Каннские метаморфозы

Кинофестиваль встречает свое 70-летие с трезвым отношением к текущему моменту киноиндустрии. Кино по-прежнему ярмарка развлечений, пространство ловких манипуляций с массовым вкусом и иногда - баррикады в борьбе за свободу: всех от всего. Но открытие этого каннского сезона и главный тезис для размышлений состоят в следующем: традиционные киножанры с невероятной скоростью мутируют.

ФОТО Visual Press Agency ZUMA/ТАСС

И конкурс, как никогда, открыт всем этим метаморфозам. Вот, например, парафраз спилберговскому «Инопланетянину» - «Ойча» Бонг Юн Хо (Южная Корея) - фантастическая история о генномодифицированной гигантской свинье и девочке, которая о ней с детства заботилась. Но теперь приключения чудо-хрюшки - конечно, с невероятными техническими эффектами - оказываются истинной драмой с бескомпромиссными концлагерными образами колбасной фабрики и детальным разъяснением, как функционируют революционные группировки (в борьбе со злыми корпорациями). А рядом политический триллер «Спутник Юпитера» Корнела Мунтрузко с фантастическим главным героем: он беженец и он летает - в прямом смысле. Юношу подстрелил офицер пограничной полиции, и три пули в грудь навылет привели к способности левитировать. Местный продажный врач решает использовать «ангела» как цирковой товар в корыстных целях - собирает подати со своих богатых пациентов. Критики посчитали происходящее сатирой на паранойю, связанную с попыткой закрыть глаза на проблемы беженцев. Идея нетривиальная, но ее реализация получилась довольно сомнительной.

Еще одна передовая затея фестиваля - смело и иронично отдать честь армии «средних» режиссеров. Тем, кто в массе своей и делает кино, - не великим, которым поклоняются, а многочисленным самодурам, «нарциссам», ведомым маниями и расплывчатыми фантазиями и делающим бестолковые фильмы. Таковы главные персонажи двух картин открытия: конкурса - «Фантомы Исмаэля» и программы «Особый взгляд» - «Барбара». «Фантомы Исмаэля» Арно Деплешяна - парадоксальное нагромождение шуток про кинопроизводство и киношные мелодрамы. Банально, несмотря на маскарадное умножение абсурда.

А вот «Барбара» Матье Амальрика снискала аплодисменты зала. История съемок фильма о культовой французской певице Барбаре. Режиссер (фильма внутри фильма) зациклен на самом себе и своих юношеских воспоминаниях. А актриса (в том же зеркальном пространстве) ставит перед собой цель идеально скопировать модель - Барбару. В конечном итоге все это оказывается настоящим фокусом - исполнительница роли постепенно перевоплощается до такой степени, что копия становится ярче оригинала. А хроника настоящей Барбары оказывается неотличимой от съемок. Роль певицы сыграла Жанна Балибар - звезда театра «Комеди франсез». И она продемонстрировала непревзойденную актерскую технику. А Ума Турман, председатель жюри «Особого взгляда», очень завидовала вечернему наряду Балибар - та принарядилась в мужской чесучовый костюм размеров на десять больше, причем пиджак был надет задом наперед и символизировал смирительную рубашку. Французский авантюрный шик...

С большим энтузиазмом (иные просто называли «новым шедевром») каннская аудитория отнеслась к фильму «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Традиционно для этого режиссера семейный триллер становится прямолинейным социально-политическим размышлением. Вкратце история такова: родители разводятся, сын-подросток слышит, что его хотят отдать в интернат, сбегает и исчезает. Поиски ни к чему не приводят. Насмотренные зрители заметят, что режиссер оказывается на территории братьев Дарденн - но без их страстной психологической аналитики, Брессона - но без его философской медитативности, Ханеке - но без его фирменной неуловимой таинственности, в которой кроется адская социальная коррозия. Имена тут приводим не для того, чтобы проводить сравнения, а чтобы предложить ключи для восприятия фильма, и сложного, и плоского одновременно.

Темы все заданы актуальные. Люмпен, обретший статус представителя среднего класса, но оставшийся один на один со своими ограниченностью и дешевой жизненной тактикой. Религия как форма управляющей организации. И главное - проблема цикличности равнодушия и ограниченности, которая проявляется и в частном существовании, и в гражданской позиции. Темы - передовые. Герои - скорее, функции идей. Сюжет - выверенная конструкция для доказательства их правомерности. Все вместе не без мессианской помпезности с авторской стороны. Но, как сказал Достоевский про обличительные мотивы у Салтыкова-Щедрина: «Это его свобода в выборе вдохновения». Вот и Андрей Звягинцев отдал свой талант в руки, так сказать, агитпропа (в хорошем смысле). И, отказываясь от жизненной непредсказуемости, он приобретает аудиторию, которая рукоплещет ему за человеческую и гражданскую ответственность.

Тема этического нон-конформизма и, наоборот, тотального пассивного сговора с сюрреалистическим блеском развита в шведском конкурсном фильме «Площадь» Рубена Остлунда. Главный герой - куратор музея современного искусства. И сам собой он представляет таковой объект: бесконечная имитация сущности, задумчивая пустота, фонтан праздной риторики. И вдруг «манекен» оживает - в тот момент, когда его ловко обокрали на улице. Вереница событий по возвращению телефона, бумажника и дедушкиных запонок превращается в интеллектуальный ребус, цель которого - доказательство необходимости полной свободы художника для самовыражения. Ибо лишь в ней залог противостояния любым идеологическим и социальным манипуляциям. Эта абсурдисткая буффонада, ратующая за права человека, тоже очень порадовала каннских синефилов.