Не отдавать, а получать
Это уникальная история: совместный проект БДТ и центра «Антон тут рядом» поначалу был чем-то вроде творческой лаборатории, в том числе для артистов БДТ (на одной сцене - и актеры, и люди с аутизмом, студенты - так и говорят, «студенты» - центра). Премьера состоялась в 2015-м во время Петербургского культурного форума, тоже «в порядке эксперимента».К нынешнему моменту режиссер Борис ПАВЛОВИЧ - обладатель спецприза молодежной театральной премии «Прорыв»; сам спектакль по мотивам поэмы Фарида ад-Дина о птицах, ищущих своего царя, стал номинантом высшей театральной премии «Золотая маска». А главное - спектакль вошел в репертуар БДТ. Если без экивоков, это означает: «Язык птиц» не лаборатория, а профессиональная работа, причем уровня БДТ. Накануне «новой премьеры», которая 28 мая состоится на Малой сцене БДТ, беседуем с режиссером.
Суфийский персидский мыслитель написал «Язык птиц» в XII веке, а говорят «на птичьем языке» и в веке XXI. ФОТО предоставлено БДТ
- Борис, спектакль изменился за два года?
- Я-то был уверен, что почти не изменился, но посмотрел тут видеозапись с премьеры - и с огромным удивлением обнаружил, что изменился, и довольно сильно. Там же буквально два фрагмента взяты из поэмы «Язык птиц», а остальное - личные ассоциации актеров и ребят из центра «Антон тут рядом». А поскольку они импровизируют, то от показа к показу что-то менялось.
И еще одна важная для меня перемена: раньше зазор между актерами БДТ и студентами центра был космический. Это были люди из разных миров. Сейчас уже нет такого ощущения. Когда мы играли на «Золотой маске», многие подходили и спрашивали: а кто есть кто?
- Вы говорите: импровизировали. Но ведь если у человека с аутизмом нарушится некое привычное действие - это вселенская катастрофа. Надо весь мир и распорядок выстраивать заново.
- Абсолютно так. Человек с аутизмом - это человек ритуала. Но спектакль - это некая партитура, которая воспроизводится снова и снова. Станиславский даже был озабочен именно тем, чтобы артист, снова и снова играя один и тот же спектакль, оставался «живым».
Спектакль, драматургия - это и есть очень комфортная среда для человека с аутизмом, потому что он знает, что будет в следующую минуту, что будут делать остальные, - чего в жизни обычно не бывает. И в этой комфортной обстановке может себе позволить гораздо больше, чем в ситуации стрессового, непредсказуемого обычного мира.
- Можно невежливый вопрос? Зачем эта инклюзивность? Не с точки зрения терапии, абилитации - а с профессиональной театральной точки зрения.
- Самая принципиальная вещь - в том, что «условно нормальные» вроде нас с вами... тут важно прибавлять «условно», потому что мы прекрасно понимаем, что норма определена директивно, коридор ее узок и она не имеет никакого отношения к реальным живым людям... Так вот мы с вами умеем подстраиваться под разные социальные ситуации, и потому каждый из нас имеет некоторую коллекцию масок. И в этом смысле никто не знает, какое оно - наше подлинное лицо: каждый, жонглируя, меняет эти маски. Актер - человек, который делает то же самое, просто более профессионально.
Тем не менее для театра ХХ века, для экспериментаторов было очень важно найти «живого актера», не «изображающего», а человека как такового. И весь ХХ век этого артиста пытались найти: Брехт - через гражданскую позицию, Питер Брук - через корни древних культур и так далее.
Так вот, человек с аутизмом - это человек, который равен себе. Мы видим не маску, а человека, каким он сформировался к настоящему моменту. Не лучше нас, не хуже - просто равен себе. И для современного театра это очень важная ценность. Потому что актер может сыграть и то и это, но когда ему говоришь: стань собой, он теряется: как это? А когда он находится рядом с человеком, который действительно является собой и больше никем, - это мощный вызов. Это важная лаборатория для профессиональных актеров: оказаться на одной сцене с людьми максимально органичными, которые ничего не изображают.
Есть спектакли, в которых играют только люди с особенностями. Но нам важна интегрированность. Потому что когда среда неоднородна, когда на сцене - профессионалы и непрофессионалы, они друг для друга - стимул, провокация. Подобных спектаклей в Петербурге больше нет.
- Зрителю стоит идти на этот спектакль, как на любой другой?
- В спектакле нет каких-то вещей, которые требовали бы специальной подготовки, если вы об этом. Все-таки вопрос стоит так: мы все - участники одного сообщества. Другое дело, что сейчас это звучит как утопия, но этот спектакль для меня - первый шаг к реализации этой утопии. К тому, чтобы все мы осознавали себя как людей с разными особенностями и особыми потребностями.
В этом смысле зрителю надо готовиться к спектаклю в той же мере, что и перед встречей с любым другим человеком. Любое общение - всегда какой-то шаг. Проект, в рамках которого был создан «Язык птиц», называется «Встреча»: это встречи театра и центра «Антон тут рядом» на репетициях, а дальше мы, встретившиеся, встречаемся со зрителями. На спектакле есть моменты не то чтобы интерактива, но мы со зрителем находимся в одном пространстве: камерная сцена, все как на ладони.
- Почему для постановки когда-то выбрали именно «Язык птиц»?
- Хореограф Алина Михайлова однажды принесла на наши тренинги со студентами центра эту историю и предложила: а что если на эту тему пофантазировать? И неожиданно эта легенда - о птицах, которые не могли меж собой договориться, но отправились вместе на поиски своего божественного царя, - оказалась очень подходящей.
У нас большая творческая группа: кроме Алины Михайловой - художник Катерина Андреева, заведующая музыкальной частью БДТ Анна Вишнякова и мультиинструменталист Алексей Плюснин. Каждый что-то привнес - это не моя индивидуальная постановка.
- Как-то один немецкий режиссер, ставящий в Германии инклюзивные спектакли, сетовал, как сложно преодолеть первоначальную установку зрителя: он идет «делать доброе дело», «поддерживать». Притом что спектакль - полноценный, профессиональный...
- «Язык птиц» - профессиональный спектакль. Это спектакль, который будет идти на одной из основных площадок БДТ, в этом спектакле участвуют актеры, которые играют во всех ключевых премьерах, например, одну из центральных ролей исполняет Вика Артюхова, Катерина в «Грозе» Андрея Могучего - спектакле, получившем «Золотую маску-2017» за лучшую работу режиссера. Все, что вошло в спектакль, - результат длительного отбора, мы больше полутора лет над ним работали.
Спецприз премии «Прорыв», номинация на «Золотую маску» в категории «Эксперимент», показ на фестивале «Территория» - это я не достижения перечисляю, а констатирую данность. Потому что перечисленное - показатель того, что профессиональное сообщество отнеслось к спектаклю как к факту театрального искусства.
Возможный зрительский вопрос «жалеть - не жалеть», «сочувствовать - не сочувствовать» на самом деле вопрос некоторой предвзятости. Потому что кто знает, кого больше стоит пожалеть в данном случае. Очень часто люди после нашего спектакля говорят, что они к себе по-другому стали относиться. Если мы говорим о ценности того, как человек раскрывается, то вовсе не наши артисты находятся на сцене в уязвимом положении. Наоборот: возможно, обыватель (у которого постоянная работа, ипотека и что там еще) гораздо дальше, чем наши актеры, от себя, и в этом смысле - от счастья.
Я бы пригласил прийти на спектакль, для того чтобы что-то получить - а не что-то отдать.
Комментарии