ли вы что-нибудь по поводу опыления в России? Проблема ли это?»

В США, к примеру, для опыления калифорнийских фруктовых садов пчел на грузовиках доставляют с другого побережья, из Флориды. А потом обратно. Китайцы вообще навострились опылять грушевые деревья вручную. А тот же Эйнштейн предвещал: если исчезнут пчелы, человечество просуществует четыре года.

«Человечество сейчас в год забирает из экосистемы – той, что на суше – четверть накопленной за год биомассы. Это хорошая иллюстрация того, что если экономика вырастет в четыре и более раза, то биосистема потеряет способность к воспроизводству».

Задержите дыхание

Станислав Шмелев обработал массу информации по ключевым городам мира – Нью-Йорк, Лондон, Рио-де-Жанейро, Париж, Шанхай, Сингапур – и обнаружил корреляции, которые показались бы забавными. А то и натянутыми. Если бы, по утверждению ученого, не были подтверждены большим массивом данных.

Итак, чем в городе больше процент населения с высшим образованием, тем выбросы СО2 выше. Допустим, у высокообразованных и небедных высокие требования к качеству жизни – кондиционер, две машины и т. д. Но некоторые взаимосвязи озадачивают. Например, чем больше людей ходят в музеи, тем меньше в этом городе выбросов СО2. Слушатели лекции выдвинули восхитительное объяснение: люди задерживают дыхание перед шедеврами – и меньше выдыхают диоксида углерода. Отсмеявшись, все же нашли обоснование серьезнее: в музеи ходят в основном приезжие, а они передвигаются по городу «экологично» – либо на общественном транспорте, либо вовсе пешком.

В целом, по выкладкам Станислава Шмелева, выходит, что чем больше в том или ином городе т. н. креативных отраслей (того, что касается театра, кино, моды, художественных галерей и т. д.), тем меньше загрязнений. Можно было бы объяснить это тем, что творческая индустрия вытеснила промышленность (вот уж кто загрязняет так загрязняет). Но Шмелев делает акцент именно на «творческую сферу», а не, скажем, банковскую деятельность или сферу услуг.

«Видимо, креативная среда создает такой вот экологичный стиль жизни», – предполагает исследователь.

В некотором роде всем нам не помешает стать если не экологическими экономистами, то хотя бы просто экологическими (кем бы то ни было). Шмелев подкрепляет эту идею чьей-то цитатой: люди, способные беспокоиться о глобальных проблемах человечества (вроде той же экологии), находятся на более высокой стадии развития, чем те, кто заботится только о себе. Дело не в том, что они добрее или лучше. Они попросту умнее.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 151 (5524) от 18.08.2015.